— Славик! — неожиданно окрикивает меня мужчина. Я поворачиваю голову и узнаю в кричащем человеке одного из амбалов Бельского. — Ты далеко не исчезай. Проклятье. Конечно, свита тут как тут, где ей быть еще? У меня закружилась голова. Ничего не ответив, плетусь к своей тачке, как пьяный. Падаю за руль и уже чисто на рефлексах завожу мотор. Одновременно со мной с больничной парковки трогается черная машина и пасет меня вплоть до дома. И я понимаю, что уехать из города мне не дадут. Разумеется, и в бокс я не собираюсь. Запираюсь в квартире, но даже в родных стенах чувствую себя как в запетой ловушке. Периодически подхожу к окну и вижу, что меня стерегут мордовороты Бельского. А звонок от него самого поступает ближе к обеду. Оклемался уже. Быстро. Мне ничего не остается, только добровольно вернуться в больницу… В вип-палате стоит тишина. Бельский лежит на койке с закрытыми глазами. Он еще бледный, на лбу зияет глубокая ссадина. По телу тоже рассыпаны раны и синяки, а ребра перемотаны тугими повязками. Я нерешительно стою у закрытой двери, не зная, что предпринять или сказать. — Подойди, — хрипло приказывает Бельский, не открывая глаз, и я делаю один бесшумный шаг. — Ближе. — Блядь, он что, и с закрытыми глазами видит?! — Еще. Я останавливаюсь у самой койки и по приказу Андрея чуть наклоняюсь к нему. Бельский открывает глаза и так резко, совершенно неожиданно для меня, с силой и ловкостью, несопоставимой с человеком, который недавно был на волосок от смерти, хватает одной рукой меня за горло и так крепко сжимает, что у меня тут же темнеет в глазах. Я не могу вдохнуть и потому негромко хриплю: — Отпустите… — С-сука… — шипит он и отталкивает меня с яростью. Вот же бычара! — Ты крупно облажался, пацан. — Да почему сразу я? — прокашлявшись, пытаюсь оправдаться. — Может быть, другое колесо у вас оторвало? Бельский зол. Он дышит как разъяренный зверь, приподнимается на локтях, но тут же валится обратно. И замечательно! Пусть лежит и держится от меня на расстоянии. — Не пытайся отмазаться, Слава. Мне уже известно, что произошло на трассе. Это твой косяк. И ты еще жив только потому, что твоя жена — лучшая подруга моей дочери. Если у нее случиться горе, огорчится и Рита. Но ты ответишь. И очень дорого. — Андрей Николаевич, но я не хотел создавать проблем! Я постараюсь… — Заткнись, — перебивает он и, тяжело выдохнув, указывает на больничную тумбу — там лежит лист бумаги. Я осторожно беру его, пробегаюсь взглядом по строчкам и херею самым натуральным образом. Там пропечатан перечень убытка, который я нанес Бельскому. Мне нужно будет оплатить полную стоимость его разбитого внедорожника, лечение самого Андрея, реабилитацию и моральный ущерб. Итоговая сумма настолько огромная, что не укладывается в голове. — Даю тебе месяц, — предупреждает Бельский. — Не успеешь — сдохнешь. Или сядешь в тюрьму и никогда из нее не выйдешь. У меня затряслись руки. Жесть. Реальная жесть. Это не список ущерба, а приговор… Перед глазами мутнеет. Я разворачиваюсь и молча плетусь из палаты. Все вокруг словно в тумане. Падаю в свою тачку и ору, остервенело колошматя по рулю. Даже если я продам новую машину, которую смог позволить себе, работая с Бельским, квартиру и свою душу, мне все равно не хватит расплатиться! Это непомерная сумма! Кроме того у меня Белла, а у нее такие запросы… И отказываться сейчас от нее я не готов. Как и от жизни в принципе. Мне всего двадцать четыре, мать вашу! Все только начинается! Но из-за одной оплошности над моей головой будто занесли топор… Нет, нужно выбираться с этого дна. Любыми