– Так где мы сейчас? – спросил он инспектора полиции. Тот неопределенно махнул рукой: – Мы находимся в Кройцберге, тут много мигрантов, дальше на северо-запад центр Берлина, на востоке Альт-Трептов, потом Панков и Лихтенберг, на юге Нойкёльн, где тоже много мигрантов. Берлин – это джунгли, где жертвы и хищники живут вперемешку. Ясно, что мы приложим все усилия, чтобы найти этих людей, но должен сказать откровенно: шансов мало. Это не просто иголка в стогу сена, это песчинка в пустыне, где скорпионы и змеи готовы в любой момент тебя сожрать. Чтобы разобраться со всем этим, как минимум нужно время, а его-то как раз и нет, насколько я понимаю. Сообразительный парень. – А как дела с камерами наблюдения? – спросил Карл. Тот пожал плечами: – Посмотри вокруг. Слишком много закоулков, слишком мало камер и слишком мало времени. Может быть, мы что-то найдем в телекамерах магазинов, но и на это уйдет время. Карл вздохнул: – А что, если походить по квартирам, поспрашивать, не заметил ли кто-нибудь, откуда приехал автобус? – Безнадежно, – сказал пессимист Вебер. – Кто-нибудь пытался разгадать загадку о площади и голубе, который летает низко? – спросил Асад. – Да, мы этим занимаемся, – сказал инспектор. – Все площади, где много голубей, нами отмечены. Но должен признать: сравнительно с другими крупными городами в Берлине на самом деле не очень много этих птиц. Карл посмотрел на него вопросительно: – Как это понимать? – Да, я тоже удивился. В нашей группе есть парочка орнитологов-любителей, и они говорят, что количество голубей в Берлине за последние двадцать лет сократилось на две трети. – И сколько же их теперь? – спросил Карл. – Примерно десять тысяч. Серьезная угроза для них – реновация жилых домов. А также сетки, провода, гвозди на крышах, которые сокращают площадь гнездования. – Может быть, вы не любите голубей здесь, в Берлине? Слишком много голубиного помета? Полицейский инспектор вскинул голову: – Мм, вы интересуетесь моим личным мнением? – Да, именно так. – Я ничего не имею против голубей. От них в тысячу раз меньше дерьма, чем от собак. Двадцать тысяч тонн собачьих экскрементов в год для города размером с Берлин – это гораздо хуже. О черт, как хорошо Карл понимал его. Несколько лет он был участковым и почти ежедневно, к большой досаде своих коллег-полицейских, сидя в участке, писал отчеты под нестерпимую вонь от подошв своих ботинок. – А еще есть ястребы, в Берлине их очень много, – продолжил полицейский инспектор. – Они тоже сокращают количество голубей. – Ястребы? – удивился Асад. – Да, больше ста пар в Берлине. Уникальное явление, надо сказать. – И ястребы вьют гнезда на деревьях, верно? – сказал Асад. – А можно попросить вашу группу отметить на карте места, где больше всего ястребов в городе. – Зачем? – Если бы я был голубем, а рядом гнездились ястребы, я летал бы низко. «Интересная, но вряд ли перспективная гипотеза», – подумал Карл и посмотрел на Асада, слегка улыбнувшись. Его надо было как-то подбодрить сейчас. Асад сидел на ящике, тщательно изучая карту Берлина. Каждые пять минут он смотрел на часы, словно хотел остановить время. – Нашли что-нибудь? – крикнул инспектор техникам. Те покачали головой. Один из них подошел ближе. – Ящик, который они прятали за шторкой в конце автобуса, был закрыт пластиковой пленкой. Обнаружен маленький кусочек, который остался в щели, остальное удалено. Мы не можем сказать точно, что было в ящике. Но служебная собака показала наличие взрывчатки. Если Вебер и удивился, то, во всяком случае, виду не подал. – Плохо дело, – сказал он. – А что с туалетом? – Им не пользовались. По-видимому, они обходились туалетами на стоянках. Вебер кивнул полицейскому инспектору. – И больше ничего нет на них, верно? Записей видеокамер, покупок по кредитным картам? Тот покачал