Наташка открыла сразу, как только я коснулась звонка. Будто ждала. – Привет, – сказала она. – Привет, самозванка! С тебя причитается! – и я протянула ей самопальную визитку. Наташка после секундного замешательства вдруг взвизгнула на весь подъезд и кинулась меня обнимать. – Он приходил, да? Когда? – Все вопросы – к нему, – я указала на мужа. – Меня не было дома. Наташка округлила глаза и зажала рот рукой. – Представляю… Сереж, ты извини! Конечно, неловко получилось. Дура я, дура, извини! – Уже извинил, – ответила я за мужа, шагнула в квартиру и закрыла дверь. В прихожей я встала в позу оскорбленной невинности и стала дать. Ждать пришлось недолго. Сережа обхватил меня и пощекотал в ухо: – Не сердись, извини. – За что? Это ты меня извини, я должна была предвидеть, – я тоже обняла его. – А знаешь, ты был великолепен! И мне так приятно, что ты так неравнодушен ко мне. Ведь, это правда? – Это правда, – он отстранился и произнес. – А знаешь, я что-то проголодался. Пошли чего-нибудь поедим. – Пошли! Пока я готовила ужин, Сергей вкратце рассказал о своей поездке. Я была рада, что у него на работе все благополучно, а сама все думала: рассказать или нет о своих, вернее, о чьих-то покушениях на мою единственную и бесценную жизнь? Расскажу, решила я. Потом. После ужина. Или лучше потом. В общем, когда спать ляжем. Утром на кухне я отставила выпитую чашку кофе, сложила руки на груди и с наслаждением внимала нотациям, доносившимся из ванной. – Я тебе серьезно говорю: из дома никуда не выходи! Можешь позвонить этому, как его, Олегу Витальевичу, я о нем немного слышал – мужик, вроде, правильный. Расскажи ему все, что мне рассказала. Это не шуточки! Ты меня поняла? – он показался в дверях со станком в руке и намыленной щекой. – Поняла, – послушно ответила я. Хотя, на самом деле, не очень верила, что смогу вытерпеть добровольное домашнее заточение, к которому меня склонял Сережа. Просто, я наслаждалась заботой. Вчера он не на шутку взволновался, когда я поведала ему о своих приключениях. Как, все-таки, хорошо быть замужем! За-мужем! Как за стеной. Именно так я сейчас себя и чувствовала. Сережа – это моя стена. Если захочу – спрячусь за нее. И все, не страшно, я – в домике. Затем встала, чтобы проводить его на работу, а он до самого порога все бубнил о том, что я должна быть осторожна, чтобы не лезла на рожон и вообще была умницей. Я обещала. Сережа скрылся за дверью. Так. Привычный марш-бросок по квартире в погоне за идеальной чистотой. Догнать, конечно, ее никогда не получится, но я пыталась, и этого довольно. Затем быстро привела себя в божеский вид и посмотрела на часы. Не слишком рано для звонка? Нет, все-таки, не стану я звонить Олегу. Как-то неловко. Вдруг, все это вообще не связано с тем, что его интересует? Зачем зря человека нагружать своими проблемами? Позвоню-ка я лучше Ирине, благо у нее, кажется, весенние каникулы в школе, и она должна быть дома. – Ириш, приветик! А я – под домашним арестом. Кто наложил? Сережа? Ага, вчера приехал. В чем дело? Да так в двух словах и не объяснишь… А ты не могла бы ко мне подъехать? Правда? Слушай, ты – настоящий друг! Жду! Не успела я приготовить тосты, как услышала звонок в дверь. Неужели Ира? Так быстро? Я подошла к двери и, не открывая, спросила: – Кто там? – Марина, это я, открывай! Ира зашла в квартиру и озабоченно спросила: – Да что с тобой? За всю жизнь это ты впервые мне дверь не сразу открыла. У тебя на самом деле что-то произошло? Нашла время! А то мне своих забот мало! – Ты почему так быстро? Ты что, на такси приехала? – А как ты думала? Ты мне про какой-то домашний арест, а я буду два часа на трамвае пилить и голову насчет тебя ломать? Можно без конца дурачиться, изощряясь в этих намеренно грубоватых диалогах, но за ними скрывается то, о чем мы никогда не говорим вслух. За ними – наше богатство. Оно называется дружбой. Урвать на такси от смешной зарплаты учительницы? Это дорогого стоит. Наверное, это было написано у меня на лице, потому что Ирина сказала: – Да брось ты! Давай колись. Мы уселись на кухне, и я рассказала о том, как меня позавчера вечером чуть не сбила машина, заехав ради этого на тротуар. И как на следующее утро была сбита Ольга, одетая в мою