— Значит выкуп — не цель! И Лана вычеркнула еще одну строчку. Теперь давайте прощупаем родителей. Вы принесли их фотографии? — Да, конечно. И Алекс достал из портфеля желтый бумажный пакет. Он вынул из него несколько фотографий и одну протянул Лане. — Вот их последнее совместное фото, сделанное 10 дней назад в аэропорту, когда они провожали супругу банкира Ольгу Гольдберг на Багамы. Лана взяла фотографию в руки и минуту внимательно ее рассматривала. На ней счастливая супружеская пара крепко обнимала единственного ребенка. — Судя по фото, ясно и без экспертизы ДНК, что это их общий ребенок. — Почему это? Спросил, внимательно слушавший разговор Гарри. — Я боялась, что для еврейского ребенка у него слишком европеизированная внешность. Но ее он унаследовал от матери, они похожи, как две капли воды. — Но это же не значит, что Гольдберг его отец. Сделал вывод Гарри. — А ты посмотри на ямочку на подбородке отца, точно такая же и у сына, а за нее отвечает специальный мужской ген, это такой же ген, как ген «лысости», если отец лысый, то сын на 100 % тоже будет лысым, потому что эти гены передаются от отца сыну вместе с геном пола. Таким образом, у банкира не было повода сомневаться в отцовстве. А как они жили? Что говорит прислуга? Не было ли разговоров о разводе? Какой у них брачный контракт? Алекс уважительно посмотрел на Лану, было очевидно, что он приятно удивлен логикой мышления, сидящей перед ним женщины, не имеющей никакого отношения к сыскной деятельности. — Всю прислугу проверяли на полиграфе. Все утверждают, что в семье не было ни то, что скандалов, даже мелких ссор. Они очень уважительно относились друг к другу и очень любили, и баловали сына. Разводиться они не собирались, более того Ольга специально летала на Багамы, чтобы набраться сил и здоровья перед второй беременностью. И предугадав, что Лана спросит, откуда это известно, Алекс сказал, что сам лично беседовал с их семейным врачом, который до вчерашнего дня занимался наблюдением за ребенком после операции. А брачного контракта у них не было, потому что, это был брак двух богатых еврейских семей. Ольгино состояние ничуть не уступает состоянию ее мужа, она хозяйка сети ювелирных магазинов. Так что от развода никто не разбогатеет и не обеднеет. — Вычеркиваем родителей и прислугу из списка подозреваемых. И Лана провела еще две черты на своем листе бумаги, но, заметив недоумевающий взгляд Гарри, сказала, глядя на него: — Ну, прислугу же проверяли на детекторе лжи, значит они тоже не причем. Гарри потер переносицу. — Для выдвижения других версий, нам необходимо проследить действия мальчика до его исчезновения. На чем вы остановились? Спросила Лана у Алекса. — И так, вчера в 16.00 он вышел из дома и пришел в кафе мороженое «Снежинка» на цветочной площади и пробыл там примерно до 16.30, что подтверждает официантка из кафе. В 16.45 он позвонил гувернантке и сказал, что встретил бывшего одноклассника и задержится, этот звонок зафиксирован в распечатке. Но мои ребята сегодня были в школе, в которой учился весь прошлый год Лева Гольдберг, опросили всех учеников из его класса, даже посетили на дому, приболевшую девочку, все в один голос утверждают, что не видели его все лето. Более того это был последний звонок с этого телефона. На этом вся цепочка обрывается. Сегодня до обеда наш отдел проверил все торговые точки на площади, никто его не видел. — А не работающие? Смутила своим неожиданным вопросом Лана Алекса и, наблюдая за его надломленным самолюбием, добавила: — Ну, ничего, это сделали мы с Гарри всего два часа назад. После кафе он отправился в магазин приколов, который находится через одно здание от кафе, это подтвердил продавец и хозяин магазина, а по совместительству счастливый отец, которым он стал вчера в 16.38. И он, действительно, видел, как тот, выйдя из магазина, беседовал с мальчиком его возраста. Дайте, пожалуйста, фотографию его класса. Алекс достал из конверта большую яркую фотографию, сделанную 1-го сентября этого года. — Это не то! Недовольно сказала Лана. Нам нужна фотография, сделанная в прошлом году! — Почему? Хором спросили Алекс и Гарри. — Ну, он ведь сказал, что встретил, быв-ше-го одноклассника, значит, его здесь нет, как и в школе, в которую вы зря съездили. Ведь Леву, так Вы сказали, зовут мальчика, не