Ирина усмехнулась: – Ну, как я сходила? Да в общем, никак. Про Вику ничего не выяснила. Я спросила Лану напрямую, не знакома ли ей моя родственница, что она женщина состоятельная и просто мечтает увешать свой дом собственными портретами. Но Лана сказала, что, помнится, да, через знакомых записывалась на первый сеанс какая-то Виктория, фамилию не знает. Но потом та позвонила и отменила встречу. Сказала, что муж заболел. – Даже так? Вот видишь, зря ты ее подозревала! – заявила я. – Еще не известно! – не сдавалась Ирина. – Может, это вообще не о ней речь. Мало ли всяких Викторий! – Ну не скажи! А набросок-то она твой хоть успела сделать? Ты позировала? – Ну что ты! До этого не дошло. Как мы и договорились, я начала бить на жалость, ну знаешь, эти вечные разговоры: цены, денег ни на что не хватает, и все такое… В общем, того и гляди, в долг у нее попрошу. Она все скучней, скучней… Потом она так изящно перевела разговор на мои серьги. А я говорю, так это – стекляшки! Но всем нравятся, хотите, адресок подскажу, где хорошей бижутерией отовариться можно – дешево и сердито. Но она отказалась. Я слушала весь этот рассказ, не переставая смеяться. – А Артур-то? – А! Апполон? Да, вышел, показался. Ну да, хорош. Но я ведь – не девочка, в обморок не упаду. А Лана эта так на него посмотрела, что он сразу опять ушел. Даже не поздоровался, невежа! – Ну а дальше? – А что дальше? Как только она поняла, что с меня ничего ей не обломится, то сразу тон сменился, и про мою неземную красоту – больше ни слова. И вообще заявила, что ей срочно нужно по делам, так что аудиенция закончена. Я конечно, сделала вид, что расстроена и что очень рассчитывала заиметь хотя бы свой набросок, но она сказала, что неожиданные дела не позволяют ей сейчас заниматься творчеством. Вот и все. Ты знаешь, я думаю, что она вообще рисовать не умеет. Просто, придумали такую вот схему мошенническую. – Забавно. И главный вывод – он позитивный: Вика не является любовницей Артура. Да и не похоже, чтобы Виктория могла влюбиться в тело без мозгов. А судя по всему, именно это и представляет из себя этот натурщик. Ирина нехотя согласилась. Можно влюбиться в кого угодно, но в мужчину, который явно глупее тебя, влюбиться просто нереально! Тем временем мужчины вернулись в комнату. Ира поднялась с дивана и обратилась к Олегу: – Олег, ты меня подвезешь? – Ты уже уходишь? – немного расстроилась я. – Да. Мне пора. Я и так обнаглела. Бросила вчера детей на бабушку. Хотела сегодня забрать, и не получилось. Я прекрасно понимала, что эту фразу подруга сказала совершенно искренне и безо всякой задней мысли, но почему-то подумала, что для Олега это может послужить сигналом к действию: квартира свободна, дети отсутствуют. Хоть бы все у них сложилось! Ну не должны такие женщины в одиночестве пропадать! Пальцы Сергея привычно скользят по моей спине. За долгие годы супружества каждая нотка прелюдии выверена и заучена. И мне ничуть не приелась мелодия. Думаю, ему тоже. Если это не так, то я тогда вообще ничего не понимаю в этой жизни. Конечно, иногда мы пытаемся отдаться во власть фантазии, но, откровенно говоря, это бывает нечасто. Возможно, мы – такие вот консерваторы… Не знаю. Да и зачем? Я знаю, что такое – быть на вершине. И то, что мы поднимаемся туда проверенной тропой, ничуть не убавляет остроты ощущений. Сейчас мы – в самом начале пути… Но мои мысли – не с моим телом. Я никак не могу их сгруппировать и отбросить куда подальше. Нет! Не могу расслабиться! – Сережа, а мне сегодня какие-то мужики песок предлагали. Мой голос звучит неуместно. Сергей, с шумом выдохнув, откидывается на подушку. – Какой песок? – через секунду спрашивает он. Я слышу в его голосе еле сдерживаемое раздражение. Прильнув к мужу, виновато оправдываюсь: – Сережа, я не знаю, что со мной. Сегодня был очень трудный день, правда… – У меня, знаешь ли, тоже не самый легкий. Я, представь, не бабочек ловил. – Я знаю, милый, прости… Но я должна тебе рассказать. А то мне трудно это перенести: две галлюцинации – за один день. – Постой, почему