— Ты чего вскочила? — спрашивает у меня. — Ложись и спи! Во всем теле странное ощущение. Меня словно всю ночь мяли. Наверное, сатрап меня из рук не выпускал и вцепился мертвой хваткой, чтобы я не сбежала. — Ложись, Серафима, — настойчиво тянет меня в постель. От малейшего контакта с пальцами Багратова по телу вспыхивают искорки, мление глубоко под кожей. В центре груди так печет, как будто угольки остывающего костра глубоко под ребрами. — Ложись! — укладывает меня на постель. Обнимаю себя руками. — Холодно. — Сейчас закрою окно. Багратов встает с той же стороны кровати, что и я. Под его ступней тоже что-то шелестит. Звук, как от обертки конфеты. Любопытство толкает посмотреть. Багратов не дает мне приподняться, покачав указательным пальцем перед лицом. — Лежи. Я все сделаю. Олл инклюзив от заботливого мужа, — целует в лоб. Когда он отходит, я все же смотрю на пол. Ничего… Там ничего, мне просто показалось. Меньше чем через минуту Багратов ложится рядом, забирается под одеяло и накрывает им меня. — Ты оделся, — срывается с моих губ. Багратов замирает и приподнимается на локте, внимательно смотрит в глаза. — Да. А что? — Ничего, просто… — мысли путаются. — Я хорошо помню, как ты ложился спать. Иначе. — Тебе было некомфортно со мной спать. Бубнила, чтобы я оделся. — Да? — спрашиваю с сомнением. — Да. Спи. — Странно… Когда я начала лунатить? — Это стресс, дурочка. Спи давай, впереди непростой день. Иди поближе… — Нет! — выставляю локоть, упершись в грудь мужчины — Да! Коза бодливая… — бранится. — Когда же ты мне поддашься? — Никогда, наверное. — Азарт во мне только разжигаешь. Нравится играть? — целует меня в плечо. — Дразнить мужчин чревато последствиями. Глупышка, неужели не понимаешь? Чем больше бегаешь, тем сильнее жажда. Его близость — это дурман! Пытка какая-то… Всюду ноет, тянет сладко-мучительно. Мне и хорошо, и незнакомо. С собой незнакомо. Тело словно мое, но немного чужое! Наверное, от нервного перенапряжения! Вопреки желанию прижаться к Багратову, отодвигаюсь. Лежу на открытом воздухе, прохлада остужает жар намерений, о которых подумать стыдно! Но длится это недолго. Через несколько минут я начинаю замерзать! — Замерзла, сюда нырни, — бормочет Багратов, приподняв край одеяла. — Согрею. — Себе одеяло оставь. — Дурочка упрямая. Но я тебя переупрямлю! — подтягивает к себе близко-близко. Вынуждает уткнуться носом во впадинку между шеей и плечом. Втягиваю жаркий терпкий запах его тела, возникает незамедлительная реакция. Искорки вспыхивают прямо под кожей. Гад… — Ммм… Ледышка. Но со мной таешь. Я тебя расплавлю, Мышонок… Тимур прижимает меня к себе, разносит ладонями жар, просто растирает, без поползновений, но даже такие простые жесты меня ввергают в дрожь. Будоражащий. Как бы я ни хотела это отрицать, он меня волнует. Нравится вопреки. Фокус с побегом больше не получится провернуть. Не позволит, чувствую это каждой клеточкой кожи. Объятия стали крепче. Точно стальные обручи, сжимающиеся все туже. Напряженные. Теперь я в его плену. Почему он такой горько-сладкий? * * * На следующее утро я проснулась в постели одна. Простыни измяты, подушка хранит запах тела Багратова. Его рядом нет, но фантомное присутствие мужчины ощущается повсюду, в оставленных им мелочах. Небрежно брошенный халат, дорогие мужские часы. Запах туалетной воды и… Засос на шее, под ключицей. Большущий, багровый засос! Я поняла это, разглядела, только оказавшись перед зеркалом в ванной. — О черт! О нет! Когда?! Когда он успел это на мне поставить?! Может, нарисованное? Тру мылом и губкой! Не сходит. Настоящий, что ли?! Откуда он вообще взялся?! Я ничего такого не припомню. Как спрятать? Это же как проклятие! На таком нежном, уязвимом месте. Несколько дней сходить будет! Судорожно вспоминаю наполнение гардероба: мне нужна кофта, с высоким воротником или с вырезом под горло, чтобы спрятать. Есть такая?! Осматриваю полки. Ничего! Но потом нахожу шейный платок и повязываю его, выбрав тон под кофточку. Сойдет. Не собираюсь я ходить с засосом! Я вообще не хочу с ним жить, с этим деспотом… Осторожно выглядываю в коридор из спальни. Хочу