путями. Я должен. Просто не имею права по-другому! Немного придя в себя, я решительно возвращаюсь к Андрею. — Мне не собрать всей суммы даже за год, не то что за месяц! — заявляю. — Это нереально, вы же понимаете. Но я могу отработать, раз на то пошло. Бельский усмехается: — Иди ты на хуй, работничек. Никаких общих дел у нас больше не будет. Я проглатываю это оскорбление, но не забываю. Конечно, ему легко судить. У него есть все, а я лишь в начале пути. На ум приходит еще одна идея, из-за которой я чувствую себя мерзко. Ужасно. Мне самому от себя тошно в этот момент, но другого варианта Андрей мне оставляет… — Моя жена отработает… — из глотки болью вылетают негромкие слова. Я предлагаю это, потому что уверен — Арина пойдет за мной и в огонь, и в воду. Она любит меня. За что я ей безмерно благодарен. Бельский на секунду застывает, а потом медленно поворачивает ко мне лицо. — Что ты сказал? — Кхм… Я говорю, если я стал вам неугоден, моя жена сможет отработать долг. Она отличная хозяйка, мастерица на все руки. Арина может быть вам сиделкой на первое время, потом убирать по дому, готовить. Она… — Какая же ты мразь, Слава, — выплевывает презрительно Бельский. — Готов продать собственную жену, чтобы спасти свою жалкую шкуру. — Нет, продать — это слишком грубо. Не лучше ли сформулировать как сдать в аренду? — пытаюсь объяснить. Но палата содрогается от грохочущего баса Андрея: — Пошел вон, щенок! Скройся с моих глаз, мразь! И я как ошпаренный вылетаю в коридор, охренев от тона, каким он это проорал. Меня от него натурально затрясло. Глава 6 Арина Успокоив Риту и убедившись, что с ней и с ее отцом все в порядке, к вечеру я возвращаюсь в квартиру. Однако, переступив порог, очень удивляюсь, потому что везде горит свет. Обычно в это время муж еще на работе, а сегодня я нахожу его в кухне. Он сидит, схватившись за голову, за столом. — Слава? — негромко зову его. — Что с тобой? Но муж не реагирует, уставившись в одну точку. Он бледный, как будто смерть увидел. И от этого его вида тревога железным обручем сковывает всю меня изнутри. Мое дыхание сбивается, а только-только унявшееся после беды подруги сердце снова учащенно бьется в груди. — Это пиздец… зая… — еле слышно отзывается Слава, буравя глазами стену. И мне в первые секунды даже подумалось, что со свекровью что-то случилось. Я просто никогда не видела мужа таким обреченным. Дрожащей рукой отодвигаю стул и сажусь рядом, не прекращая смотреть в потерявшее краски лицо и стеклянные глаза мужа. — Что случилось? — снова спрашиваю. Еще некоторое время Слава молчит, но потом рассказывает такое, отчего я точно так же, как и он, шокировано застываю. — Колесо, которое оторвало на внедорожнике Бельского, делал я. Теперь Андрей требует компенсацию за ущерб. — Как же так, Слава? — с трудом выжимаю из себя слова. — Почему же так вышло? — Я сам себя проклинаю за эту оплошность. — И сколько же он требует?.. Муж кончиками пальцев пододвигает ко мне смятый в комок лист. Осторожно разворачиваю его, и волосы на голове начинают шевелиться и вставать дыбом. — Двести миллионов? — не до конца веря в эту сумасшедшую цифру, переспрашиваю мужа. — Да. И срок на сбор денег он дал месяц. Иначе он меня убьет или посадит за решетку, — мрачно выдает Слава. А у меня весь мир перед глазами будто рушится по крупицам. Убьет? То есть я могу лишиться любимого мужа? Нет. Я не смогу этого принять. Никогда. Я сама скорее умру за Славу, потому что жить без него не хочу. Я дышать без него не могу. Он мой смысл, самый родной человек. Мое сердце бьется ради него.