Ну откуда у этой прелестницы с невинным взглядом недоброжелатели? Так и есть. – Нет, я даже предположить не могу… – пролепетали девушка. – И последний вопрос. А Вы уверены, что это была женщина? А, скажем, не переодетый мужчина? – Абсолютно уверена! Это точно была женщина! Воронов встал: – Ну что ж, Раечка, благодарю Вас. Всего доброго и скорейшего выздоровления! А что Вы смеетесь? – И Вы тоже… – Что я? – Сказали: «Раечка». Меня все так зовут. Прямо, клеймо какое-то. Будто я – маленькая. – Никакое не клеймо! А очень даже красивое имя! Под стать Вам. Воронов немного смутился от нечаянно высказанного комплимента. Неловко отставил стул в сторону и, слегка пригибая голову, вышел из палаты. На улице капитан подошел к милицейскому УАЗику и сел за руль. Рядом с ним на сиденье оказался молодой худощавый парень. – Ну как, дядя Володя, выяснили чего-нибудь? – спросил он. – Ну какой я тебе дядя Володя? Ты что, маленький? – Виноват. Это я так, по привычке, по-соседски… – Ты давай это, завязывай. Дядя Володя! Пришел в милицию работать, так учись, как надо… – Ага, учись! Вы ходите везде, а я только машину сторожу… Да что ее угонят что ли? Милицейскую-то! – Поучи меня тут! Угоняли и милицейские. Да мало ли что. Тут такое хулиганье! Колесо проткнут, фару разобьют, а я потом за свой счет ремонтировать буду? Кто мне новые-то даст? – Ясно… Ну что, теперь в отделение? – Нет, теперь еще в одно место заедем. Поступило устное заявление. Надо разобраться. – Устное? Как это? – А вот так. Сигнал поступил от старого друга. У него, между прочим, у сестры семья порушилась из-за каких-то дельцов, что у нас тут окопались… Некрасивое какое-то дело. Официальным путем идти не хотят. Но помочь-то надо? Как думаешь? – Наверное, надо, – недоуменно ответил парень. Уазик проехал почти через весь город, прежде чем добрался до нужного адреса. По дороге автомобиль весело разбрызгивал грязь, салютуя приходу весны. Воронов смотрел на залитые весенним солнцем улицы с нарядными, на столичный манер, витринами, на ярко и легко одетых прохожих и думал, как было бы хорошо пройтись здесь как-нибудь с женой, зайти в одно из кафешек, посидеть… Несбыточные мечты. Цены там, скорей всего, такие, что честному менту не по карману. Да и когда? Каждый день какой-нибудь сюрприз! Его вечная доля – разгребать людскую грязь. Без конца и края. На улице вон солнышко поработает недельку – и грязи как не бывало! А в жизни? Где найти такое солнышко, чтобы посветило всем – и враз все убийства, кражи, прочая нечисть испарились из людской жизни? Да ты, брат, философ, – сказал себе капитан и затормозил у здания, стилизованного под дворянский особняк. – Что, приехали? – поинтересовался парень. – А здесь чего? – А здесь много чего. Здание это в аренду сдают разным конторам. Пойдем посмотрим. – И я? – обрадовался паренек. – И ты. Тут вообще дело такое. Есть информация, что некие художественные личности людей в какой-то притон втягивают, а потом деньги вымогают. -Лана уютно устроилась в обшарпанном кресле, убогость которого частично скрывал накинутый красочный плед. Ноги Лана, скрестив, положила на журнальный столик, на котором стоял маленький телевизор. На стенах комнаты, как в театральной гримерной, висели разнообразные костюмы. В углу возле окна стояло подобие кровати, больше похожее на сооружение из разноцветных подушек. Из телевизора раздавались звуки, очень похожие на те, что сопровождают эротические сцены из фильмов. Женщина курила и не сводил глаз с экрана. – Разрешите войти, милиция. Капитан Воронов, – бодро проговорил милиционер, когда словно черт из табакерки возник вместе со своим напарником перед глазами художницы. Лана ахнула. Как могла она не запереть дверь? Как эти два мужлана посмели войти, не постучавшись? И где этот чертов пульт, чтобы скорее выключить экран! Женщина вскочила, от неожиданности уронила сигарету и, пока ее поднимала, Воронов завладел мультиком. – О, как интересно! Это на каком же канале показывают? – он с интересом посмотрел на обнаженную парочку, самозабвенно извивающуюся на экране. Женщина метнулась к телевизору, коснулась какой-то кнопки, и экран погас. – Что вы себе позволяете! – воскликнула она. – Я не понимаю. На каком основании? И в чем Вы меня обвиняете? – В изготовлении и сбыте порнографической продукции. – отчеканил Воронов. – Что?! – ошарашенно