– Сабельда, приходи через год. Я поперхнулась от смеха. Умеет Лавентин обращаться с девушками. – Что? – ошеломленно спросила Сабля. – Ты выгоняешь меня из-за этого лохматого нечто? Меня передернуло, в груди стало тесно. Послышался визг, чавкающий звук. Дребезг. Глухой далекий вскрик. Я заглянула в лабораторию. Сабли не было. Если только она не избавилась от необъятной юбки и не спряталась за Лавентином. Я отошла в сторону, но и за ним Сабли не оказалось. Лавентин смотрел вверх. На потолке затягивалась дыра. На ее выступе болтались светлые волосы. У меня перехватило дыхание, на миг показалось – убила. Потом сообразила: это накладные локоны. Потолок чавкнул – светлые кудряшки шмякнулись на пол – и закатал отверстие заподлицо. Лавентин опустил взгляд на кучку волос. Нервно кашлянул. – Теперь понимаю, почему невест будущих глав рода чему-то дополнительно учат! Спонтанные желания опасны. – Дернувшись, Лавентин испуганно посмотрел на меня. – Ты ведь не хотела ей ничего плохого? Убить, например… – Не-э-эт, – не слишком уверенно отозвалась я. – Просто подумала, что ее надо вышвырнуть отсюда. – Привратник, – позвали мы одновременно и переглянулись. – Жива длорка, – хрипло отозвался привратный дух. – Правда, помялась немного и в клумбу угодила, но жить будет. Мы с Лавентином дружно выдохнули. Его облегчение сменилось грустной задумчивостью. Расширившиеся зрачки придали взгляду растерянное выражение. Избавляться от привязанностей больно. В этой ситуации слова вряд ли утешат. Я опять коснулась его руки. – Все образуется. И спасибо, что на этот год сделал меня полноправной хозяйкой. Лавентин слабо улыбнулся. – Иначе не мог… – А взгляд до ужаса грустный. – Как думаешь, она действительно могла сделать это, только чтобы возбудить мою ревность? Неужели подобное может подействовать на мужчину именно так, как сказала Сабельда? – Все люди разные. На кого-то действуют. На меня – нет. И я считаю, что заниматься подобными вещами нечестно. Лучше поговорить, высказать претензии, а то недомолвками и полуправдой можно так и не объяснить, чего хочешь. Я старательно отодвинула мысли о Павле и претензиях к тому, что я не угадала его желаний. – Лучше маму буду искать, – сказал Лавентин. – И спасибо за помощь. Без тебя я бы долго с Сабельдой разговаривал, терял время. – Правильно, пора заняться делом. – Я подтолкнула его к столу. На выходе развернулась. Лавентин перелистывал книгу. – Я бы хотела показать Веру доктору. Можно вызвать его на дом? И как? Не отрываясь от поиска нужной страницы, Лавентин сказал: – Привратный дух отправит послание кому-нибудь из островных врачей. – А плата? – Запишут на наш счет, казнодух внесет это в документы и в конце месяца сдаст их в банк, который переведет средства адресатам. Так можно расплачиваться за все. – Спасибо за информацию. Еще с минуту я стояла, наблюдая, как Лавентин устраивается за столом, смотрит в книги, что-то чертит. Взлохмачивает волосы… Страшно захотелось дернуть его за прядь или еще как-нибудь отвлечь. Но сейчас нельзя. Выйдя из лаборатории, я тихо закрыла дверь. Едва уловимо звучала музыка. Кажется, она исходила из бывшей лаборатории, оккупированной родовым духом. Надеюсь, мы не встретимся, а то после рассказа повара о его истинном облике с другими духами знакомиться страшновато. – Привратный дух, вызови профильного врача осмотреть Веру! – Я направилась к лестнице. Передо мной возник дементор. Я отскочила. Дементор из «Гарри Поттера»? Что он здесь делает? Я во все глаза смотрела на него и ничего не понимала. – Хозяйка, – прохрипел дементор голосом привратного духа. – А я как обычный человек выглядеть должен. В эффектной зелено-голубой одежде