Вырываю руку и ухожу вперед, быстро перестукивая каблучками. Багратов быстро догоняет меня, прижав к себе до невозможности близко. — Далеко собралась? Сказал же, от меня ни на шаг в сторону… — Кажется, тебе сейчас не нужна компания. Радуюсь, что мы оказались на открытом воздухе. От вечерней прохлады немного остужает щеки и дышать становится легче. Но ровно до того момента, как я не смотрю на Багратова. Стоит только взглянуть на него, как что-то замыкает внутри, разумное перестает иметь смысл, все грани стираются. Чувствую лишь влечение, которое не преодолеть. Молча вышагиваем до внедорожника. Багратов привычным жестом протягивает ладонь, чтобы я могла опереться и залезть внутрь. Вместо этого я, забравшись на высокую подножку, неожиданно для себя обнимаю мужчину за торс, уткнувшись носом в шею, прикрываю глаза, дыша его запахом. — Провоцируешь. — Нет. Ничего подобного, — мои губы едва касаются мужской кожи. — Еще как провоцируешь! Ты прекрасно это понимаешь. По-женски. Из упрямства отрицаешь. Почему ты такая упрямая? — спрашивает в висок, передвигая губами по скуле, словно ищет дорожку к моим губам. Хочется пойти ему навстречу и… Приподнимаю лицо, чуть-чуть. Совсем немного. — Иди ко мне, — зовут его губы соблазном. Больше нет сил держаться. Иду. Прямиком в пекло. Глава 10 Серафима Рты жадно сталкиваются посередине. Горячий воздух сгорает на стыке голодного поцелуя, от которого перехватывает под самым сердцем. Нестерпимый, требовательный напор губ Багратова не оставляет шанса на спасение. Но мне и самой хочется того же, ничуть не меньше! Если бы рядом начал бушевать торнадо, я бы ничего не заметила. Ни смерча, ни бури… ничего бы не заметила! Пожар между нами гораздо сильнее и безумнее, чем любая из катастроф. Чувствую, что погибаю под его напором, растворяюсь в жидком пламени без остатка. Я сминаю пальцами ткань его рубашки, его руки алчно гуляют по моему телу. Нас могут увидеть. Нет, не так. Нас уже видят. Это бесстыдство творится прилюдно, а поцелуй нельзя назвать безобидным. Больше похоже на слияние, поглощение — полностью без остатка. Даже от его губ — жарко всюду, а крепкие объятия только добавляют градус. Как будто кто-то пытается потушить огонь бензином… Становится только хуже. Совсем невыносимо. — Тимур… — жалобно царапаю ногтями ткань рубашки, под которой — каленая сталь. — Притормозить надо, да? — снова жестко целует, заставляет забыться. Едва замечаю черты его лица, все плывет как в дурмане. — Надо, — соглашаюсь настолько жалко и неуверенно, что сама не верю в эти слова. Он, искушенный и напористый, тем более в них не верит. — Нет, Мышонок. Тебе нужно другое. Надо показать тебе кое-что, пока не успела остыть… Куда хочешь? — Домой не хочу, — отвечаю без раздумий. — А что? Показала бы сестре, кто в моем доме хозяйка? — подмигивает, оплетает ладонями в жаркий плен, заперев у внедорожника. — Неужели тебе не хочется на весь мир прокричать «мое» и повесить табличку «не трогать»? — Нет, наверное, это только у собственников такое бывает, — отвожу взгляд. — А ты не собственница? — Н-нет. — Что ж, тогда я пошел, — мгновенно отпускает ладони. — Дел по горло. Тебя доставят, куда скажешь. Если я не в твоей собственности, то и делать мне здесь нечего. Неужели он собирается уйти?! После такого сумасшедшего поцелуя?! После того, как я запылала желанием большего? — Твоя сестричка будет мне очень рада, — бросает небрежно. Я знаю, что он говорит так нарочно! Знаю прекрасно, но контролировать свои реакции уже не в силах. — Нет! — цепляюсь пальцами за рубашку, притянув мужчину к себе. — Только посмей! — шиплю. — Не прощу! — Вот, значит, как? Не с ней? — Не с ней! Ксана меня обманула, предала, использовала гнусно! Ты и сам мне глаза открыл на козни Ксаны, на ее предательство. Говорил о верности, которую ценишь. В ней этого ни на грош! Она только сегодня смотрела мне в глаза и лгала, даже не покраснев! Я видела, как она придумывает план, чтобы от меня избавиться, чтобы снова по мне пройтись и потопить, лишь бы себе местечко потеплее выбить! И если ты с ней переспишь… Если будешь проводить время с ней, даже просто чтобы развлечься, это будет гадко! Я никогда такое простить не смогу. Никогда… Это будет самое низкое! — Самое низкое? — приподнимает за подбородок. — А как же все остальное? Я же сволочь. — Пусть сволочь! Но после такого я тебя принять не смогу. Ни как мужчину, ни как друга… — А когда ты друга во мне увидела? — Друзей не выбирают. Ты сделал для меня больше, чем все остальные. Хоть я и не хочу это признавать! — Только что признала. — Но я к тебе не как к другу! — обводит красноречивым взглядом. — Как женщину хочу. Неужели ты во мне только друга видишь? Ну-ну… Врушка. Друзей не целуют так, как ты меня только что целовала. И если друг с кем-то переспит, то какая тебе, к черту, разница?! — Все не так! Меня буквально в узел свело, прежде чем я решилась вытолкнуть из губ: — Ты мне нравишься! — выпалила. — Сволочь! Ненавижу тебя за то, что нравишься! Доволен? — Весьма, — снова целует, забыв о стыде и посторонних. — Поехали? — Куда? — едва шевелю губами. По сути — плевать. Лишь бы с ним рядом. И не отдавать никому. Не переживу такое! Даже подумать сложно, сразу больно везде, всюду, как от страшной болезни. — Отель. Номер для новобрачных. Все готово и ждет только тебя, Мышонок. — Ах ты… Ты! Ты все продумал! До мелочей. Какая же ты все-таки сволочь, Багратов! — И характер — дрянь. А еще ты за рулем… — подсаживает в машину так ловко и быстро, что я даже опомниться не успеваю! — Я за рулем? Уверен?! — Водить ты умеешь, — фыркает. — Не отрицай. Тачку же мою угнала, хулиганка. — Не напоминай, пожалуйста. — Буду. Хулиганка в юбке. Думаешь, откупишься от наказания? — проводит дорожку по шее. — Нет. Будешь наказана. Не помню, как пролетает дорога. Багратов подсказывает, куда ехать, но направления я не запоминаю. Горю так сильно, что все разумное растворяется без следа. — Должен сказать, ты справляешься ловко. Уверенно. Мне нравится, когда ты ведешь… Снова намеки. Или просто слова? Но мне кажется, что намек. Мазнув быстрым взглядом по его лицу, понимаю, что не ошиблась. Это не просто намек, а открытое приглашение, и я не собираюсь от него отказываться. * * * Номер в отеле — роскошный. Такие показывают в красивых мелодрамах на большом экране, изображая счастливых молодоженов, купающихся в любви на молочных простынях. Обстановка праздничная, повсюду свечи и цветы… Официант словно только и ждал нашего появления — закатывает столик с фруктами и игривым напитком в ведерке со льдом. — Назад дороги нет. Темные глаза Багратова загоняют меня в ловушку. Это темный омут без дна, гибельный и манящий.