две? То есть… Значит, все-таки труп тебе привиделся? – Да нет! Я его видела. Я в этом уверена. Но… На девяносто девять процентов. Если бы не эти мужики со своим песком, то было бы сто. – Так. Отлично! Сон отменяется. Я пошел курить. Заодно готов послушать про твоих мужиков. – Моих, да? – Ну, ведь это ты про них сказала. Давай, поднимайся. Он закурил, привычно устроив пепельницу на плите, а я села за кухонный стол и начала рассказ с того, что утром услышала звонок в дверь… – Так, – Сергей решительно затушил сигарету. – Значит, они утверждали, что ты им уже дала деньги. И именно поэтому они и приперли этот мешок, да? – Да. – А ты им денег не давала. – Конечно, нет! Но они утверждают… – Мало ли, что они там утверждают! Кошелек-то у тебя! Или ты даже приблизительно не знаешь, сколько у тебя там денег? Если так, то… – Если так, то что? – То ничего хорошего, хозяйка ты моя расчудесная. Я сбегала в комнату за кошельком. – Так, – начала подсчет я, – мешок песка у нас стоит… Слушай, это же дорого! Если бы я им дала деньги за мешок песка, то тогда мне точно не хватило бы на парикмахерскую. Я прекрасно помню, сколько у меня оставалось вчера в кошельке. А я еще в магазин заходила. И на такси потратилась. Сережа, я им точно денег не давала! Все сходится! А из шкатулочки я не брала. Ура! Я им денег не давала! – А чему ты так радуешься? – резонно спросил Сергей. Я застыла. А в самом деле, чему? Значит, они меня нагло, самым беспардонным образом обманывали? А зачем? – А зачем они это делали, Сережа? – Ты меня спрашиваешь? – А кого же? – Я сам хотел бы задать кому-нибудь пару вопросов. Или хотя бы один: что за дела? Моя жена попадает из одного переплета в другой, и конца и края этому нет. Когда мы заживем нормальной обывательской жизнью по закону предков: я – на охоте, ты – у очага. Остальное время – у телевизора. – У предков не было телевизора. – Вот счастливцы! Вместо того, чтобы пялиться в ящик, они занимались благородным делом продолжения собственного рода… Да, кстати, поправь меня, если я ошибаюсь, кажется, мы что-то не доделали… Капитан Воронов приоткрыл дверь палаты и заглянул. Из четырех кроватей занято было три. Он безошибочно определил, к какой именно ему нужно подойти. Ее кровать была возле окна. Воронов подошел к лежавшей на ней бледной девушке с рассыпавшимися по подушке крашеными кудряшками. Глаза девушки были прикрыты. – Раиса Романовна Румянцева, если не ошибаюсь? -вполголоса спросил капитан. Девушка подняла на него глаза и прошептала: – Да. – Моя фамилия Воронов, я из милиции. Как Вы себя чувствуете? Вы позволите задать Вам несколько вопросов? – Задавайте, – уже более твердым голосом ответила девушка. – Вы видела нападавшего на Вас человека? Он Вам был знаком? – Нет, не знаком. И рассмотреть ее, конечно, не успела. Все произошло очень быстро. И за этими большими очками лица было не видно. Да еще волосы, их было слишком много… – Понятно. А рост? – Примерно моего роста. Но я была на каблуках, это плюс сантиметров десять… – Понятно… А голос? Она ничего не говорила? – Нет. – Ну хоть что-нибудь особенное у нее было? Ни на что не обратили внимания? Подумайте… Раечка закрыла глаза… Ей и самой хотелось вспомнить что-то такое особенное, что поможет найти эту гадину… Но нет… Помада неброская. Губы обычные, средние. Кроме очков и волос – ничего… Вдруг она распахнула глаза и сказала: – Когда она сделала такое движение… Ну, замахивалась. То волосы откинулись, и я увидела сережку. Это был гвоздик. Ну, то есть, сережка не висит, а прямо в мочке уха. Прозрачный такой кристаллик. Для бриллианта он, конечно, слишком велик. Может, хрусталь… По лицу Воронова было видно, что он доволен. Ну, хоть что-то! А то все как сговорились: волосы, очки, куртка… Все эти вещи нормальный преступник сразу выбросит. А вот сережки! Люди привыкают к таким вещам так, что просто забывают об их присутствии на своем теле. – А скажите, Раиса, может быть, у Вас есть какие-то предположения? Может быть, какие-то недоброжелатели? – спросил капитан, сам ощущая нелепость своего вопроса.