— А я хочу. — Я от тебя тоже многое хочу. На добровольной основе. А ты — даешь ли желаемое? — припечатывает емким взглядом. — Нет. — Потому что ты как варвар. — Мда? — Да! И о себе ничего не рассказываешь. Совсем. Обо мне все знаешь, а я о тебе ничего не знаю. — Так я же сказал, скоро узнаешь. С семьей познакомлю. Но не сегодня… Сегодня плохой день для знакомства с моими близкими. Сегодня Багратовым не до знакомств. Что-то кроется за его словами. Пытаюсь понять, что именно. Но пока не озвучиваю вслух свои догадки. Боюсь ошибиться и попасть впросак. — Какие места тебе нравятся? — спрашиваю осторожно. — Покажешь? Только чур не бои! — Надо же, а я хотел, как раз на бой или в тир… — говорит с деланным сожалением и усмехается. — Нет, просто поколесим, сожжем бензина. Если хочешь, можешь музыку включить. Так уж и быть, потерплю попсятину. — Не хочу музыку. — Тогда будет тихо. Киваю. Пытаюсь сдержать учащенное сердцебиение, но не получается. Сердце подсказывает, что, возможно, сейчас мы вслепую нащупываем дорожки для мирного общения. До взаимопонимания, как до Луны, но даже просто говорить с Багратовым очень приятно. Все же он для меня — загадка. Блуждаю взглядом по его суровому лицу с темной бородой, опускаюсь взглядом на широкие плечи и крепкие запястья, долго-долго смотрю на пальцы, уверенно держащие руль. — Не смотри на меня так, Мышонок. — Не нравится, что я на тебя поглядываю? — Глупышка, ты от меня взгляда не отрываешь. Я могу расценить это как сигнал к действию, припарковать машину в укромном местечке и… Кто знает, что может случиться на заднем сиденье… — Только не так! — выдаю мгновенно. Не хотелось бы мне первый раз в машине! Еще больше меня пугает мысль о смирении с фактом, что я стану его женой по-настоящему. Со всеми вытекающими. Стану его женщиной… Даже мысль об этом греховно-сладкая, с перчинкой, тает на языке и порождает совсем не безобидные реакции. Причина тому — он сам, пробудил во мне чувственность, о которой я не подозревала, и теперь не получается не реагировать на его близость. — Ты красиво смущаешься. Еще больше заводит. Новое откровение вгоняет в большую краску. Еще одна порция взглядов со стороны мужчины, под которыми я начинаю плавиться. По городу катались, почти ни о чем не разговаривая, редко обменивались репликами. — В одно место заехать хочу. Это ненадолго, — звучит неожиданно. — Ты как? Потерпишь несколько минут? В машине. — Да, конечно. А куда тебе надо? — Увидишь. Можешь даже пройтись со мной. Если захочешь. После этих слов Багратова любопытство становится только сильнее. Еще больше я удивляюсь, когда внедорожник тормозит возле магазина музыкальных инструментов с красноречивым знаком на вывеске в виде скрипичного ключа. Я не хочу сидеть одна в машине. К тому же любопытство подстегивает. Ох уж это любопытство. Я понимаю, что Багратов опытно со мной играет в некоторые моменты, но как та лиса, не могу удержаться на месте и попадаюсь на его уловки. — Зачем мы здесь? Ты хочешь купить что-то? — Можешь остаться в машине. Можешь пойти со мной, — сощуривается. Багратов выглядит расслабленным, но я чувствую, как сильно он напряжен внутри. Поездка значит для него очень многое, пусть я и не понимаю всего. Багратов даже не сказал открыто, но интуитивно я понимаю, что не ошибаюсь. — Я пойду с тобой. Если можно. — Можно, — крепко обхватывает руку и ведет за собой в магазин музыкальных инструментов. Багратов — музыкант? Не похоже… Может быть, немного играет на чем-то? Хочет купить для себя или в