головой: – Нет, во всяком случае, пока нет. Но мы нашли длинные волосы на спинках нескольких сидений в автобусе. Послать их на анализ ДНК, чтобы сравнить с найденными во Франкфурте? Полицейский инспектор посмотрел на Вебера, тот покачал головой. – Это ТОЧНО их автобус, значит совпадение гарантировано. Но, честно говоря, что это нам даст в нынешней ситуации? Ладно, пошлите, только ждать результатов мы не будем. – Вы обследовали территорию вокруг автобуса? Может быть, они что-то нечаянно обронили или выбросили? – спросил Карл. – Единственное, что мы нашли, – это использованные носовые платки. Кажется, есть еще один под сиденьем, я спрошу у других. – Хорошо, – сказал Вебер и обвел взглядом двух датчан и своего помощника. Зазвонил его мобильник. Вебер долго стоял, приложив телефон к уху и устремив взгляд в небо. Потом прищурился и показал вверх. Карл ничего там не увидел. – Посмотрите, – сказал Вебер и снова показал на небо, когда разговор был завершен. – Ястреб. – Он засмеялся, потом вспомнил то, что ему только что сообщили. – Наши люди во Франкфурте получили его фотографию. – Чью? – Снайпера, который убил наших сотрудников. – Вот дьявол, значит, у нас есть шанс его остановить, – воскликнул Карл. Вебер покачал головой: – Один мужчина, проживающий в многоквартирном доме, сделал снимок со своего балкона за несколько дней до стрельбы. Отчетливо видно лицо того, кто подходит к подъезду с маленьким чемоданом в руке. Увидев это лицо, можно получить шок. – Это еще почему? – спросил Карл. – Почему? Во-первых, потому что этот человек – фигура весьма примечательная, а во-вторых, потому что фотограф продал снимок одному коммерческому телеканалу. Так что личность убийцы будет известна всей стране и появится во всех СМИ. Начнется всеобщий переполох. – Ну отлично! Что может быть лучше? – Дело в том, что этого человека все знают. Это немец по имени Дитер Бауманн, в прошлом капитан германской армии. В 2007 году был направлен в Афганистан, а через девять месяцев похищен, и очень длительное время о нем ничего не было известно. Потом афганцы потребовали за его освобождение выкуп в размере десяти миллионов евро. – Попробую угадать, – сказал Асад. – Вы не заплатили. Вебер кивнул: – Я думаю, заплатить хотели, и, скорее всего, можно было бы прийти к мирному и более дешевому варианту, но тут выяснилось, что Бауманн как сквозь землю провалился. Считалось, что его казнили, как многих других. – Поэтому в глазах немцев он стал героем? – предположил Карл. – В качестве компенсации, если это слово здесь подходит, было организовано торжественное прощание с павшим солдатом. И вот одиннадцать лет спустя он вернулся. Асад сложил карту города. – Он радикализовался, такое бывало и раньше. Герой превратился в свою противоположность. Хороший телесюжет. Тут есть проблема. – Кроме того, что из меня сделают фарш журналисты, что меня не радует, какую проблему видишь ты? – спросил Вебер. – Возникнет хаос, Галиб уйдет в тень, – ответил Асад. – Если эта история будет развиваться, а это зависит от того, какой следующий ход сделает Галиб, вся Германия будет голову ломать над тем, где находится наш антигерой. Все будут его искать. Ты сказал, что начнется всеобщий переполох, и ты прав. И это полностью совпадает с желанием Галиба. Полиция, люди на улицах, каждый захочет стать тем, кто поймал предателя. Но поверьте мне, прежде чем его поймают, он направит нам свое послание. – Минуточку, вот еще что, – сказал Вебер. – Мы нашли людей, которые сдали свою квартиру Дитеру Бауманну через квартирную службу. Они утверждают, что упаковка из фольги, в которой были таблетки, не имеет к ним никакого отношения. Это то, что выбросил Бауманн. – Вот как, немного неосторожно с его стороны, как мне кажется. Или что вы думаете? – сказал Карл. Вебер покачал головой: