— И что ты? — Сказала, что все в порядке. Рассказывать про приглашения Людмила не стала. Идти на этот маскарад она не собиралась, так нечего было и поднимать эту тему. Прижалась носом к теплому плечу… — Холодный какой… Замерзла? Иди сюда… Блаженно улыбнулась. Ну вот… теперь хорошо. Глава 6 В пятницу она и не вспомнила о приглашениях, завертелась в редакции, потом убежала пораньше, чтобы успеть к Антошке на родительское собрание. Собрание затянулось. Классная дама, Светлана Петровна, преподаватель математики, не слишком жаловала Антона. Он отвечал взаимностью — и ей, и предмету. Так что ничего хорошего от этого мероприятия Людмила не ждала. Правда, на этот раз каких-то особых претензий к ее сыну не было, все собрание было посвящено финансовым вопросам. Родительский комитет отчитывался по собранным на подарки ко Дню учителя деньгам. Людмила традиционно, с первых классов была членом родительского комитета. Поэтому сейчас лихорадочно рылась в сумочке, пытаясь найти папку с чеками и списками. Как назло папка не находилась. Людмила ловила на себе презрительный и наглый взгляд мамаши Гарика Бушманова — заядлого прогульщика и двоечника. Толстой, безвкусно одетой, крашеной в медно-красный цвет, с короткими толстыми пальцами, перетянутыми огромными перстнями. Но отец Гарика был директором Октябрьского рынка, поэтому и его жена и недоросль сын вели себя как хозяева жизни. — Ну что, мы не дождемся сегодня рассказа о том, куда потратили наши денежки? — спросила Бушманова, вертя в руках ядовито-розовый телефон, усыпанный стразами. — Кажется, я забыла папку на работе, — пробормотала Людмила. Она опять почувствовала себя виноватой. Но внезапно чувство вины сменилось злостью и презрением к этой толстухе. — А знаете что? — сказала Людмила, глядя прямо в узенькие глазки Бушмановой. — Пожалуй, подготовку к Новому Году мы поручим вам, Маргарита Рафиковна. У вас и времени побольше, и машина с водителем. Все успеете. И отчитаетесь вовремя. Проголосуем? Домой она приехала, все еще кипя от негодования, но испытывая мстительную радость от того, что ее предложение прошло на ура. К ярости Бушмановой, которой все же поручили подготовку к Новому Году. Антошка тихонько прятался в спальне, как всегда в день родительских собраний. Высунул голову, и, почувствовав, что мама не в духе, спрятался обратно. Руслан сидел перед телевизором. По его напряженной позе и тому, что он не вышел встречать ее в коридор, не поцеловал и даже не спросил про собрание, Людмила поняла — что-то случилось. В груди больно екнуло. — Рус, родной, — выдохнула в макушку и положила руки на плечи. Он сбросил их резким движением. — Почему ты не сказала? От его ледяного тона Людмила застыла на месте. В висках тревожно запульсировало. — Ты о чем? — О приглашениях. Тех, что дал тебе Шталь. Людмиле стало нестерпимо стыдно. Почувствовала себя как в детстве, когда бабушка находила вместо припрятанных к праздникам конфет пустой мешочек. — Я не собиралась туда идти, — тихо сказала она. — Поэтому не сказала. — Ты все решила? Одна? Руслан действительно был в ярости. Она давно не видела его таким раздраженным. Сжатые губы, нахмуренные брови. Серые глаза словно выцвели, стали белесыми. Бессильно опустилась рядом на диван. Навалилась какая-то усталость и апатия, будто бежала, сбивая ноги по пыльной степи, а за ближайшей сопкой оказалось не море, а опять выжженная равнина… — Я не решала… — слова такие бесполезные, — забыла. Руслан хмыкнул, вскочил, прошелся по комнате. — Почему? Почему ты так поступила? Людмила сжала зубы, чтобы не застонать. Она ненавидела эти бессмысленные допросы. Почти как и Антошка. — Потому, что не хотела идти. Глупо, глупо оправдываться… — Ты могла бы спросить мое мнение! В глазах закипели слезы. Горячие, они больно жгли глаза. «Не реветь, — привычно скомандовала себя Людмила.