подарок? * * * Никогда не бывала прежде в подобных местах, обилие завораживает. Как будто вступаю на неизведанную территорию. Ни на чем играть не умею и никогда этому не училась, а здесь внутри царит особая атмосфера. Багратов сразу направляется к администратору торгового зала и передает ему пухлый конверт. Тот принимает без слов. Внутри ширится любопытство: чего же такого купил Багратов за целую кучу деньжищ?! — Пошли, — опускает ладонь на талию. — Покажу тебе кое-что. Багратов увлекает меня в сторону, проводит между рядами и останавливается напротив одной из стен, где развешены гитары. — Коллекционные. Самые редкие и дорогие. — И какую из них хочешь ты? — Я? — качает головой. — Нет, я только самые простые аккорды умею брать, и ради того, чтобы побренчать Мурку, не стал бы покупать. Я и не покупаю. — Тогда зачем ты отдал тому человеку денег? — Чтобы не забирали, — Багратов кивает. — Средний ряд, третья слева. — На вид, самая обычная гитара. — Выглядит самой обычной, да… Там особое дерево, струны. Она старая. Принадлежала известному музыканту, имя которого ничего не значит для тех, кто в этом не разбирается. Для ценителей — лакомый кусочек. — И сколько она стоит? — Она никогда не продавалась. С трудом сдерживаю вздох нетерпения. Багратов же сцеживает мне информацию по крошке, словно сам до конца не решил, стоит ли со мной делиться. Кажется, и сейчас в этом до конца не уверен. Я придвигаюсь к нему еще немного, буквально по сантиметру. Наши руки почти соприкасаются. Нечаянное столкновение пальцами, от которого искрит. Багратов уверенно забирает мою руку в свою ладонь, молчит некоторое время. Потом говорит отрывисто и сухо, словно сообщает новостную сводку: — Владелец этот инструмент никогда не продавал и не собирался продавать. Выставил на всеобщее обозрение, как предмет гордости. Всегда отказывал в продаже. Мой младший брат любил музыку. Приходил сюда часто и фантазировал, что купит ту гитару. Брат упорно предлагал цену. Мы не бедствуем, и суммы, которые он предлагал, были просто фантастическими. Он был уверен, что получит желаемое. Всегда получал. Хозяин гитару так и не продал. Сейчас всем заправляет его младший брат. Гитару он тоже не продавать не собирается и вообще хотел убрать ее с витрины. В свою закрытую коллекцию. Там бы никто ее не увидел, кроме очень ограниченного круга лиц. Я плачу ему за то, чтобы гитара так и висела здесь… — А брат? — спрашиваю едва слышно. — Брата нет уже много лет, — выдает скупо. — Сегодня тот самый день. Я лишь крепче переплетаю пальцы с пальцами Багратова. Кажется, он меня вот-вот расплющит, так крепко сдавил. — Есть решения, «или-или». Принимая их, спасаешь одних и теряешь других, — говорит отрывисто. — Я принял такое решение. Мне с ним жить. — Брат погиб? — Следов не нашли. Была такая заварушка, что вообще сложно было найти останки. Месиво. — То есть ты точно не знаешь? — Я был в другом месте. Когда приехал, было уже слишком поздно. Объективно, не было ни одного шанса выжить. Теперь я понимаю смысл поведения Багратова. Уму непостижимо, чего ему стоит держаться в день памяти младшего брата. Если к тому же Тимур считает себя частично виноватым… — Но ты же знаешь, да? — Что знаю? — Есть вещи, которые объективно кажутся невозможными, и все же случаются, — едва дышу. — Глупышка. Не надо скармливать мне ложных надежд. — Конечно, куда мне до тебя! Отодвигаюсь. — Обиделась, что ли? — хмурится Багратов. Переводит взгляд с гитары на меня. — Нет. Не обиделась. — Значит, обиделась. Пошли отсюда.