При любых обстоятельствах. — Ну хоть это я о нем теперь знаю, — ответила молодая учительница. Хэнк достал свою одежду и сообщил ей еще одну приятную новость. — Посмотрите, что еще осталось в экипаже. — Моя сумка! Отлично! У меня есть немного вещичек! И главное — целы документы. Она взяла предложенные ей рубашку и брюки и исчезла за каретой, чтобы умыть лицо и переодеться. Бредли закурил. Со вчерашнего дня на него обрушилось столько впечатлений, что их, пожалуй, хватит лет на пять их размеренной, монотонной жизни, не столь богатой событиями. Как хорошо, что у запасливого Хэнка оказалась одежда! Переодевшись в сухие вещи, Нола воспряла духом. Лучше могла быть только горячая ванна, но откуда ей тут взяться? Впрочем, не надо и ванны, воды на сегодня для нее достаточно. Рубашка Хэнка оказалась слишком широкой, но брюки подошли, правда, пришлось потуже затянуть пояс. Сапоги, конечно, велики, но ее-то собственные туфли слетели с ног в реке, так что привередничать не приходилось. Мокрые грязные волосы Нола привести в порядок не смогла и спрятала их под уцелевшей шляпой. Нельзя сказать чтобы эта шляпа хорошо сочеталась с сапогами Бредли, но что прикажете делать? Скоро их взору предстали широкие ворота с табличкой «Земля Ленгфорда Райнхарта». На взгляд молодой женщины, ворота не мешало бы покрасить, и Хэнк словно прочитал ее мысли. — Ворот на здешних пастбищах много, и все вроде этих. До них просто руки не доходят. Дай Бог с овцами управиться! А земля Райнхарта начинается сразу на этом берегу. Здесь южная граница зоны скотоводства в нашем штате. Они продолжали путь, но ни одной постройки все еще не было видно. Нола спросила: — Сколько гектаров занимает поместье? — Гектаров? Я не силен считать в уме. — Как это понимать? — Тысяча триста квадратных миль — это сколько гектаров? Нола удивилась: — Такое большое? — Да что вы! Это одно из самых маленьких владений в наших краях. Некоторые поместья занимают несколько тысяч квадратных миль. Там огромные стада овец. Но есть-то животным нужно. Вот овчары и перегоняют их с пастбища на пастбище. — Должно быть, это очень трудно — смотреть за такими стадами, — задумчиво сказала молодая женщина. — Хорошие овчары справляются. Да и собаки помогают. Здесь собаки особые — настоящие пастухи. — Сколько же у мистера Райнхарта овец? — Трудно сказать. Лето на лето не приходится. В этом году приплод еще не считали и прививки животным не делали. Хотели было начать, а тут малыш Галена заболел. Хетфорд, конечно, остался дома, а без него никак. При этом замечании Нола внимательно посмотрела на своего спутника. Тут было о чем подумать. — Мистер Хетфорд прислал в Лондон фотографический снимок усадьбы. Она произвела на нас впечатление. Хэнк усмехнулся: — Вы взяли с собой этот снимок? — Да, он у меня. По-моему, фотография лежит вместе с документами. Одну минуту, — Нола порылась в сумке и вытащила снимок. Бредли рассматривал фото. На нем был запечатлен дом с балюстрадой вокруг всего второго этажа и с витыми железными перилами. Сзади можно было различить несколько хозяйственных построек и два флигеля. Еще какие-то здания… Да, это, конечно, дом Ленгфорда Райнхарта, только… — Вероятно, фотографию сделали очень давно, — высказал свое предположение Хэнк. — А что там произошло за это время? Какой-нибудь балкон обвалился? — язвительно спросила Нола. Хэнк примирительно улыбнулся: — Мы скоро приедем, и вы все увидите сами. Бредли натянул поводья, и лошади встали. Они как раз добрались до вершины холма — отсюда была видна вся усадьба. На какое-то время Нола потеряла дар речи. Она все сравнивала и сравнивала фотографию с тем, что простиралось перед ней. Дом был на месте, но с того момента, когда делали снимок, он явно пришел в упадок. Железные перила местами сломались, а на веранде их не было совсем. Что касается хозяйственных построек, даже издалека было видно, что их требуется заново покрасить. Словом, на фотографии был хорошо ухоженный сельский дом с лугом и большими клумбами. Сейчас все выглядело запущенным, а от клумб не осталось и помина. Хэнк тронул Нолу за локоть, чтобы привлечь ее внимание, и показал на маленький флигель, расположенный налево от главного дома. — Гален с детьми живет там, — сказал он. — Собственно говоря, там должен был бы квартировать и новый учитель, — Хэнк в смущении приподнял брови. — Ничего страшного. Я полагаю, мы сможем решить все проблемы, — уверенно заявила Нола. — Флигель справа — бывшая школа. Раньше на ферме было много рабочих и обслуги побольше. У некоторых имелись семьи. Дети учились в поместье. Вероятно, им