Свет в проеме входной двери загородили фигуры. Налетев на стену в конце лестницы, я осмотрелась. – Где она? – донеслось снизу. Глаза наконец привыкли к сумраку. Коридоры уходили в обе стороны, огромную прихожую на высоте второго этажа опоясывала галерея. В ее центре, над входной дверью, был арочный проем, перекрытый что-то огромным, тонко очерченным светом с улицы. Это зверь Лавентина лежал. Не шевелился. Где сам Лавентин? Браслет дернул вправо. По ступеням загрохотали сапоги, я метнулась в правый коридор, на ходу толкалась в стены, надеясь отыскать дверь, чтобы исчезнуть с линии огня. Двери не открывались. Споткнувшись, я ухнула в пустоту. Группируясь, врезалась в ступени, покатилась вниз, прикрывая голову. Ударилась об пол. В ушах звенело, боль налетала ослепительными вспышками. Мир качался. Не сразу сообразила, что я в небольшом холле возле коридора. В коридоре приоткрыта дверь. Из нее падает свет. Там смерть или спасение. – Сюда! – бахало сверху вместе со страшным топотом. – Она здесь! Поднявшись, я заковыляла к приоткрытой двери. Вперед-вперед-вперед… Громыхнул выстрел, щепки пола ударили по щиколотке. Прибавила скорость. Дверь распахнулась шире, пропуская навстречу мне человека… Глава 30 Сердце так неистово колотилось, что страху места в нем не осталось. Я бросилась вперед, замахиваясь для удара. В свете мелькнула всклокоченная голова, сверкнули сияющей зеленью глаза. Схватив меня за занесенную руку, Лавентин заскочил в комнату, втащил за собой. Вслед прогремели выстрелы, свистнули пули. Захлопнув дверь, Лавентин стал двигать к ней огромный книжный шкаф. Шкаф казался неподъемным, но мышцы Лавентина сильно вздулись, надрывая брюки и жилетку с рубашкой. Шкаф со скрипом загородил дверь. В нее застучали. Разрядили пистолет, снова колотили. Шкаф вздрагивал. Я огляделась в поисках второй двери, но ее не было. Было десять хрустальных гробов. В пяти лежали люди. – Это что? – Я уставилась в фосфоресцирующие глаза Лавентина. Он указал на один из занятых гробов. – Мама. – Голос прорвался сквозь барабанную дробь ударов. – Сети стазиса. Жива. Коротко выдохнула. Но до облегчения далеко. Снова оглядела комнату: ни окон, ни иных дверей. Стояла пара столов, куча изломанной мебели в углу. Пол – гладкий паркет без намека на люк. Не было лазеек и на потолке. Опираясь рукой на шкаф с книгами, Лавентин тоже оглядывал комнату. – Держись рядом со мной! – перекричал он шум ударов. – Чем мы друг к другу ближе, тем меньше расход магии браслетов на защиту! – Хорошо. – Подошла вплотную к нему и сквозь прорехи в одежде увидела струившийся по венам зелено-голубой свет. – А то, что ты зеленеешь… Стена напротив шкафа разлетелась на кирпичи, щепки, пыль. Пламя лизнуло стены, раскалило воздух. Ноздри и легкие обожгло, я закашлялась до черных мушек в глазах. Лавентин притиснул меня к стене, мелко вздрагивал, точно от ударов. Стоило открыть глаза – брызнули слезы. Сквозь них я с трудом различила несколько человеческих фигур с обрубленными полукружьями трепещущих крыльев. Потом дошло, это не крылья – над их плечами мелькали пластины вроде сдвоенных лопастей вентилятора, вращающихся в противоположные стороны. Их было четверо – в медных чумных масках, в металлических браслетах на плечах, предплечьях и ладонях. Железки соединялись проводами, словно у каких-нибудь потрепанных киборгов из старой фантастики. – Длор, отойди в сторону, – проскрежетал хриплый голос. – Нет. – Лавентин разбух на пару размеров и расставил руки, закрывая меня собой. В его венах ярче засиял зелено-голубой свет, еще больше увеличивая его рост и мышцы. Ужас, удивление, благодарность и жажда борьбы смешивались в гремучую смесь, адреналин кипел в моей крови. Стена под спиной завибрировала, треснула и завалилась назад, увлекая меня за собой. – Саша! – вскрикнул Лавентин. Я оттолкнулась ногами и перекатилась в сторону, пропустив удар секирой по месту, где стояла. На миг застыла, глядя на мужчину в маске с клювом. Поверх его кожаной одежды были закреплены толстые медные нашлепки со вставками из крупных камней. Мужик дернул секиру, но та застряла в бревне проступившего в стене каркаса. Схватив один из выбитых кирпичей, швырнула его в голову врага. Тот отклонился, кирпич саданул по уху, брызнула кровь. Вопль мужика утонул в гуле моего сердца. Схватила еще кирпич и швырнула в рожу. Клюв маски смялся, в глазных стеклах пошли трещины. Следующий кирпич швырнула в пах. Попала. Снова вой, мужик сложился пополам, подставляя мне спину с рюкзаком, на котором крутились лопасти. Карлсон-отморозок, блин! Сдвоенный пропеллер крутился медленно, но подходить к нему страшно. В соседней комнате загрохотало, кто-то вскрикнул. Лавентин! Меня захлестнул ужас. Подхватила с пола обломок кирпича и треснула по поднимавшейся голове Карлсона. Он рухнул на вывороченный кусок стены. Схватив кирпич побольше, ринулась спасать Лавентина. Он высунулся в проем и едва не получил по лбу. Лохматый, нормального размера, с зеленоватыми венами на лице. – Ты как? – спросил он. – В порядке. Лавентин ошеломленно уставился на неподвижно лежащего человека, потом не менее изумленно – на меня: – Как ты справилась? Я выше подняла кирпич. – О, – со странной интонацией и выражением лица произнес Лавентин. – Зайди, тут опасно. Он кивнул в сторону холла с лестницей и пропустил меня в комнату с гробами. Там все было в пыли и обломках, на полу валялись четыре мужика в проводах, кое-где их нашлепки были измяты и вскрыты, обнажая колбы со светящейся жидкостью и механизмы, в некоторых шестеренки еще крутились. Поморгав, снова пересчитала врагов и поинтересовалась: – Ты магией их так? Один застонал, задергал руками. – Нет, конечно, у меня магия больше созидательная, – отозвался Лавентин, увлекая меня к гробам. – Держись поближе. Истрепанным рукавом он протер от пыли одну из крышек. Следя за дырами в стене, я призналась: – Не думала, что ты умеешь драться. – Я длор, военная подготовка для меня обязательна, а единственный способ избежать каждодневных многочасовых и многолетних тренировок – поскорее в совершенстве овладеть навыками боя. Мышцы живота задергались в спазматическом смехе. Выучить все – отличный способ больше не учиться! На верхних этажах что-то ломалось и трещало. – О, химера очнулась, – обрадовался Лавентин. Там кто-то истошно заверещал.