– Как видишь, уже нет, – он широко улыбнулся. Ну тогда, действительно, что ему тут делать? Вид у него был, действительно, гораздо лучше. Усталость просвечивает, но глаза горят. – Хорошо тебе, ты молодец! – проскулила я. – Не ной! Будет и на твоей улице праздник! – бодро утешила меня подружка. – Навек тут тебя не оставят. – Спасибо, родная! Ладно. Подожду своего праздника. Давайте я вас хоть провожу, ногами пройдусь. А то здесь какой-то избыточный сервис. Мы, не спеша прошлись по больничному коридору, спустились по лестнице, и по мере приближения ворот на волю мне становилось все грустнее. Хорошо им: вечером все будут дома. А я? Ирина как будто подслушала ми мысли, хлопнула себя по лбу и сказала: – Вот балда! Звонил твой Сергей и сказал, что его срочно вызвали на работу, какой-то аврал, к тебе сможет прийти ближе к вечеру. Чтобы ты не волновалась. Прости, совсем вылетело из головы! – Садовая твоя голова! – только и сказала я. Но жить стало веселее. Попрощавшись со всеми, я решила немного постоять здесь, возле окна рядом со входной дверью. Интересно наблюдать, как посетители с пакетами в руках входят в больничные двери. Кто-то так озабочен, что не замечает никого вокруг и идет по своей уже заученной траектории. Значит, не в первый раз. Кто-то чего-то ждет с робким выражением лица. А самые счастливые бодро вносят огромные пакеты, по-видимому, с верхней одеждой, для выписывающихся. Буду ждать и я. Иначе, с какой радости стою тут уже битый час. Дождусь ли? Вдруг, волга воздуха принесла мне знакомый запах лосьона для бритья. Обожаю его! В то же мгновение я оказалась в кольце сильных рук, а затылку стало горячо от шепота: – Привет болящим! Я повернулась на сто восемьдесят, при этом деликатно разъединив Сережины руки. – Привет! Вот я попала, – виновато проскулила я, прикрывая рукой бинтовую наклейку на голове. – Не надо, не трогай! – взволновался Сергей. А медсестра, что катала меня сегодня на кресле, проходила мимо, но вдруг остановилась и, как мне показалось, нарочито строго произнесла: – И долго будете стоять? Что, домой-то не торопитесь? – Как домой? А мне разве можно? – опешила я. – А вы думаете, мы тут с каждой царапиной неделю должны канителиться? – Но ведь, у меня швы… – Хм! Два узелка. Через три дня сами рассосутся. Мы с Сергеем оторопело смотрели на медсестру. – Ну, если вы отказываетесь, и домой не хотите… – развела она руками. – Хотим! – хором прокричали мы.