День восьмой В центре комнаты сидело жалкое существо с нелепой повязкой на затылке и умоляло сохранить ему жизнь. Галиб ненавидел такую слабость. Неужели этот человек не может понять, что жизнь дана всем людям как временный дар? Сотни раз эти трусы, стоя перед ним, тщетно умоляли пощадить их. И столько раз он сокращал их мучения. Теперь будет иначе, потому что Хоан Айгуадэр был важным звеном в его игре. Он был его рупором. Это он своим громким криком оповестил весь мир и заставил Заида дрожать от ужаса. И наконец, это он, подобно официальному свидетелю во время казни, будет тем, кто опишет их последнюю решительную атаку. – Сделай Хоану еще один укол, – велел он одной из женщин. – Пусть соседи не ломают голову над тем, что тут у нас происходит. Но доза должна быть поменьше. – Нет, нет! – закричал Хоан, но это не помогло. На какое-то время они могли отдохнуть от него. Галиб повернулся к группе людей, которые сидели, тесно прижавшись друг к другу, на диване и на полу. Их было меньше, чем он планировал, потому что трое из пяти все еще находились в лагере интернированных на Кипре, но и двенадцать человек – это тоже хорошо. Галиб улыбнулся. Двенадцать – сакральное число, очень значимое для христиан. Какая ирония. – Хвала Аллаху, все вы наконец здесь. Чувствуйте себя как дома, потому что тут вы в безопасности. Он взял коробку и открыл ее. – Это свинцовый бокс, в нем лежит мобильный телефон Хоана Айгуадэра. Какие-то умные головы сделали так, что он посылает сигнал GPS даже тогда, когда телефон выключен. Мы выяснили это, когда проверяли одежду на наличие чипа. Он улыбнулся и захлопнул коробку. Бай-бай! – Хотя наше местопребывание здесь совершенно безопасно, по воле Аллаха мы решили изменить свои планы. Присутствующие заволновались, но это ничего не значило. Все это были надежные люди. Они знали, что всему свое время, и колеблющихся среди них не было. – Нам удалось похитить Хоана Айгуадэра из больницы. Это был наш просчет, что он вообще туда попал. Сейчас полиция и разведка в полной боевой готовности. Нам еще повезло, что им не удалось нас выследить. Он окинул взглядом собравшихся. При виде их облегающих платьев, вызывающего макияжа и идеально отглаженных брюк никому и в голову не пришло бы, что это было собрание моджахедов, священных воинов – бородатых мужчин и женщин с закрытыми лицами, какими они были еще некоторое время назад. Если и оставались какие-то мусульманские знаки, то в любом случае заметить их было непросто. – Вы прибудете в рай в одежде собак. Но Аллах велик, вас встретят как честных и достойных почета священных воинов, кем вы и являетесь. Несколько человек склонили головы и сложили руки в знак благодарности. – Все вы освободили номера в гостиницах, это хорошо. Здесь мы проведем день или два, а когда выезд из города станет безопасным, приступим к реализации нашего плана Б. Священные воины переглянулись, кто-то улыбнулся, кто-то засмеялся. Это было желанием многих, о чем Галиб знал, но и Франкфурт был бы прекрасным местом для начала. Потом они могли бы отправиться в Берлин, Бонн, Брюссель, Страсбург, Антверпен и пять других городов, где подготовка шла полным ходом. То, что порядок городов стал немного другим, было прихотью судьбы. Альхамдуллилах – хвала Аллаху. – Отсюда до Берлина пятьсот пятьдесят километров. Так что можно рассчитывать на семь-восемь часов езды, потому что мы поедем не в легковых автомобилях, а все в одном автобусе. Он повернулся к своему верному оруженосцу: – Хамид сообщит вам, когда придет время. До этого соблюдайте время молитвы, высыпайтесь и наедайтесь. Вам нельзя покидать помещение, но это не проблема. Хамид снял для вас роскошную виллу, кроме того, на улице очень холодно. Не хотелось бы, чтобы кто-то простудился. Галиб обернулся к Хоану, который с опущенной головой сидел, привязанный к коляске. Но с глазами у него все было в порядке. Несмотря на тщедушный вид и безнадежность ситуации, он излучал ненависть. Удивительно, как экстремальные