– Умом я это понимаю. – Но все равно не помогает. Может быть, это поможет. Он протянул ей стакан, и она заметила, что на безымянном пальце нет кольца. – У меня иногда начинает болеть голова, если выпью днем. Раздался шум двигателя, и она сделала большой глоток из стакана. – Можете допивать. Я закажу еще один… или вы предпочитаете вино? – Он вопросительно поднял брови, и она заметила у его правого виска серебристый полукруглый шрам. Она кивнула. – Спасибо. Никто из соседей в самолете никогда не пытался ее успокоить; обычно люди просто отворачивались или листали журнал, пока она сражалась с панической атакой. – Я вас прекрасно понимаю, – сказала он. – Со мной происходит то же самое при виде крови. – Правда? Самолет слегка подрагивал, крыло накренилось на левый бок. Она закрыла глаза и с усилием сглотнула. – Я вам расскажу, но пообещайте, что не перестанете меня уважать. Она снова кивнула, отчаянно желая, чтобы его спокойный голос не замолкал. – Так вот, несколько лет назад один мой коллега потерял сознание и ударился об угол головой посреди деловой встречи… Наверное, было низкое давление. Или он просто впал в кому от скуки. Нелли открыла глаза и коротко рассмеялась. Она и не помнила, когда в последний раз смеялась во время полета. – И вот я бросаюсь вперед, прошу всех разойтись, хватаю кресло и усаживаю туда своего коллегу. Кричу, чтобы принесли воды, и вдруг вижу эту лужу крови и внезапно чувствую, как начинает кружиться голова, как будто я сейчас тоже упаду в обморок. Буквально вытряхиваю несчастного парня из кресла, чтобы сесть самому, и вот уже на него никто не обращает внимания, зато все пытаются помочь мне. Самолет выровнялся. Раздался мягкий сигнал, и стюардесса появилась в проходе, предлагая всем наушники. Нелли отпустила подлокотник и взглянула на Ричарда. Он с улыбкой смотрел на нее. – Вы пережили это, мы уже летим сквозь облака. Дальше все должно быть гладко. – Спасибо. За виски и историю… Вам все равно полагается медаль за мужество, даже несмотря на обморок. Два часа спустя Ричард уже рассказал Нелли, что работает в хедж-фонде и что неравнодушен к учительницам с тех пор, как одна из них научила его произносить звук «р»: «Только благодаря ей я не представился вам Уичардом». Когда она спросила, есть ли у него родственники в Нью-Йорке, он покачал головой: «Нет, только старшая сестра, которая живет в Бостоне. Родители умерли много лет назад». Он переплел пальцы на коленях и, опустив взгляд, произнес: «В автокатастрофе». – Мой отец тоже умер, – сказала Нелли, и он снова поднял на нее взгляд. – У меня до сих пор лежит его свитер… Я его иногда ношу. На мгновение они замолчали, а затем стюардесса попросила пассажиров убрать откидные столики и привести кресла в вертикальное положение. – А посадку вы в состоянии выдержать? – Может быть, вы расскажете мне еще одну историю, чтобы мне было полегче, – сказала Нелли. – Хм. Не могу так с ходу ничего придумать. Вы не оставите мне свой номер на случай, если что-то придет в голову? Он достал из кармана пиджака ручку и протянул ей. Она наклонила голову, записывая номер на салфетке, и длинные светлые волосы упали ей на лицо. Ричард протянул руку и провел пальцем по всей длине локона, прежде чем заправить его ей за ухо. – Такие красивые. Никогда не стригитесь. Глава 4 Я сижу на полу в примерочной, и витающий в воздухе аромат роз напоминает мне о свадьбе. Невеста, которая придет мне на замену, будет прекрасна. Я представляю ее, поднявшую взгляд на Ричарда, дающую клятву любить его и чтить, как это сделала когда-то я. Я едва ли не слышу ее голос. Я знаю, как он звучит. Я иногда ей звоню, но с непредоплаченного телефона с заблокированным номером. – Привет, – так начинается ее сообщение для автоответчика. Тон у нее жизнерадостный и беззаботный. – Простите, что не смогла ответить! Ей действительно жаль? Или она торжествует? О ее отношениях с Ричардом теперь всем известно, хотя они начались, когда мы еще были женаты. У нас были проблемы. А у кого они не появляются, как только тускнеет блеск медового месяца? Но я все-таки не ожидала, что он так быстро попросит меня съехать. Захочет уничтожить всякие следы