переводился в другую школу, а просто временно не посещал эту из — за болезни! И Лана, закурив сигарету, открыла нижний ящик стола и на ощупь перебирала в нем предметы. Наконец, она достала руку из ящика и положила на стол лупу, которой она ни разу в жизни не пользовалась, но стараясь не показывать этого мужчинам, склонилась над фотографией, медленно разглядывая каждого ребенка. — Его здесь нет! Который час? Спросила Лана и посмотрела на мужчин. У Гарри реакция была быстрее, и он ответил первым: — Почти 15 минут десятого. — Нормально. Алекс, звони его учительнице и представь меня кем угодно, лишь бы она со мной поговорила. Лана даже не заметила, как перешла с Алексом на «ты». Алекс набрал номер, включил громкую связь и положил телефон на стол. — Алло! Ответил молодой кокетливый женский голос. — Добрый вечер, Анна Викторовна! Это Вас беспокоит подполковник Кучерин. Я Вам звонил сегодня, чтобы предупредить о визите нашего отдела в ваш класс по поводу Левы Гольдберга. — Ну, что Вы еще от меня хотите! Я и так сегодня выслушиваю весь день жалобы от недовольных родителей… — Успокойтесь, иначе мне придется Вас вызвать повесткой, лучше уделите несколько минут моей сотруднице! — Хорошо, но я же ничего не знаю! Ответил женский голос, только на этот раз в нем больше не чувствовалось кокетства. Лана подвинула телефон поближе и строго спросила: — Анна Викторовна! У кого из ваших бывших учеников есть родимое красное пятно на щеке? — У Влада Путилина. Быстро ответила испуганная учительница. Но его родители еще в прошлом году перевели в другую школу! — А почему? Продолжала допрос Лана и кожей чувствовала неловкость и замешательство Анны Викторовны. — Ну, как Вам сказать… — Честно и только честно! «Как под присягой, в зале суда!», так и подмывало сказать Лану, но она пожалела и без того напуганную молодую учительницу. — Вы понимаете, наша гимназия считается одной из лучших в столице. Здесь учатся дети очень богатых родителей, и они, как правило, избалованы и очень жестоки. — Ясно! Дальше можете не продолжать! Мне срочно нужен адрес Влада Путилина. — Ну, я не знаю, удобно ли это? Промямлила Анна Викторовна! — Да, что Вы, в самом деле, не понимаете, что речь идет о жизни и смерти ребенка! Сейчас каждая секунда на счету! У Вас одна минута! Я жду! — Хорошо, хорошо. Я сейчас постараюсь… — Время идет! И Лана прикурила очередную сигарету. — Абельмановская, 5 квартира 312. — И вот еще, что, Анна Викторовна, не сочтите за труд, позвоните его родителям и скажите, что к ним сейчас подъедут из полиции. Только, пожалуйста, будьте поделикатнее, не напугайте их! Спасибо за помощь! — Но я… Лана не хотела слышать никаких пререканий и выключила телефон. — Почему вы еще сидите? Спросила Лана ошарашенных мужчин. — Едем на машине Алекса, с мигалкой. Все вышли в прихожую и Лана крикнула: — Софочка! Мы в город, приедем часа через два. Так что, ты нас не жди, ложись. И дай, пожалуйста, Алексу пожевать твой волшебный корешок, который ты иногда даешь Гарри, а то вдруг нарвемся на какого-нибудь честного гаишника. — Таких не бывает. Отрезала Софа и сунула Алексу, что-то завернутое в маленькую бумажную салфетку. На улице было уже совсем темно, и Гарри включил свет во дворе. Эльза, не привыкшая видеть в это время суток свою хозяйку, просто открыла пасть, зевнула и скрылась в будке. Алекс помог Лане сесть, а Гарри сложил ходунки и взял их с собой на заднее сиденье. Полицейская машина завелась с пол-оборота и быстро поехала по пустым улочкам «Зеленых холмов» в город. На выезде из поселка, около будки охранника был опущен шлагбаум и дежурил наряд полиции. И хотя постовой, увидев их машину, отдал честь и велел поднять шлагбаум, Алекс притормозил, вышел из машины и перекинулся парой слов с патрульным. Сидя обратно в машину, по его недовольному виду Лана поняла, что ничего подозрительного за день не произошло. Сколько себя помнила Лана, она всегда была «совой», то есть, долго не могла уснуть, а утром очень тяжело просыпалась. Она сотни раз, за свою жизнь пыталась сломать этот неудобный жизненный цикл, но он всегда побеждал ее благие намерения. Может быть, это было, потому что Лана слишком себя любила, и в глубине души, была против любого насилия над своим организмом. Этого она не знала, но то, что ночь, всегда была ее любимым временем