Она не ожидала встречи с оркестром, но выйти поздороваться хозяин, по ее мнению, мог бы. Хэнк застыл рядом с ней. Ее наряд — клетчатая мужская рубашка, брюки, сапоги на пять размеров больше и дамская шляпка — выглядел комичным и при других обстоятельствах заставил бы улыбнуться кого угодно. Кого угодно, но не Ленгфорда Райнхарта. Хэнк был уверен в этом на сто процентов. Нола почувствовала, о чем он думает. — Может быть, вы подождете здесь, — предложил он, — а я зайду в дом и поговорю с Райнхартом? Объясню ему, как обстоят дела, и скажу, что вы заглянете к нему завтра. У вас будет время почиститься, привести себя в порядок и отдохнуть… Да и он свыкнется с мыслью, что произошло то, что произошло. Нола знала, что Хэнк хочет помочь и, конечно же, попытается сделать все, что в его силах, чтобы представить ситуацию в выгодном ей свете. Однако как бы она ни ценила готовность Бредли быть ей полезным, не в ее характере было уклоняться от угрожавшего конфликта, а конфликт здесь был неминуем. — Я не смогу заснуть, если отложу встречу с мистером Райнхартом до утра. Предпочитаю выяснить отношения сразу. Хэнк кивнул. Он предполагал услышать на свое предложение что-то в этом роде. Колокольчика на двери не было. Молодая женщина постучала, и этот стук отдался внутри каким-то призрачным эхом. В ответ — ни звука. Хэнк нажал на ручку двери. — Здесь, в нашей глуши, дома редко запирают, — пояснил он. Они вошли. Бредли хорошо ориентировался в доме Ленгфорда Райнхарта и быстро зажег лампу. Даже в неярком свете было видно, как обветшало все вокруг. В углах паутина, везде пыль. Краска на стенах выцвела. Все это производило очень грустное впечатление, особенно потому, что Нола Грейсон интуитивно почувствовала, что этот дом явно представлял собой нечто особенное. Нола громко поздоровалась и рассердилась на неуверенность в своем голосе. Ответа все еще не было. Она взяла лампу и пошла вперед. Хэнк медленно двинулся следом. Первая комната, судя по всему, гостиная, загромождена мебелью. Дверь по коридору налево чуть приоткрыта. В этой комнате оказались письменный стол, несколько стульев — все в пыли — и книжные шкафы, стоявшие по стенам. Раньше здесь, должно быть, была библиотека. Этому факту Нола очень обрадовалась. Книги были ее страстью. Молодая женщина не удержалась от искушения. Подошла к книжному шкафу, открыла его и взяла с полки первую попавшуюся. Это оказалось жизнеописание Шеридана Райнхарта, австралийского поселенца самого первого периода. Полистав книгу, Нола увидела иллюстрации, которые изображали борьбу первопроходцев за выживание. Она поставила том назад, на полку и взяла с письменного стола конторскую книгу. Последняя запись сделана три месяца назад. Мисс Грейсон настолько углубилась в ее содержание, что едва слышала приближавшиеся голоса. Ленгфорд Райнхарт все-таки спустился по лестнице и увидел внизу Хэнка Бредли, взволнованного донельзя. — Это мы, мистер Райнхарт! Прошу прощения, что приехали так поздно, — Хэнк сделал шаг к библиотеке. Хозяин дома проследил за его взглядом и увидел рядом с книжным шкафом какую-то нелепую фигуру. — Мы попали в ливень, река просто взбесилась, и… новая учительница оказалась в воде. Я сумел ее вытащить. Боюсь, что мы выглядим после этого несколько неопрятно, сэр. — Тогда идите умойтесь, Бредли. Я хотел бы поговорить с мистером Грейсоном. Хэнк чувствовал себя последним подлецом, потому что не бросился тотчас защищать Нолу. Если бы только у Ленгфорда Райнхарта не был такой сильный характер, и если бы ему самому, Хэнку, не была нужна работа на этой ферме! — Тирман Скелли передал для вас вот это. Ваша почта, сэр, — Хэнк вынул из своей сумки конверты и газеты. Он старался, как мог, тянуть время, и это разозлило Райнхарта. — Разворачивайтесь, Бредли, и скажите Галену, что учитель будет ужинать у него. — Да, сэр, — бросив последний взгляд на библиотеку и полный сочувствия к Ноле, Хэнк вышел из дома. Вчера она была с ним крайне нелюбезна, но