— То, что Гален Хетфорд работает изо всех сил, чтобы спасти вашу ферму, я знаю, — продолжила молодая женщина. — Но совершенно очевидно, что один он не сумеет это сделать. И Хэнк Бредли ему не поможет. Если вы потеряете ферму, у детей вашего управляющего не будет даже крыши над головой. Может быть, ради них вы что-нибудь предпримете, пока еще не слишком поздно? — По какому праву вы вторгаетесь сюда и говорите мне, что я должен делать? Вы здесь чужая. Вы — женщина. Вы ничего не знаете о нашей жизни. Уезжайте, или вы пожалеете о том, что приехали на ферму Ленгфорда Райнхарта. Нола на минуту застыла. Это была явная угроза. — Как же вы ненавидите женщин! — воскликнула она. — Что такого страшного произошло в вашей жизни, что вы стали столь бессердечным? Молодая учительница почувствовала, что она коснулась какой-то мрачной тайны, и все же у нее не было ни капли сочувствия к вздорному старику. Инстинктивно она понимала, что за всем этим скрывается нечто заслуживающее сострадания. Лица Ленгфорда Райнхарта Нола видеть не могла, но почти физически почувствовала кипевшую в его душе ненависть. Казалось, он не устраивает ей скандал только из-за страха не совладать со своими эмоциями и дать выход ярости, столь огромной, что в ее воронку утянет всех. Нола Грейсон не стала ждать ни отповеди, ни новых оскорблений. Она повернулась и вышла из главного дома. Утром молодая женщина проснулась с первыми лучами солнца. Гален Хетфорд и работники до полуночи не вернулись, поэтому она осталась с детьми во флигеле. День обещал быть спокойным, и небо снова было безоблачным. О той страшной, с ее точки зрения, песчаной буре, которая была здесь вчера, свидетельствовал только толстый красный слой пыли, лежавший буквально на всем. Для того чтобы хоть как-то убраться во флигеле, молодой женщине потребовался целый час. Она не решилась использовать для уборки воду, поэтому ей пришлось довольствоваться веником и тряпками, чтобы стереть пыль с мебели. Закончив наводить порядок в доме, Нола вышла во двор. На небе появились облака, но до дождя, видимо, дело опять не дойдет… Дождь! Это столь привычное для Англии явление здесь становилось несбыточной мечтой. А как он нужен! Хотя бы для того, чтобы смыть наконец со всего эту ужасную пыль. Нола вернулась во флигель. Шеннон и Киган еще спали. Молодая женщина решила сходить на птичник, чтобы собрать яйца. Шеннон показала ей места, которые предпочитали несушки. Это ей удалось и, окрыленная успехом, Нола решила подоить корову, но тут ей не повезло. Буренка ее не признала, она просто не хотела стоять спокойно и ударом копыта перевернула ведро. Было воскресенье, и Нола спросила себя, захочет ли Хэнк Бредли ехать в Джулиа-Крик, когда мужчины вернутся назад. Поразмыслив, она сочла такую перспективу маловероятной. Учительница покормила всех обитателей коровника, конюшни и птичника, и, надо сказать, времени на это ушло немало. Покончив с хозяйственными делами, она решила пройтись до забора. Еще не достигнув своей цели, Нола Грейсон увидела на горизонте нечто странное. Сначала она подумала, что это клубы пыли, но, приглядевшись, увидела в этом облаке трех всадников. Похоже, возвращаются Гален Хетфорд с сыном и Хэнк. Значит, Джимми и Джек остались с овцами. Нола поспешила назад и на то, как приближаются Гален, Хэнк и Хиз, смотрела уже от хозяйственных построек. Все трое с головы до ног были покрыты все той же пылью. — Доброе утро, Нола! — закричал Бредли. — Мы переночевали в лагере, в пяти милях отсюда. Гален Хетфорд и его сын просто кивнули. — Как у вас дела? — в свою очередь крикнула молодая женщина. Впрочем, в вопросе не было необходимости. Лицо Хетфорда было каменным. — Да не особенно хорошо, — подтвердил ее предположение Хэнк. — Мы пока согнали далеко не всех овец. Кто их знает, куда они разбрелись. Он спешился и подошел к молодой женщине. — Вы все-таки собираетесь ехать верхом в Джулиа-Крик? Нола почувствовала, как ее ответа ждет не столько Бредли, сколько Гален Хетфорд. — А вы едете? — Ясное дело. Кроме всего прочего, нужно отвезти письма мистера Райнхарта. Хэнк повернулся к управляющему поместьем. — Мы ненадолго. Быстро все сделаем, и я сразу вернусь в лагерь. — Я могу съездить одна, — предложила Нола. — Давайте мне письма, а сами