— Зачем же ты связался с ним?! — отчаянно выпаливаю. На что муж горько ухмыляется: — А разве такому человеку можно отказать? Это конец, Арина. — Нет-нет. — Я отказываюсь это принимать. — Нужно искать решение, пробовать договориться. — Пробовал. Что только ни предлагал, но Бельский, бычара, уперся рогом и не хочет уступать. Он нелюдь, зая. Просто конченый урод. Милое лицо Славы размывается перед глазами от полившихся слез. Они ручьем текут по моим щекам. Не могу остановиться, рыдаю. Мне жалко мужа, ведь я понимаю, что это была досадная ошибка, повлекшая трагедию. Слава — профи. Я в его навыках не сомневаюсь. Он не хотел причинять вреда Андрею Николаевичу. Да, Слава виноват, и ответственности за его ошибку я с него не снимаю, но нельзя же так сразу ставить на нем крест! Это несправедливо и очень жестоко! — Будем прощаться, зая, — вздыхает муж. — Недолго мне осталось. — Не говори так! — срываюсь на отчаянный крик. — Не смей даже думать! — А выхода нет. Мне не сбежать — во дворе пасут люди Бельского. — Ты не трус, чтобы сбегать, Слава. — Тянусь через стол и накрываю его сжатую в кулак руку своей заледеневшей от шока и ужаса ладонью. — Мы что-нибудь придумаем. — Может быть, ты поговоришь с Ритой? Как-то через нее получится надавить на Бельского? — Я попробую, — обещаю мужу. А затем шатко встаю из-за стола. Уйдя в коридор, звоню подруге, но трубку берет Мирон и сообщает, что Рита выпила успокоительного и сейчас спит. Я не решаюсь признаться Суворову в ошибке мужа. Стою, как примороженная к полу, потому что в кухне замер в ожидании Слава. А у меня от отчаяния и нарастающей с каждой секундой какой-то животной паники возникает ощущение, что потолок вот-вот обрушится на наши головы. Я боюсь Андрея Николаевича, но потерять мужа боюсь стократ сильнее. Именно этот дикий страх толкает меня выйти из квартиры и, наплевав на все, помчаться в больницу. Я сейчас забываю обо всем, ослепленная лишь одной целью — помочь Славе. Родной человек в беде. По-другому быть не может. В больнице говорят, что приемные часы закончились, но когда я говорю, что приехала к Бельскому, и называюсь его хорошей знакомой, для меня делают исключение. Видимо, здесь действуют правила для всех, кроме Андрея Николаевича. Возле его палаты дежурят два здоровенных привратника, таких огромных и хмурых, что у меня мороз ползет по позвоночнику от их вида. Я замедляю шаг, почти подойдя к нужной двери. Становится очень трудно передвигать ноги, как будто на них надели тяжелые кандалы. Проглатываю ком, образовавшийся в горле, когда один из громил ощупывает меня, подобно преступнице, а затем кивает. Трясущейся рукой толкаю дверь и робко заглядываю в щель. Бельский сидит на больничной койке. Он по пояс обнажен, и я вижу его широченную мускулистую спину, забитую черными узорами татуировок, его большие плечи и рельефные бицепсы. Он после аварии, но вот эта его мощь пугает и завораживает одновременно. Раненый зверь не перестает быть зверем. Над Бельским склонилась молоденькая медсестра — обрабатывает ссадины на теле. Я приоткрыла дверь достаточно тихо, и Бельский не видит меня, но, будто почувствовав мое присутствие, медленно поворачивает голову, а я вспыхиваю от корней волос до кончиков пальцев на ногах из-за того, что вторглась в его личное пространство. Надо было прежде постучать. Да и охрана не предупредила о моем приходе. Юркнув обратно в коридор, взволнованно топчусь под пристальным наблюдением громил, дожидаюсь ухода медсестры и лишь потом осторожно скребусь