с золотым шитьем. Я вообще красивый должен быть, на меня даже длорки засматривались, а теперь… Резким движением он стянул с головы капюшон. Под ним вместо головы оказался сгусток черноты. – Это я тебя так, да? – виновато спросила я. – Да. Хозяйка, верните мне красоту! Дементор бухнулся передо мной на колени. Меня накрыло дикое ощущение нереальности происходящего. – Хорошо, – пообещала напряженно. – А мне постоянно надо думать, что ты красивый? И что повар шестирукий? И вообще обо всем думать, чтобы оно нормальное было? – В большинстве случаев хватает одноразовой установки, потом они меняются только по целенаправленному решению. Представьте, что ваш привратный дух писаный красавец, и я таким стану. – Писаный красавец по человеческим меркам? Дух закивал черным сгустком. Какого бы писаного красавца представить? Туго у меня с ними. Вроде эльфы красивыми считаются, надо кого-нибудь из «Властелина Колец» или «Хоббита» вообразить. Леголаса или Тракторина… Тарантуила… или как там короля эльфов с темными бровями звали? А может, блестящего вампира из «Сумерек» вообразить? На работе постер с ним в туалете висел, кто-то чмокнул его напомаженными губами, что для меня – вернейшее подтверждение его неписаной красоты, ведь кого попало на стене в общественном туалете целовать не станут. Или эльфа? Или вампира? Пока я решала, дух превратился в вампира с брежневскими бровями, длинными светлыми волосами и в короне. Он осмотрел свой эльфийский костюмчик, который я спешно перекрасила в зелено-голубой. Пригляделся к ногтям. Оглянулся, неестественно вывернув шею, чтобы посмотреть на свой зад. Потрогал волосы, корону. Представила на стене зеркало, оно появилось. Подойдя к нему, дух стал придирчиво разглядывать лицо, подергивать брови, ощупывать острые уши. Даже интересно стало, сколько он будет себя изучать. Минут через пять я потеряла терпение: – Доктора вызови. – Да-да, хозяйка. Когда поднялась из подвала, вслед донеслось рассеянное: – Спасибо. – Пожалуйста. Еще повара теперь надо вообразить правильно. А быть главой рода не так уж и легко. Никогда не любил работать с кровью. Не моя это стихия, маминого рода Индели, а у меня вид крови вызывал не самые приятные чувства. К тому же для колдовства требовалась особая подготовка. К счастью, в лаборатории было все необходимое. Начертив на листе разработанную магическую печать, я вытащил из коробки пластины спецстекла толщиной в четыре миллиметра, подложил под стекло рисунок. Перерыв три ящика в поисках стеклоплавильного карандаша, нашел лишь маленький огрызок. – Вроде должно хватить. – Я вернулся за стол. Стоило послать в карандаш заряд магии, и он разогрелся, кончик стал ярко-оранжевым, словно капля расплавленного металла. При соприкосновении со стеклом кончик стирался, оставляя ровную борозду. Двадцать минут спустя узор печати был готов. Отложив остаток карандаша, я замер. Сердце учащенно билось, но не от приятного исследовательского волнения, а от страха, что не получится. Снова я боюсь провала. Крови нужно было больше, чем для договора. Отыскав нож, надрезал мизинец – все равно редко этот палец использую – и позволил крови попасть в лунку. Магически подготовленная карандашом канавка потянула красную вязкую жидкость дальше, узор постепенно заполнялся. Пришлось сделать еще надрез, чтобы он завершился. Лизнув раны, накрыл печать второй пластиной стекла. Теперь кровь в надежной ловушке, осталось добавить магию. Я простер ладонь над заготовкой. И обмер. Заклинание, как вчера мой браслет к его паре, должно притянуть меня к маме. Ведь мы, как брачные браслеты, кусочек одного целого, в моей крови ее частичка, к ней-то меня и поведет. Если мама жива.