нашего брака. Как будто он хочет притвориться, что мы никогда не были женаты. Как будто меня не существует. Интересно, она когда-нибудь думает обо мне? Чувствует свою вину за то, что произошло? Эти вопросы мучают меня каждую ночь. Иногда я лежу без сна часами, отбросив смятое перекрученное одеяло, и едва закрываю глаза, готовая уже поддаться сну, как в моей голове возникает ее лицо. Я рывком сажусь в кровати, шарю в поисках таблеток на ночном столике. Разжевываю таблетку, вместо того чтобы глотать: так скорее подействует. Сообщения на автоответчике ничего мне не говорят о том, что она чувствует. Но когда я однажды вечером увидела ее с Ричардом, она буквально светилась. Я шла к нашему любимому ресторану в Верхнем Ист-Сайде. В книжке по психологии советовали посещать места, связанные с болезненными воспоминаниями, чтобы лишить их влияния и вернуть себе власть над городом. Поэтому я пошла пешком к кафе, где мы с Ричардом пили латте и читали одну на двоих воскресную «Нью-Йорк Таймс». Я шла мимо офиса Ричарда, где его компания каждый год в декабре устраивала роскошные вечеринки, мимо деревьев в Центральном парке, усыпанных цветами лилий и магнолиями. С каждым шагом мне становилось только хуже. Это была очень плохая идея; неудивительно, что та книжка так и лежала на прилавке, уцененная. Но я тем не менее заставляла себя идти вперед, планируя завершить прогулку бокалом вина в баре ресторана, где мы с Ричардом отмечали несколько наших последних годовщин. Там я их и увидела. Может быть, он тоже хотел вернуть себе это место. Если бы я шла всего лишь чуточку быстрее, мы бы одновременно подошли к двери. Но я бросилась к соседней витрине и выглянула из-за угла. Мне удалось разглядеть загорелые ноги, соблазнительные изгибы тела и улыбку, с которой она коротко взглянула на Ричарда, когда он открыл для нее дверь. Конечно, мой муж хотел ее. А какой бы мужчина не захотел? Она была аппетитна, как спелый персик. Я подкралась поближе и наблюдала через окна во всю стену, как Ричард заказал своей девушке напиток – она, кажется, предпочитала шампанское, – и она сделала глоток золотистой жидкости из узкого высокого бокала. Нельзя было допустить, чтобы Ричард меня увидел: он бы не поверил, что это совпадение. Я, конечно, и раньше за ним следила. То есть за ними. Но мои ноги отказывались меня слушаться. Я жадно впивала весь ее облик, пока она клала ногу на ногу и край платья задирался, обнажая бедро. Он сидел близко к ней, наклонившись вперед и рукой обвивая спинку ее барного стула. Волосы у него были длиннее и на затылке касались воротника костюма; ему это шло. У него на лице было то самое выражение удовлетворенного льва, появлявшееся, когда ему удавалось завершить успешную сделку, над которой он бился месяцами. Она откинула назад волосы и рассмеялась какой-то его шутке. Мои ногти впились в ладонь; до Ричарда я никогда не была влюблена. А сейчас я поняла, что до него никогда раньше не испытывала ненависти. – Ванесса? Голос за дверью примерочной рывком возвращает меня к действительности. Голос с британским акцентом принадлежит моей начальнице Люсиль, а она не отличается терпением. Я пробегаю пальцами под глазами, предполагая, что растеклась тушь. «Я тут разбираюсь». Голос у меня хриплый. – Клиентке нужна помощь в отделе Стеллы Маккартни. Потом разберешь одежду. Она ждет, когда я выйду. Времени на то, чтобы привести лицо в порядок, стереть следы отчаяния, нет, и потом, моя сумка осталась в комнате для персонала. Я открываю дверь, и начальница делает шаг назад. – Тебе нехорошо? Ее идеальной формы брови ползут вверх. Я пытаюсь воспользоваться возможностью. – Не знаю. Я… меня немного подташнивает… – Давай ты закончишь на сегодня? В тоне, которым Люсиль это произносит, отсутствует сочувствие, и я думаю, что эта поблажка, наверное, станет для меня последней. Она не дает мне ответить: – Ты можешь кого-нибудь заразить. Тебе лучше пойти домой. Я киваю и поспешно иду забрать сумку. Я не хочу, чтобы она передумала. Я еду на эскалаторе на первый этаж и ловлю в зеркалах, мимо которых проезжаю, осколки своего искаженного лица. «Ричард помолвлен», – раздается шепот у меня в голове.