есть, аппетит разыгрался. — Серафима, доброе утро. Спускайтесь завтракать, — безразлично произносит кто-то из прислуги. Девушек в этом доме среди прислуги почти нет. Все женщины, возрастом около сорока. Гораздо больше мужчин. Спускаясь по лестнице, голодно вдыхаю чарующие ароматы завтрака, под ложечкой засосало, с трудом сдерживаю ровный шаг, чтобы не бежать. Стол накрыт для завтрака. От изобилия разбегаются глаза. Больше всего манят теплые лепешки с кунжутом, которыми угощал меня Багратов. Знаю, что в середине — кусочек горячего, тянущегося сыра. Стоит только отломить, он потянется нитями, а аромат… С ума сойти можно! Багратов стоит во главе стола, опираясь бедром, и не сводит с меня пристального взгляда. Сегодня на мужчине надета просторная футболка и серые хлопковые штаны, обрисовывающие его мускулистые, накачанные бедра. — Доброе утро, — улыбается мне. Багратов делает шаг в мою сторону вальяжно, небрежно. Я только сейчас обращаю внимание, как он передвигается — бесшумно, мягко, словно хищник крадется на лапах к добыче, без лишних жестов, сдерживая мощь, гипнотизируя плавностью движений. Сумасшествие… Тимур замирает в шаге от меня и ловко распускает шейный платок. Я отшатываюсь и наталкиваюсь на его массивную ладонь, захватившую со спины. — Это лишнее, — забирает платок, стягивает его медленным жестом. Последнее кольцо ткани щекочет кожу, заставляя покрыться мурашками. В голове проносятся самые разные мысли, и ни одной приличной. Еще сильнее хор непристойностей становится, когда Багратов, наклонившись, впечатывает губы точь-в-точь туда, где красуется его засос. Я невольно прикрываю глаза, вдыхая аромат дурманящего мужского парфюма. Багратов чуть сильнее сжимает ладони на талии, но не переходит грань. На миг позволяет почувствовать силу своих объятий и понижает уровень напора, ласково проводит пальцами вверх по позвоночнику, рисуя прямую дорожку. Он задевает шею, у самых волос рисует спирали кончиками пальцев. Багратов ли это? Я в шоке от него. Смотрю с удивлением, широко распахнув глаза. Он ничем не выдает, что доволен. Только глаза… В его глаза больно смотреть — они слишком губительные. — Доброе утро, — едва касается моих губ своими. По коже бегут мурашки. Я с первого мига нашего знакомства считала Тимура грубияном, умеющим лишь давить. Кажется, просчиталась! Подозрительно смотрю на мужчину: с чего это он такой довольный, как здоровый котяра?! Настоящий лев… Осторожные, дразнящие жесты Багратова открывают мужчину с новой стороны. Он умеет соблазнять едва заметными штрихами прикосновений. — Позавтракаешь со мной? — подталкивает к столу, отодвигает для меня стул и садится рядом. — Кажется, ты голодна, не стесняйся… Накладываю себе всего понемногу. Осторожно наблюдаю за Багратовым, он ничего не ест, крутит между пальцами мой шейный платок. Словив мой взгляд, подносит платок к лицу, вдыхая аромат. Не сводит с меня своих дьявольских глаз. Они затягивают в самое пекло, прямиком в ад! Вижу, как трепещут его ноздри. — Вкусно пахнешь… Его голос становится хриплым. В горле пересыхает. Багратов прячет мой шейный платок в карман своих брюк, словно трофей. Этот момент действует на меня сильнее, чем все его самые откровенные намеки и шутки. Совсем растерялась… Ничего не могу сделать или сказать, только дрожу от странных чувств. Ноги в бедрах стиснуты плотно-плотно, я зажата, как пружина, но это не мешает эмоциям бушевать. В голове мыслей нет. Это помешательство какое-то… Смелости хватает, чтобы спросить: — Почему на мне — засос? — Засос? Нет. Метка. Чуть не поперхнулась. — Метка? — Клеймо, если хочешь, — добавляет буднично. — Знак, что ты принадлежишь мне. Перед глазами темнеет. От негодования! Заклеймил!.. Как скотинку домашнюю. Только ошейника не хватает! — Я не спрашиваю, что это означает. Я спросила, как он там оказался? — То есть… — наклоняется немного вперед. — Тебе глубоко до одного места, что все означает. Волнует лишь причина? — Да. Я не помню, чтобы ты ко мне прикасался! Чуть не сгораю от стыда, вспомнив свои фантазии. Но Багратов мысли читать не умеет, и на том спасибо. Мой секрет останется при мне.