произнесла женщина. – Воронов не стал отвечать на этот риторический вопрос, а быстро подошел к двери, находящейся на противоположной стороне комнаты и почти скрытой портьерой. – Не желаете показать помещение? – спросил он. Дама на миг потеряла дар речи, затем кинулась с явным намерением заслонить дверной проем, но немного опоздала: милиционер уже открыл потаенную дверь и шагнул внутрь. Одновременно с этим раздался испуганный вскрик. Его издала обнаженная дамочка, находящаяся в объятиях атлетического вида мужчины на каком-то экзотическом ложе в самой глубине комнаты. – Это неслыханно! – прорвалась наперед Воронова хозяйка. – Милочка, накиньте что-нибудь на себя! Эти варвары в погонах… У них ничего святого! – тараторила она, мечась по комнате и видимо, так и не решив, что же ей лучше сделать: заслонить собой обнаженных людей или осмелиться и вытолкать непрошенных гостей вон. Воронов тем временем цыкнул на пристроившегося за его плечом юного коллегу, с восторженной улыбочкой наблюдавшего за представившейся картиной. Тот моментально занял исходную позицию возле входной двери. Затем капитан повернулся спиной к находящимся на ложе любви и громко сказал: – Прошу присутствующих привести себя в надлежащий вид и ответить на некоторые вопросы. И добавил, обращаясь к возникшей перед ним хозяйке, готовой испепелить его взглядом: – А Вас, гражданка Горская, она же Федулова, попрошу сесть на место и не открывать рот, пока я об этом не попрошу. Женщина действительно как-то резко и комично захлопнула рот и ее лицо пошло красными пятнами. Затем она отошла в сторону и села на какой-то пуфик, демонстративно закинув нога на ногу. Прошла пара минут ожидания, в течение которых слышались нервные всхлипы и шорох одежды. После того, как восстановилась абсолютная тишина, капитан обернулся и уже мягче, обращаясь к парочке, произнес: – Прошу вас пересесть вот сюда, поближе, – и он указал на диванчик рядом с Ланой. Мужчина и женщина послушно пересели. Таким образом, вся троица оказалась рядом на одном диване. Все напряженно молчали и не сводили взгляда с милиционера. – Курсант Малков! – крикнул капитан. – Поручаю Вам ведение протокола. Все понятно, курсант? И чтоб ни одного слова не пропустил! При этих слова троица всколыхнулась. Дама, находящаяся несколько минут назад в костюме Евы, громко всхлипнула и зарылась лицом в бесполезно терзаемый шифоновый шарфик. Атлет, до этого сидевший с равнодушным видом и смахивающий на непризнанную звезду Голливуда, еле слышно выругался матом и сразу стал походить на обычного русского братка. А Лана вскочила, подошла к капитану и стала быстро говорить, стараясь держаться доверительного тона. – Послушайте, ведь, это просто недоразумение… Зачем же протокол? Разве нельзя договориться? Ведь тут… вы должны понять…. Дело касается чести женщины! Капитан сделал жест своему молодому помощнику, и тот, правильно истолковав его, исчез из поля зрения. Затем Воронов резко повернулся к говорившей. – Честь женщины, говорите? А когда Вы подсунули ей этого самца и снимали всю их любовь на скрытую камеру, Вы тоже о чести женщины думали? При этих словах Воронов сделал несколько шагов по комнате, что-то выискивая в одном из углов комнаты, а дама с шарфиком вскочила с места как ошпаренная. – Что? Како скрытой камерой? Артур? Что здесь происходит? – Видимо, вот этой! – воскликнул капитан, указывая на еле поблескивающую точку, спрятанную среди прикрепленных к стене каких-то живописных веток. Далее Воронов с минуту удовлетворенно наблюдал, как вмиг взбесившаяся дамочка бьет чем ни попадя мужчину, сопровождая все это выражениями, каких он не слыхал за всю свою ментовскую жизнь. А хозяйка кружила вокруг них и повторяла: – Успокойтесь, милочка, прошу Вас, успокойтесь… – Какой подлец! – произнесла, наконец, нападавшая и подошла к хозяйке. Та испуганно сделала пару шагов назад. – Мне все ясно, – решительно произнесла женщина с шарфиком и требовательно протянула руку, – пленку! – Какую пленку? – попыталась прикинуться невинной овечкой Лана. – Ту самую, на которую Вы записывали, когда я вошел. – громко сказал Воронов. – Ах, она еще и смотрела! Какая же я дура! Должна была догадаться! Мразь! Деньги моего мужа всем покоя не дают… Я все правильно поняла? – обратилась она к Воронову. – Это был шантаж? Он утвердительно кивнул.