сегодняшний день, который они провели вместе в дороге, и все пережитые впечатления, если можно назвать впечатлением то, что Нола едва не погибла, заставили Бредли о многом задуматься. Бесспорно, мисс Грейсон — удивительная женщина. Ему есть что сказать в защиту молодой учительницы! Однако он точно знал, что ни одно его слово не переубедит Ленгфорда Райнхарта. Он не мог бы сделать для нее ничего больше, кроме как утешить, когда она выйдет из дома. Нола почувствовала, что она больше не одна в комнате, и закрыла конторскую книгу. На пороге стоял, судя по всему, ее работодатель — хозяин этого дома. Поздороваться он не спешил. — Почему вы читаете мою конторскую книгу? Нола положила книгу назад, на письменный стол, и внимательно посмотрела на Ленгфорда Райнхарта. У нее была возможность рассмотреть, света зажженной Хэнком лампы для этого вполне хватало. Казалось бы, внешность заурядная — Райнхарт был мужчина маленького роста с серебряными волосами и пронзительными светло-голубыми глазами, но Нола удивилась и даже немного испугалась. Он оказался намного старше, чем она ожидала, и выглядел очень хрупким. Лицо все в морщинах. Бледная, почти прозрачная, как пергамент, кожа. Узкие, плотно сжатые губы. В руках палка, на которую он тяжело опирается. Как себя с ним лучше держать? — Мистер Райнхарт, я полагаю? Здравствуйте! Мои извинения, просто я очень люблю книги и радуюсь, попадая в дом, где их много. Конторскую книгу я взяла случайно… Старик прищурился, и его лицо исказила гримаса отвращения. Откуда Ноле было знать, что он все еще предполагает, что к нему прибыл учитель-мужчина и ему было крайне неприятно видеть этого высокого хлыща, слишком худого, с бабьим голосом? Подобных мужчин не любили в Австралии нигде, и уж тем более их не любили в поместье Ленгфорда Райнхарта. Хотя молодая женщина знала, как непрезентабельно выглядит, все равно эта гримаса показалась ей оскорбительной. Нола Грейсон гордо подняла голову. Она продолжила говорить вежливо, но в ее голосе послышались стальные нотки. — Извините меня за внешний вид, но мы попали в ливень, и я упала в реку. Мистер Бредли был очень любезен и предложил мне свою запасную одежду… Райнхарт смотрел на нее, не мигая. До него стало что-то доходить. Нола продолжила: — Мой чемодан тоже упал в воду, а там были все платья. Чемодан унесло потоком… Продолжить ей не удалось. Хозяин дома вышел из ступора и завопил: — Вы… Вы женщина! Нола мгновенно оценила ситуацию. — Да, конечно. Мистер Райнхарт, у меня рекомендательное письмо… — Это неслыханно! Я не хочу здесь никакой женщины! Я отказываюсь от договора с агентством Шелби! Нола почувствовала, что ее сейчас тоже захлестнет ярость, но все же постаралась сдержаться. — В запросе, который мистер Хетфорд отправил в Лондон с вашего разрешения, как я могу предположить, не было написано, что на должность учителя требуется именно мужчина. — Я читал письмо Галена. Из него можно было сделать здравый вывод, что нам нужен именно мужчина. Только слабоумный это бы не понял. Нола терпела этот мужской шовинизм из последних сил. Видит Бог, их хватит ненадолго! — Я уверена, что вам хорошо известно, что лишь немногие преподаватели, будь то мужчины или женщины, готовы жить здесь, в вашей глуши, мистер Райнхарт. Иначе зачем бы вы обратились в агентство в Англии? Повторяю, у меня есть рекомендации мистера Шелби, подтверждающие мою высокую квалификацию. Смею вас заверить в том, я буду хорошей учительницей детям Галена Хетфорда. — Не будете. Завтра вы возвращаетесь в Джулиа-Крик, со следующей почтовой каретой едете в Винтон, оттуда в Мериборо, а потом в Англию. Нола Грейсон приосанилась. У нее были основания полагать, что ее высокий рост — не последний козырь в спорах с такими противниками. — Я остаюсь! Ленгфорд Райнхарт тоже выпрямился, насколько это было возможно. — Повторяю еще раз. Я сказал, что вы уезжаете, и это значит, что вы уезжаете. Он яростно стукнул палкой в пол, и этот стук отдался эхом по всему