куртку и шапку. Ирина, уничтожая один бутерброд за другим, слушала все это, не перебивая. Затем спросила: – Сама-то что об этом думаешь? Неужели это как-то связано с тем, что, как говорит Олег, кто-то пытался отравить Никиту? Вопрос был риторическим. Я только пожала плечами. Ирина встала, прошлась по комнате и заявила: – Звони! Нам самим не разобраться. В жизни всегда надо полагаться на профессионалов. Олег – профессионал. Да и не только в этом дело… Он подскажет, как обезопасить тебя от… ото всего такого. Да и, вдруг, ему эта информация может оказаться полезной? Звони! Я послушно набрала номер с визитки, подаренной мне Олегом, и не вдаваясь в подробности, сказала, что мне очень срочно нужна его консультация. Он спросил мой адрес и обещал скоро быть. Тем временем мы с Ириной уютно расположились на диване. – У самой-то как дела? Что нового у Никиты? – спросила я. – Да слава Богу, потихоньку поправляется. Но знаешь, такой червячок точит. Если бы, точно, знать, что простудился, инфекция какая… Обычное дело. Но когда возникла версия об отравлении, я вот все хожу и думаю: кто бы это мог быть? Может, это кто-то из близких? Но это – только Вика… Как с этим жить? Сейчас попытка не удалась. А вдруг, будет вторая? А я должна с ней, как ни в чем не бывало, общаться, обниматься? А если это не она, то я хочу знать, кто. Я просто не смогу спокойно жить теперь. Как от этих мыслей избавиться? – Ира, я тебя понимаю. Но как бы тебе не ошибиться! Не навешивай ярлыков! А может, и Олег ошибается насчет отравления. Тоже вполне возможно. А даже если и так, то, скорей всего, это чисто по бизнесу разборки. – Ага, и какое ты, например, имеешь отношение к этому бизнесу? А Ольгу-то задавили тоже для бизнеса? Тут мне крыть было нечем. – Ир, скажи честно, ты, ведь, Вику подозреваешь? Ирина помедлила с ответом, рассматривая маникюр на ногтях, и затем просто ответила: – Да. – А я не могу себе это представить. Она – нормальная девка, и похоже, что действительно любит твоего брата. Ты все-таки поосторожней! Если она ни в чем не виновата и узнает о твоих подозрениях, то не простит. – Марина, я прекрасно все понимаю, но не могу ничего с собой поделать. Скорей бы все прояснилось, а то я только о ней и думаю. Представляешь, даже не хочу, чтобы Никиту быстро выписали. Вот, думаю, придет он домой, а она ему еще какую-нибудь отраву… А как я тогда буду себя чувствовать? Что не смогла уберечь брата? Я сама себя тогда прощу? Мы помолчали, наблюдая как я переключаю каналы телевизора, не останавливаясь ни на одном из них. – Да, кстати! – вдруг вскликнула Ира. – Все забываю тебя спросить, а кому Вика тогда звонила с твоего телефона? – Когда это? – не поняла я. – Ну помнишь, возле больницы, на улице… Вика сказала, что забыла телефон… – А, ну давай посмотрим, если номер телефона тебе что-нибудь даст. Я взяла в руки телефон. Как мало я стала, кстати, им пользоваться. Когда работала в редакции, практически из рук не выпускала… Так, где же этот вызов. А! Вот этот звонок. По времени – точно он. Я протянула телефон Ирине: – Сама смотри. – Давай. Слушай, а она два раза набирала, да? – Понятия не имею, а что? – Да у тебя тут два вызова на этот номер идут. Хотя… В разное время. Интервал – два часа. Это как? Я взяла телефон в руки. Вспомнила этот день и даже стукнула себя по лбу. Вот бестолковая! Подруга непонимающе смотрела на меня. – Ну, сама подумай! Взгляни, сколько было времени, и где мы с тобой были в этот час? В этот Ну? – На выставке, -вспомнила Ирина. – Точно! И ты меня попросила записать телефон этой самой… как ее… дамы этой. – Ланы? – Точно! Ты попросила записать, и я записала в виде неотвеченного вызова. Но это как-то все странно… Это что значит? – Это значит, что наша Вика зачем-то звонила этой художнице. Зачем, интересно? Может, ей тоже было предложено увековечить свой образ на полотне? И она в столь трудную для себя минуту вот только об этом и думала… – А может, дело вовсе не в портрете… – задумчиво проговорила я. – Но ведь это номер художницы! О чем еще с ней может быть разговор? – Например, об Артуре. – Каком Артуре? – Великолепном самце-красавце, который там подвизается в качестве натурщика-соблазнителя. Ирина аж приоткрыла рот от удивления: