- А ты - такая правильная и порядочная, хочешь увести мужа из семьи? И плевать на мою жену и детей? Главное, чтобы у тебя всё было хорошо. Состоятельный муж, собственный дом, свои дети, кошка, собака, машина... Что там ещё? В твоей идеальной картине мира?! Из всего сказанного больше всего цепляет то, что он говорит про своих детей. И про моих. Гипотетических, но так, словно я не имею права на своего мужчину и свою семью. Усмехаюсь. - Хочешь упрекнуть меня в том, что расчетливая? Да, я именно такая. И нет, я не ждала, что ты согласишься. Наоборот. Я уверена, что изо всех сил ты будешь цепляться за свой уклад жизни. Так я и не звала тебя сюда. Ты мне не нужен. И не был нужен. Ты влез в мою жизнь, потому что я допустила слабость. Но я умею учиться на своих ошибках, Герман. И больше я ошибаться не хочу. А потом... Ты говоришь, что я тебя зацепила, что я нужна тебя как партнер в сексе. Но у тебя есть семья. А у меня её нет. Если я буду тратить себя на тебя, то что я получу в итоге? Ведь молодость быстро проходит, а красота вянет. Что же ты такого мне готов предложить? Он действует слишком быстро. Ладонь вплетается в мои волосы, удерживает за затылок, губы встречаются с моими губами. Мне казалось, мы ругались. И я не ожидала, что он меня поцелует. К тому же он встает в полный рост и утягивает меня за собой. Я успеваю лишь слабо пискнуть. Дальнейшее я могу списать лишь на то, что у меня уже долго не было секса, а до разрыва с Демьяном он был регулярным. Потому что я отвечаю на поцелуй. И пока он длится, я могу думать лишь о том, что хотела бы сейчас ощутить Германа внутри. А я ведь должна отбиваться, сопротивляться... Только вместо этого я ерошу короткостриженые волосы на его затылке и отвечаю на каждое движение языка у меня во рту. А еще ощущаю сквозь слои одежды эрекцию мужчины... Мужские губы оставляют в покое мой рот, скользят по линии подбородка к ушной раковине. - Давай поднимемся... Ты же хочешь... Наверняка, мокрая, - шепчет этот дьявол-искуситель. Может, я и мокрая. Может даже хочу его, хотя и не должна. Но пустить его в свою постель теперь, это значит, оказаться на задворках чужой жизни. Мне же нужна моя собственная. - Нет! - вскрикиваю и упираюсь в сильные плечи. - Да что ты ломаешься? - Герман выпускает меня и отступает на шаг. Вот теперь злится. - Я тебе ничего не должна, - отступаю к подъезду. Было ошибкой вести с ним какие-то разговоры. Он - ловкий манипулятор, - Возвращайся в свою жизнь! Последняя фраза сказана жалко и истерично. Герман, конечно, это замечает. - Ну и дура! - подытоживает он, - Я бы тебя не обидел. Все равно юзать тебя будет кто-то типа Демьяна. А я бы тебе машину купил, на отдых свозил. Но не у одной из вас там золотом не инкрустировано. Разворачивается и стремительно направляется от меня. - Жди своего принца, - бросает уничижительно, даже не оборачиваясь. Уходит, оставляя за собой ощущение грязи. На мне. Вокруг меня. Которое я безуспешно пытаюсь смыть в душе, когда простояв после его ухода еще минут десять, бессмысленно пялясь в пространство, всё же поднимаюсь в свою квартиру. В прихожей разглядываю себя в зеркало - глаза шальные, губы зацелованные. И слезы наворачиваются, а в носу свербит. Почему ко мне приносит лишь таких мужчин?! Ведь не могут же все быть настолько бесчестными и беспринципными?! Где-то же есть нормальные?! Ведь должны же быть! Не может мир состоять лишь из Германов и Демьянов... Не может... Только почему же я привлекаю таких?! Я ведь красивая, умная, хозяйственная... Почему же всегда такое острое разочарование... Делать ничего не хочется. Дальнейшая жизнь кажется беспросветной чередой неудач. Герман пропадает после этого визита. И мне бы радоваться, но это лишь усугубляет мое отвратительное состояние. "Не дала", и весь интерес ко мне сошел на "нет". Я, конечно, правильно поступила. Но собственная ненужность убивает. Где-то через неделю возвращаюсь на такси от сестры. Уже поздно. Машину, в которой еду, подрезает огромный черный внедорожник. Водителю удается избежать столкновения чудом, машины лишь слегка цепляют друг друга. А дальше - дальше начинается звездец. Из внедорожника вываливается Валеев. Он едва держится на ногах, рубашка расстегнута полностью, оголяя тело. Я сижу на пассажирском сиденье, меня не видно. Он начинает тарабанить в окно водителю, который, тихо