дому. У не впечатленной этим ни в малейшей степени молодой учительницы стоял перед глазами один из ее бывших питомцев — избалованный ребенок, который каждый раз топал ногами, когда что-то было не по его. — Нет! Я никуда отсюда не уеду, — отрезала Нола Грейсон. — У меня договор о работе на год, и я собираюсь его выполнить. Продлевать мой контракт или нет, вот это уже в вашей воле. Если вы выберете второй вариант, я уеду, но сначала должен пройти год. Это мое последнее слово. — Я подписал договор с Ноланом Грейсоном, а не с вами. Ленгфорд Райнхарт открыл ящик письменного стола и вытащил свой экземпляр договора. Она подошла и взяла у него бумаги. — Меня зовут Нола Грейсон. Тильден Шелби явно с умыслом размахнулся пером и оставил после ее имени черточку, которую можно было принять за букву «н». Что же, ловко. Ей вспомнился вопрос Эстер, как произносится ее имя. Теперь стало ясно, что имела в виду хозяйка гостиницы в Джулиа-Крик. — Я никому не позволю себя дурачить! — заорал Ленгфорд Райнхарт. — Вас и не дурачили, поверьте мне. Боюсь, что почерк у мистера Шелби не самый разборчивый, но обманывать он совсем не хотел. Нола сознавала, что немного лукавит, но в конце концов она ведь проехала тысячи миль не для того, чтобы ей тут же отказали от места. Тильден Шелби прочитал ей письмо Галена Хетфорда вслух, и она прекрасно помнила: о том, что требуется именно преподаватель-мужчина, там четко сказано не было. — Если уж мы заговорили о том, кто кого дурачит, — деловито продолжила молодая англичанка, — то скорее это относится к вам. Старое фото вашей фермы — это что? Вы хотели, чтобы у будущего преподавателя сложилось мнение, что здесь его ждет рай земной, и тем самым пытались сделать свое предложение более заманчивым, — она протянула старику снимок. — Все это мало похоже на то, что я увидела. Правда, мы приехали в темноте. Боюсь, что при дневном свете я буду разочарована еще больше. Глаза Ленгфорда Райнхарта чуть не выскочили из орбит. Но сказать-то ему было нечего! Нола почувствовала, что победа близка, и решила немедленно развить успех. Она сунула под нос старику договор о работе. — Эти бумаги можно представить в любой суд, мистер Райнхарт. Даже здесь, в Австралии, где у вас шансы, безусловно, лучше. Но ведь под договором стоят наши подписи — моя и ваша. Вы наняли меня на год, и я дала согласие. — Если вы думаете разжиться за мой счет, — мрачно вымолвил Ленгфорд Райнхарт, — билет до Англии я вам оплачу, но больше ничего не дам. — Вы хотите меня оскорбить, сэр? Даже не пытайтесь. Финансовый аспект нашего договора — для меня вопрос вторичный. Я учительница! Я приехала сюда не для того, чтобы с порога развернуться. Впрочем, в ближайшие недели, так или иначе, пароходов из Мериборо нет. Вы же не думаете, что я буду жить под эвкалиптом? Старик не сводил с нее ненавидящего взгляда: — Вы уедете в Джулиа-Крик. Там есть гостиница, как вам известно. Здесь для женщин нет места. Нола лихорадочно соображала. Если его сейчас не переупрямить, все пропало. Взгляд англичанки обратился к верхнему этажу. Там наверняка хватит комнат для целого коллектива учителей. — Да что вы, сэр? А по-моему, здесь достаточно места! — Я не желаю, чтобы вы оставались в моем доме, — стоял на своем Ленгфорд Райнхарт. — Да я лучше действительно лягу спать под деревом, чем в доме злобного упрямого старика! Ленгфорд от возмущения потерял дар речи. Таких женщин ему еще видеть не приходилось! — Присланная вами фотография помогла мне сориентироваться. Насколько я знаю, в поместье есть здание бывшей школы. Там я и переночую. — Ладно, будь по-вашему, — процедил сквозь зубы Райнхарт. — Я уверен, что это ненадолго. Вы очень скоро поймете, что наша жизнь не для вас. Оставайтесь, ну, скажем, на месяц, если вы столько выдержите, но преподавать в это время не будете. Вы отправитесь на следующем корабле, который поплывет в Англию. Только за это время не попадайтесь мне на глаза. — Вы мне тоже, сэр, — отрезала в ответ Нола.