преподавала жена мистера Хетфорда. — Бредли указал на другие здания на фотографии. — Дом для овчаров, конюшня, силосная башня. На этом снимке не видно хлева, в котором держат коров. Птичника тоже не видно. Нола кивнула и внимательно посмотрела на фотографию. — Для одинокого владельца фермы хозяйство громадное. Должно быть, мистер Райнхарт планировал иметь большую семью. Для чего иначе он бы стал все это строить? Да и дом ведь не маленький! — Дом действительно большой. Самый большой в округе. Однако мистер Райнхарт никогда не выезжает из своего поместья. И к нему, насколько я знаю, тоже много лет никто не ездит. — Но как же он может управлять таким хозяйством, сидя дома? — Нола была очень озадачена всеми этими подробностями. — Все делает Гален Хетфорд. Да и решения принимает тоже он. — Один? — По большей части, насколько я знаю. Нет, конечно, хозяин — мистер Райнхарт. Наверное, он дает Галену указания. О Ленгфорде Райнхарте разное говорят. Был слух, например, что он почти все время проводит в комнате, где очень мало света. Ни с кем практически не общается. Таких людей называют отшельниками. Вроде бы он сам ведет бухгалтерские книги, хотя, думаю, в последние месяцы в них мало что приходилось записывать. Так что вся ответственность за хозяйство лежит на Галене, а у него, как вам известно, трое детей растут без матери. Бедняге Хетфорду нелегко. Нола не знала, что на это сказать. Она была смущена. Смутился и Хэнк Бредли: — Собственно, я не должен был вам все это рассказывать. Молодая женщина постаралась взять себя в руки. — Спасибо, что доверились мне, Хэнк. Мне полезно узнать хотя бы немного об обстоятельствах жизни детей, которых я буду воспитывать. Судя по всему, здесь есть проблемы. — Галена мне на самом деле жалко. Он вкалывает с утра до ночи, и конца этой работе не видно. Думаю, больших прибылей у мистера Райнхарта сейчас нет, как и у многих других скотоводов. Все, что зарабатывает, он вкладывает в хозяйство. Если засуха в ближайшее время не кончится, овцы начнут падать. Травы-то нет. — Скажите, Хэнк, а почему мистер Хетфорд работает именно здесь? Такой человек, как он, мог бы устроиться на действительно богатой ферме. — Гален попал к Райнхарту совсем молоденьким парнишкой. Тогда у него как раз умерли родители, и мистер Райнхарт взял его под свою опеку. Он был ему как отец. Ферма Райнхарта для Галена не только место работы. Он любит эту землю и верит, что она даст возможность обеспечить будущее его детей. Хетфорд мечтает о том, чтобы все здесь восстановить и сделать имение таким, каким оно было раньше. «Что же, — подумала Нола Грейсон, — похоже, этот человек заслуживает уважения». Вслух она сказала совсем другое: — Знаете, я от всей души надеюсь, что смогу быть ему полезной. Вы как думаете, Хэнк? — Да, Галену стало бы намного легче, но мне с трудом верится, что мистер Райнхарт согласится вас оставить. Он даже нас, тех, кто помогает на ферме постоянно, не жалует. Сейчас я не знаю, сколько здесь пробуду. Все будет зависеть от того, что они решать делать с вами и как спланируют вакцинацию своих овец. — А почему мистер Райнхарт не наймет на эту работу никого другого? — Никто не пойдет. — Почему? Хэнк выглядел обескураженным. — Даже не знаю. Пытался выяснить, но что-то все молчат. — Разве с ним так тяжело работать? — Трудно сказать, каким он был раньше. Сейчас, я уже вам говорил, мистер Райнхарт мало во что вмешивается. Он очень нелюдим. У нас таких не любят. Нола задумалась. Выражение лица Хэнка Бредли и тот факт, что Ленгфорд Райнхарт и со своими знакомыми — мужчинами! — нелюбезен, не сулили ей ничего хорошего. Она спросила себя, что ждет ее в этом когда-то таком красивом, судя по фотографии, а теперь столь запущенном имении. — Поехали? — спросил Хэнк. Она кивнула. Нола очень удивилась тому, как быстро на австралийской равнине наступает ночь. Между тем зрелище было завораживающее. Сначала в течение четверти часа небо каждую минуту меняло окраску, потом вспыхнуло еще раз багрово-красными тонами, и сразу стало темно. Сумерки, сопровождавшие английский летний вечер, здесь отсутствовали. К главному дому Хэнк Бредли и привезенная им учительница подошли в темноте. Дом выглядел нежилым. Лужайка и клумбы заросли сорняками. Свет не горел ни в одном окне, и около других построек тоже не чувствовалось никакого движения. Что они там, с одной свечой, что ли, сидят? — Гален, наверное, ужинает у себя, — объяснил Хэнк извиняющимся тоном. Столь долгое путешествие закончилось — Нола Грейсон стояла перед домом, в котором предполагала жить и работать.