матерясь, вызывает полицию. - Что, крыса, закрылся? - слышу я, как орет Демьян, - Думаешь, это тебе поможет? Погоди, щас я тебя... Вижу, что возвращается к своей машине, открывает багажник, что-то там ищет. Когда находит, то вновь направляется к такси. У меня перекрывает дыхание от страха. У Валеева в руках монтировка. Думаю, стоит ли мне выйти из машины и попытаться образумить его, но вспоминаю нашу последнюю встречу и понимаю, что мне нельзя. Это вызовет у него лишь усиление ярости и агрессивности. А я не готова быть грушей для битья. Хватит для меня разрушенной самооценки и прошлого раза. Затем из внедорожника выпрыгивает нимфа. Тоже пьяная и плохо держащаяся на ногах, одетая в какой-то кусок ткани, который с большой натяжкой можно назвать платьем, потому что задача одежды - прикрывать человеческое тело. Оно же мало что закрывает. И я имею возможность наблюдать, как девушка виснет на Демьяне, удерживает его за плечи, гладит по животу, уговаривая его успокоиться. Каждое ее прикосновение к нему - как осиновый кол в мое сердце. Не отпустило... Переполох заканчивается с приездом еще пары таких же черных машин. Из одной выходит отец Демьяна - Яков Васильевич. Демьяна грузят в одну из них. А его отец направляется к такси. Водитель выходит, они обсуждают ситуацию. Валеев решает вопрос с таксистом очень быстро, а затем спрашивает: - У вас в салоне кто-то есть? - Да, девушка. Испугалась, наверное. Яков Васильевич открывает дверцу автомобиля с моей стороны. - Даниэла?! - удивляется и несколько минут смотрит на меня. Потом принимает решение. - Можно мне с тобой поговорить? - раздается вежливый вопрос. Глава 27 Даниэла Мне нравится семья Демьяна. Его родители - чудесные люди, между которыми за годы брака сложились крепкие, уважительные отношения. Не знаю, что он собирается мне сказать, но грубить и отказывать ему мне не хочется. Вылезаю из салона. Мужчина галантно подает мне руку. И это не притворство - он всегда был таким, предупредительным по отношению к женщинам. Причем всем женщинам без оценки их возраста, привлекательности и прочих факторов. - Давай отпустим такси? Я сам тебя потом отвезу домой, - причин не доверять ему у меня нет. Единственное, что меня смущает - мне не хотелось бы ехать в одной машине с Демьяном. - Его уже увезли, - Яков Васильевич словно читает мои мысли, - Даниэла, не думаешь же ты, что я посадил бы вас в одну машину? Тем более, когда сын в таком состоянии... Он отводит глаза. Ему стыдно за Демьяна. Это странно, но мне - тоже. Как будто, это моя вина. Я понимаю, что это не так, но чувство внутри - иное. И что с ним делать, я пока не придумала. Таксист возвращает мне деньги за поездку и уезжает. На этот момент на обочине осталась машина Якова Васильевича. Все остальные разъехались. Но это даже к лучшему. Я вижу, что отец Демьяна не один, за рулем водитель. Разговаривать в его присутствии у меня нет желания. Валеев замечает мой обеспокоенный взгляд. - Мы можем заехать куда-то, - я уже устала и ходить по ресторанам в мои планы не входило. - Я могу вас угостить чаем, если наша беседа не займет много времени, - предлагаю альтернативный вариант. - Да, это тоже сгодится, - соглашается отец Демьяна. Мы садимся в салон, Яков Васильевич располагается на переднем пассажирском сидении. Я - сзади. Так мне гораздо комфортнее. Я почти не беспокоюсь о том, что он мне хочет сказать. Доезжаем быстро, город пустой. В салоне во время поездки царила тишина. Яков Васильевич что-то строчил в телефоне, я смотрела в окно на ночной город. Никакой неловкости не ощущаю в обществе Валеева. Ни когда он помогает мне выбраться из салона, ни когда поднимаемся в лифте, ни когда он оказывается в моей квартире. Он у меня впервые, раньше встречи проходили на их территории. Но у меня комфортная квартира с хорошим ремонтом. Чисто и уютно. - Пойдемте на кухню, - приглашаю я. Там интересуюсь. - Чай будете? - Лучше кофе. Мне нужно в аэропорт. - Хорошо, - соглашаюсь я, - Сейчас сварю. Кофе я готовлю в медной турке. Получается отлично. Пока я хлопочу, Яков Васильевич проходит к окну, отодвигает занавеску и смотрит в темноту. Себе делаю чай с липой. Приятный аромат витает по кухне. Мне кажется, пауза чересчур затянулась, поэтому ставлю на стол чашку с кофе и напрямик спрашиваю: - О чем вы хотели поговорить? - всё же это была его инициатива.