передохните немного и возвращайтесь. — Нет, — возражение Галена Хетфорда было безапелляционным. — Если вы непременно хотите ехать, Хэнк съездит с вами. Не дожидаясь ответа, он тоже спешился и повел лошадь на конюшню. Сын последовал его примеру. Нола не знала, что ей и думать. Он не доверяет ей везти письма, или отправляться в Джулиа-Крик одной опасно? — Так или иначе — сначала нужно позавтракать, — она почла за благо сменить тему разговора. Хэнк улыбнулся. — Звучит обнадеживающе. Мы голодные, как волки. Конечно, скрыть от Хетфорда, что она пыталась подоить корову, не удалось. Управляющий поместьем воззрился на учительницу с немым вопросом в глазах. Не дождавшись объяснений, он вздохнул и пошел к флигелю, в дверях которого уже скрылся Хиз. Хэнк проследил за ним взглядом, а потом повернулся к Ноле. — Дойка сегодня утром не совсем чтобы удалась, верно? Она кивнула. А что ей оставалось делать? — Дело в том, что я еще никогда не доила корову, — смущенно призналась Нола. — Оказывается, это не так легко, как я думала. — Скамеечка стояла не с той стороны, — объяснение прозвучало успокаивающе. — Поэтому корова и перевернула ведро? — Да. На это она вообще мастерица. Нола не могла сдержать улыбку. Хэнк протянул ей руку. — Пойдемте, я вам покажу, как нужно доить. Нола бросила взгляд в сторону флигеля. Гален Хетфорд стоял на пороге и наблюдал за ними. Даже отсюда было видно, что между бровями у него залегла глубокая складка… После завтрака Нола переоделась — она натянула на себя взятые у Хэнка Бредли бриджи. Пока он ходил на главный дом за письмами, молодая женщина отправилась на конюшню. Хэнк обещал ей оседлать лошадь, но она хотела показать ему, и не только ему, что может это сделать сама. Нола взяла уздечку и подошла к лошади, которая показалась ей самой спокойной. Почувствовав на себе чей-то взгляд, молодая женщина обернулась и увидела Хиза, сидящего на изгороди. — А почему вы решили седлать Веранги? — спросил подросток. Это был первый раз, когда он обратился к ней с вопросом. — Его так зовут? Я собралась ехать в город вместе с Хэнком. Глаза у мальчика округлились. — А вы умеете? Нола кивнула. — Правда? И вы хорошо ездите верхом? Учительница закрепила подпругу. — Неплохо, — она ответила уверенно, но заметила, что мальчик украдкой ухмыльнулся. Оседлав Веранги, Нола села, чтобы проверить стремена. Животное не подавало признаков беспокойства, и Хиз смотрел на эту картину совсем растерянный. Уголком глаза молодая женщина увидела, как он осторожно соскользнул с изгороди и встал позади нее. Нола Грейсон натянула поводья и села поудобнее. — В Англии таких седел нет, — объяснила учительница. — Наши намного уже и не столь тяжелые. — Это специальные седла для табунщиков, — Хиз был явно чем-то смущен. Он слышал истории о клубах верховой езды и сейчас представил себе, как эта женщина рысью или галопом проскачет по Джулиа-Крик. Ну и дела! — Открыть вам ворота? — вежливо предложил подросток. — Нет, спасибо, — ответила Нола. — Я немного поезжу по двору, чтобы лошадь привыкла ко мне, а я привыкла к этому тяжелому седлу. На лице Хиза снова появилась ухмылка, и это не ускользнуло от внимания молодой женщины. Лошадь медленно двинулась с места. Нола тронула ее бока каблуками, и Веранги пошел быстрее. Она ездила по двору, а Хиз с любопытством и в то же время сердито смотрел на наездницу. Через несколько минут молодая женщина остановилась. — Веранги… Это слово из языка аборигенов? — Нола решила выжать из этой ситуации все что возможно. Может быть, Хиз разговорится. — Да. Так его назвал рабочий, который ездил на нем. А вообще это лошадь из Фингали. Это на границе Квинсленда с Новым Южным Уэльсом. — А как переводится Веранги? Хиз, конечно, знал, что означает это слово, но Ноле решил не говорить. — Я… э… Не помню… Вроде бы «восторженный» или что-то в этом роде. Нола слегка тронула бока лошади каблуками. Однако, вместо того чтобы перейти в галоп, Веранги внезапно остановился, при этом наездница чуть не вылетела из седла. Животное повернуло к ней голову, и их взгляды встретились. Глаза у этой лошади были удивительные. При желании человек мог многое в них прочитать, но сейчас Ноле показалось, что конь в чем-то разделяет нелюбовь хозяина поместья и его управляющего к женщинам.