ситуации могут формировать новый облик человека. – Какой замечательный слушатель, лучше не найти, верно, Хоан? Ты хорошо слышишь меня, но не можешь говорить и двигаться, это прекрасно. Последовал убийственный взгляд Хоана в сопровождении презрительной улыбки. – Да, тебе плохо, но могу утешить, тебе сейчас не надо ничего писать. Эту миссию мы взяли на себя, для этого у нас есть люди, которые умеют это делать. Поэтому не думай о статьях, которые ты должен строчить, мы будем посылать в «Орес дель диа» массу материалов, так что я сумею выманить Заида аль-Асади на поле брани. Он посмотрел на дверь, через которую один из присутствующих вкатывал коляску. – Прекрасно, Фади, все ингредиенты готовы. Всё в целости и сохранности? Фади кивнул и шмыгнул носом. Похоже, он тоже стал одной из жертв холодной погоды Северной Европы. – А обе женщины, с ними все в порядке? Тот снова кивнул. Галиб был очень доволен. Последнее приобретение потребовало особых способов перевозки и обошлось дорого, но оно того стоило. Затем он повернулся к карте Берлина, висевшей на стене. Ряд белых булавок определял маршрут передвижения, а одна, красная, – конечную цель. И где-то между ними Заид должен встретиться с Господом. 32 Асад День седьмой Сумка стояла на стуле рядом с постелью Асада. В ней лежали некоторые приспособления из тех, которые он собрал во время своих многочисленных командировок. С годами эта сумка становилась все тяжелее, а содержимое – все эффективнее, но самое тяжелое вооружение Асад все же оставил в Дании. Если бы Карл имел малейшие подозрения, сколько человек завершили свою жизнь благодаря лишь этой части коллекции, он ни за что не стал бы заглядывать в эту сумку, обнаружив ее в багажнике. Асад вынул свой лучший нож, приобретенный в Эстонии. Если его заточить по правилам, им можно рассечь падающий волос или проткнуть бронежилет. Когда Асада одолевала тоска, он вынимал этот нож и обрабатывал на точильном камне до тех пор, пока не входил в транс. Сейчас этот способ бегства от действительности был его лучшей защитой, потому что его нынешнее состояние можно было сравнить с ядовитым коктейлем из отчаяния и апатии. Люди в таком состоянии выходили из окопов навстречу пулям врага с широко раскинутыми руками. Если себя не контролировать, то оставалось лишь выброситься из своего номера на верхнем этаже вниз на Ханауэр-Ландсштрассе, чтобы умерить боль. Но Асад никогда не считал самоубийство реальным средством от той боли, с которой он жил последние шестнадцать лет. До тех пор пока оставалась хоть малейшая надежда вновь увидеть своих родных, он старался сохранять холодную ясность ума. Теперь он знал, что его любимая Марва и старшая дочь Нелла живы, но если все кончится трагедией, то медлить он не будет. Он откроет свою сумку, найдет подходящее оружие и сам положит всему конец. Хотя необходимости не было, он поставил свои часы с GPS на зарядку. С тех пор как они у него появились, он стал контролировать многие вещи. Количество сделанных за день шагов, уровень стресса и пульс. В последние несколько дней эти показатели были неважные. Впрочем, у часов были и другие функции. Если ему звонили, они вибрировали, а если присылали эсэмэску, то первые строчки сообщения он мог читать прямо на циферблате. В дверь постучали. – Привет, Асад! Открой, пожалуйста. Это был Карл. – Они нашли дом, где прятался Галиб, – сказал тот, войдя в номер. Покосился на точильный камень и нож на постели. Взял Асада за рукав, пока тот надевал свои часы. – Они едут туда, и мы с ними. В этот серый будничный день тут было тихо, и дома почти наползали друг на друга. Асад посмотрел на часы. Было еще довольно рано, и, если внимательно осмотреться, можно получить полное представление о местных жителях. Свет горел лишь в немногих окнах, значит большинство, по-видимому, уже на работе. Людей почти не было видно. Проехал одинокий велосипедист, и несколько девушек-мигранток прибирали в кафе, которое еще не открылось. На подъездах к домам