в дверь. — Извините, к вам можно? — дрожащим голосом спрашиваю. Андрей Николаевич уже надел белую футболку и лег на кровать. Удивлен ли он моим появлением? Или разозлен? Не знаю. Его лицо не выдает абсолютно никаких эмоций. — За мужа просить пришла? — кажется, он совсем не удивлен. А у меня сердце сжимается в колючий комок. — Да, — повинно опустив голову, прохожу в палату. — Я в курсе того, что случилось, и прошу у вас прощения. Извините нас, пожалуйста… — А ты ни в чем не виновата, — кривит уголок губ. — Это наши дела со Славой. И если гаденыш думает, что через тебя ему удастся надавить на жалость, то он ошибается. — Нет, — мотаю головой. — Слава не знает, что я приехала. Я сама так захотела. — Сделав еще один осторожный шаг, складываю ладони в умоляющем жесте. — Андрей Николаевич, то, что с вами произошло, не оправдать никак, но я прошу пощадить моего мужа. Возможно, для вас та сумма ничего не значит, но наша семья не настолько богата. Я не прошу уменьшить долг, но хотя бы дайте отсрочку. Мы будем с мужем работать и постепенно перечислять вам деньги. Я искренне умоляю Бельского, но мои слова лишь злят его. — Мы? — Да. Потому что я и Слава — семья. И в горе, и в радости, понимаете? Я буду тоже стараться, чтобы поскорее перекрыть долг. Но месяц — нереальный срок. Бельский напрягается и, упершись кулаками в матрас, садится в кровати. Каждое движение сейчас ему приносит сильную боль, но он ее терпит. — Твой муж — мразь. Он недостоин слез и унижений. Поверь. Меня еще больше затрясло. — Это мне решать, чего он достоин. Уж простите. — Уходи! — Бельский повышает тон. — Даже не надейтесь на отсрочку. Я подчиняюсь его властному тону, но в последний момент задерживаюсь у двери и, стиснув зубы, возвращаюсь к постели Бельского. — Я не уйду. Если хотите, я на колени перед вами встану и буду молить. Хотите? — Действительно встанешь? — удивленно приподнимает бровь. Да, мне плевать сейчас на гордость. Я падаю перед ним на колени и, не моргая, смотрю прямо в глаза. — Заканчивай этот цирк, — хрипит мужчина. — Нет. Я буду стоять и просить вас дать нам время. День, ночь буду стоять — неважно. Есть не буду, пить лишь бы вы согласились. — Ты просто восхитительна в своей преданности к этому ублюдку. Бельский шумно выдыхает. Я вздрагиваю, когда он медленно откидывает одеяло и твердо встает с постели. Каждое движение еще дается ему с трудом, но он, превозмогая боль, выправляет осанку и подходит ко мне. Страшно от того, что он, такой сильный и могущественный, сейчас стоит рядом со мной. Самое время попятиться и, поджав хвост, выскочить из палаты. Но я продолжаю стоять перед ним на коленях и смотреть в глаза. Бельский наклоняется и пальцами подцепляет мой подбородок, приподнимая выше лицо. — Мелкая ты еще, Арина, для тех жертв, ради которых я бы согласился… Глава 7 Слава Арина быстро убежала из квартиры, ничего сказав. Должно быть, поехала к Рите. Теперь вся надежда на жену, возможно, у нее получится убедить Бельского дать мне больше времени на сбор денег. В идеале, конечно, чтобы вообще простил долг. Это подобно фантастике, но шанс, пусть и маленький, есть. В ожидании жены не нахожу себе места, в сотый раз выглядываю в окно — картина неутешительная во дворе стоят машины людей Бельского. Надеясь на Арину, не перестаю прокручивать в голове и другие варианты, как выбраться из положения, а заодно вспоминаю о Белле. Не получиться у меня слетать с ней на острова. И шубу тоже не куплю — сейчас деньги нужны с Бельским рассчитаться.