— Да, — отзывается с легким постаныванием. — Подожди, — шепчет. — Я отойду, чтобы не разбудить зверюгу! Ох… Тяжело тебе, наверное, с ним. Ненасытное чудовище! У меня между ног все болит… Я хожу с трудом! — жалуется. Я застываю. Нет-нет. Бред какой-то! Бред же! Не верю, что Багратов с ней пошел развлекаться! Но если не пошел, то откуда у сестры телефон Багратова?! — Ты… Я знаю, что хочу спросить. Но язык отказывается мириться с происходящим. Отказывается произносить это вслух! — Я сделала все, чтобы Багратов прекратил над тобой измываться! — с гордостью отвечает сестра. — Рассказала ему все, что известно было о планах отца, показала его тайники с валютой и драгоценностямИ, даже тайное место. Но… — Но? — Ему оказалось мало! — шепчет трагическим голосом. — Он потребовал секса. Буквально порвал на мне платье и взял желаемое. — По тебе не скажешь, что ты недовольна. — Я… Люблю, когда грубо, — признается Ксана. — Жестко. С оттяжкой. Его напор меня немного смутил в начале, пришлось потерпеть, но потом я привыкла и вошла во вкус, поняв, что ты хоть и стараешься его не злить, угождать во всем, но не даешь ему желаемой разрядки и нужной реакции. — То есть… — Можешь не пытаться играть роль его жены и угодить этому хаму. Все, Фимочка… Выдыхай, можешь даже вещи собрать и спокойно покинуть дом Багратова, — советует сестра. — Я постараюсь проследить за тем, чтобы он не обидел тебя с выплатами. Может быть, не так много, как обещал… Но главное, это жизнь и свобода, верно? Приказываю себе успокоиться и дышать ровно. Но телефон стиснула так, что он чуть ли не трещит в моих пальцах, ногти впились в правую ладонь до окровавленных лунок. — Сима? Ты меня слышишь? — снова тихим голосом. — Ты не можешь поверить своему счастью? — Нет. — Ничего, выдыхай. Отправляйся спать, а я… На заднем фоне слышатся недовольные мужские голоса. Не успеваю понять, есть ли среди них голос Багратова. — Ой! Кажется, он проснулся и снова хочет развлечься! — шепчет Ксана торопливо. — Пока, Симочка. Я не буду его злить, пойду. Сама знаешь, какой он, когда неудовлетворенный. И еще одно… Не говори, что я с тобой вела этот разговор. Багратов хочет, чтобы все кругом знали свое место, а мое место — ублажать его и не совать нос не в свои дела. Пока! Гудки. Короткие безжалостные гудки. Я отшвыриваю телефон, словно он стал ядовитой змеей. Хочется кричать, срывая голос. Но вместо крика из горла не вырывается ничего, кроме сдавленно сипения. Удушье подкатывает волнами, крепко хватает в тиски и не отпускает. Ни на миг. Некоторое время я просто лежу без движения, пялясь в пустой потолок. Стискиваю зубы и креплюсь изо всех сил, чтобы не наделать глупостей. Я же знала, что так будет. Багратов сам сказал, что Ксана попытается его соблазнить. Вот она и пытается. Изо всех сил! Снова хочет сбить меня с толку своим враньем! Я должна верить Тимуру, он на крови поклялся. Для мужчин его культуры это многое значит. Верно?! Но сомнения все же есть, я стараюсь давить их изо всех сил. Тимур перезвонит. Обязательно перезвонит! Но проходит время, и он не перезванивает. Тогда верх над сомнениями берут опасения. Я начинаю переживать, вдруг Тимур был просто не в состоянии ответить на звонок? Что, если с ним случилось дурное?! Вдруг попал в расставленную ловушку и звонок Ксаны — лишь тому подтверждение?! Эта мысль заставляет подскочить на кровати и броситься искать телефон. Словно по волшебству, телефон начинает звонить в момент, когда мои пальцы касаются аппарата. При взгляде на экран желудок делает безумное сальто и резко ухает вниз. Становится трудно дышать. Багратов. Снова Ксана звонит с его телефона или он сам? Отвечаю не сразу. Отсчитываю несколько ударов перепуганного сердца, только потом отвечаю. — Мышонок? — Да. — Глупо спрашивать, не спишь ли ты, — усмехается. — Если спала, извини, что разбудил. — Я привыкла рано вставать, — смотрю за окно, за которым скоро забрезжит рассвет. — Ты меня не разбудил. — Я тоже еще не ложился. Голос Багратова звучит немного усталым. Мне хочется оказаться рядом с ним в этот момент и посмотреть в его глаза. Но потом я вспомнила голос Ксаны и ее томное постанывание, и запыхавшееся дыхание, словно она никак не могла прийти в себя после длительного марафона в постели. Внутри возникла пустота — такое странное ощущение, словно внутри вместо сердца был большой мыльный пузырь, и он лопнул, не оставив после себя ничего. Пусть даже на жалкий миг, но она заставила меня усомниться в том, что между мной и Тимуром что-то получится. Не знаю, кого следует за это ненавидеть — сестру за наглость?! Или себя — за неуверенность? — У тебя все в порядке? — Да. Почему спрашиваешь? — Даже не знаю. Может быть, потому что мое фото получил не тот, кому я его адресовала? — Фото? — оживляется. — Ты прислала мне фото? — Забудь. Хотя… Можешь у Ксаны спросить. Она звонила с твоего телефона. Наговорила много всего, — голос поневоле становится сухим, в нем звучит колючая ревность. — Я должен был ей подыграть, чтобы она подумала, будто все идет по ее плану. — Далеко зашла игра? — Намекаешь на то, лапал ли я твою сестрицу и не позволил ли себе лишнего? — По словам Ксаны, ты ее всю ночь катал. — И ты поверила? — Очень старалась не злиться. — Но ревновала? — Еще как, — признаюсь с досадой. — Не было ничего. Клянусь… Телефон я нарочно оставил, хотел посмотреть, кинется ли она выуживать ценные сведения и что будет делать. — И? — Есть результаты. Все хорошо, Мышонок. Тебе не о чем переживать! — Ты скоро вернешься? — Что, соскучилась? — хмыкает самодовольно. — А ты? — Да. Хотел услышать твой голос. — Услышал. Закусываю губу. На душе полегчало значительно, но есть ощущение недоговоренности. Или я просто накручиваю себя?! — Ты снова молчишь. Обиделась, что я твою задницу шлепком опробовал? До сих пор больно? — Да. Все дело в заднице. Именно в ней. Все в заднице. Дела мои — хуже некуда. Я влюбилась в бессовестного мужлана! — Остынь, дракониха. Выдыхай! — пошучивает. Хочется ему бесстыжие глаза выцарапать. — Хорошо, больше не буду тебя так шлепать. Буду легонько. Любя. Тебе понравится. Егоза… — говорит жарким голосом. — Я уже скучаю по твоей влажной щелочке. Покрываюсь пятнами стыда, смущения и негодования. Зачем говорить такие ужасные слова?! Как только ему наглости хватает. От возмущения перехватывает дыхание, я выдыхаю часто и коротко. Но Багратов принимает мое возмущенное дыхание за возбуждение. — Ты в постельке? Давай поболтаем по-взрослому? — Что ты имеешь в виду? — Пошалим немного, — понижает хриплый голос.