стояло несколько автомобилей, и, судя по первому впечатлению, произведены они были не в Германии. Короче говоря, место казалось чрезвычайно унылым. – Невеселый райончик, – сказал Асад. – Да уж, – отозвался Герберт Вебер. – Очевидно, этот квартал пытались сделать более привлекательным за счет кафе, широких подъездов, сквериков перед домами. Отсюда не так уж далеко до детских учреждений, и маршруты общественного транспорта проходят близко. Учитывая все это, дома и квартиры в многоэтажках не очень дорогие, но все же для людей, работающих в центре города, непрестижные. Мы как-то предполагали, что Галиб и его люди выберут для укрытия более типичный квартал мигрантов, однако здесь у них было много места, в чем они, очевидно, нуждались. Но только их здесь больше нет. Он дал своим работникам инструктаж, как им вести себя с полицейскими и техниками внутри дома. – Где вы нашли «вольво»? – спросил Карл. – В четырех-пяти кварталах от этого дома, но сделать это было непросто. Мы обнаружили этот дом после того, как вчера целый день ходили от двери к двери. Еще то занятие! Многих жильцов не было дома, большинство здесь возвращается с работы только поздно вечером. Асад окинул взглядом дом, который казался на редкость мрачным и безликим. Не было ни одной детали, которая выделяла бы его из однообразного ряда, за исключением того, что в конечном счете и привлекло внимание, – повышенная активность его жильцов по сравнению с этим бастионом неподвижности. – Пустые мусорные контейнеры они за три дня набили доверху, так что крышка не закрывалась. Отчасти из-за огромного количества мусора, а отчасти потому, что обитатели этого дома бросали обычный мусор в контейнеры для пищевых отходов, – сказал Вебер. Опоздали, подумал Асад. Почему они не нашли это место раньше? Было из-за чего прийти в отчаяние. В этом доме наверняка был человек, который мог бы рассказать им, где находятся Марва и Нелла. Может быть, они сами тоже были здесь, но где они теперь? Где? – Войдете? – спросил Вебер. Риторический вопрос, подумал Асад и кивнул. Он что же, считает, что они проехали почти тысячу километров для того, чтобы бегло осмотреть этот забытый богом поганый квартал? Они обошли дом по газону, за которым, судя по всему, никто не ухаживал в течение длительного времени. Дом в виде буквы «Г» в стиле конструктивизма был, как положено по стандартам этого стиля, безо всяких излишеств; квадратный земельный участок окружала плетеная изгородь высотой в человеческий рост, которая скрывала от соседей все, что происходило внутри. Идеальное место для желающих спрятаться в ожидании более благоприятных дней. Уже при первом осмотре бросалось в глаза, что обитателями дома были и мужчины, и женщины, а также то, что их было много, об этом говорило содержимое контейнеров, которое техники рассыпали на террасе дома перед гостиной. Среди этого мусора лежали упаковки одноразовых бритв, гигиенические прокладки, десятки контейнеров от готовых блюд, бумажные тарелки, одноразовые столовые приборы, пустые бутылки из-под минеральной воды, использованные носовые платки и куски кухонных рулонных полотенец. – Можно сказать, сколько человек тут было? – спросил один из сотрудников Вебера у техника в белой защитной одежде, который стоял на коленях перед кучей мусора. – М-да, если исходить из того, что они провели здесь несколько суток, что подтвердил один из соседей, и что каждый питался три раза в день, в том числе съедал одно готовое блюдо, то здесь было минимум десять человек, – прикинул техник. – Мы учли использованные гигиенические прокладки, и если только у одной женщины была менструация, то можно предположить, что эта женщина была здесь три-четыре дня. Это соответствует количеству их обедов и количеству людей. Мы знаем также, что по меньшей мере один постоялец был сильно простужен. Об этом свидетельствует содержимое пакетов с использованными бумажными носовыми платками, при этом инфекция была на пике, поскольку следы слизи бесцветные.