суток, Лана никогда не сомневалась. Она просто ее обожала! Ночью ей нравилось все. И то, что большинство людей, по ночам спит, и то, что кругом тихо и темно, а эта темнота и тишина, словно обволакивают ее и защищают. Ночью гораздо легче думать и мечтать, строить планы и фантазировать. Даже читать и смотреть телевизор ей нравилось ночью гораздо больше. Она не боялась ночью ничего и никого. А от осознания того, что ее ночью никто не видит, не пялится на ее ходунки, не следит за каждым ее шагом, ей было даже легче передвигаться. Когда, после смерти Сержа ей было совсем не выносимо, она несколько раз, с наступлением темноты, вызывала такси, каталась по ночному городу, покупала себе пива и какую-нибудь вкусненькую ерунду. И возвращаясь, садилась за компьютер Сержа и могла до самого утра переписываться с абсолютно незнакомыми людьми, жаловаться на свою жизнь, выслушивать исповеди других или тупо рассказывать любимые анекдоты. Ночью ей всегда казалось, что она может все и ничего не боится. Ничего, кроме наступления утра! Вот и сейчас они уже мчались на полицейской машине. Огни ночного города манили ее, а скорость пьянила, прохладный воздух из приоткрытого окна трепал ей волосы и ей казалось, что сейчас она может все, весь мир лежит у ее ног и она счастлива. Когда машина подъехала к дому № 5 по Абельмановской улице, Лана взглянула на приборную панель автомобиля. Часы на ней показывали 21.55. Гарри достал ходунки и по многозначительному взгляду Ланы, понял, что он им там не нужен, но, чтобы не услышать этих слов, сказал сам: — Вы идите, я в машине посижу, а то, что людей зря пугать! Алекс и Лана, молча, согласились и, подойдя к нужному подъезду, Алекс набрал на домофоне число 312 и нажал кнопку «вызов». Лана подумала, что ответить на вопрос: «Кто там?» Но вопроса не последовало, и замок просто щелкнул и дверь открылась. Слава Богу, в подъезде работал лифт, и ей не пришлось карабкаться по лестнице на третий этаж. Когда лифт остановился на площадке и Алекс и Лана вышли, то у приоткрытой металлической двери, с табличкой «312» их ждала женщина в красивом домашнем платье, ее волосы были аккуратно уложены, а на лице не было ни грамма косметики. Она приложила указательный палец к губам и шепотом спросила: — Вы из полиции? Лана хотела сказать: «Да», но только кивнула головой. — Умоляю, Вас, тише! Продолжала удивлять женщина. Мне звонила Анна Викторовна, я не знаю, что натворил Владик, но уверяю Вас, чтобы не случилось, его отцу лучше не знать об этом! Он сейчас спит, а вы проходите тихонечко к Владику в комнату, я вас провожу! Алекс и Лана, как можно тише прошли по длинному коридору огромной квартиры, благо ковролин был высокий и приглушал скрип колес ходунков Ланы. Женщина бесшумно открыла дверь, и они зашли в комнату ребенка. На письменном столе, рядом с компьютером приглушенно горела настольная лампа. Мальчик сидел на кровати и испуганно смотрел на вошедшего Алекса и въехавшую Лану. Дверь в комнату закрылась и женщина тихо, почти шепотом сказала: — Сыночек, ради бога, расскажи все этим людям! И сын поднял красные от слез глаза на мать, а затем посмотрел на Лану и Алекса. Даже приглушенный свет лампы не мог скрыть кроваво красного пятна на его щеке, уродовшее симпатичное личико ребенка. Он шмыгнул носом, залез рукой под подушку, и достал оттуда дорогой телефон. — Вот заберите! Знал же, что он как всегда обманет, но, чтобы жаловаться в полицию! Вернул бы мне мои двести рублей и забрал бы спокойно! Поди, еще и сказал, что я у него его силой отобрал! И ребенок беззвучно заплакал. Лане стало жаль беднягу, и она поспешила его успокоить: — Владик, не переживай, тебя никто ни в чем не обвиняет! Мы даже и не знали, что его телефон у тебя. Просто расскажи нам про вашу вчерашнюю встречу. Обрадованный ребенок растер кулачком слезы по щекам и затараторил: — Да я и видел то его вчера минут десять, если не меньше! Я возвращался от бабушки, до автобуса оставалось еще минут сорок, я прогулялся по цветочной площади, увидел афишу цирка, но понял, что мне уже на представление не успеть, так я решил просто посмотреть на их шатер и спустился на «президентскую» поляну. Из любопытства заглянул в кассу, бородатая женщина сказала, что билет стоит двести рублей, а потом так стала рассматривать мое лицо, что я не выдержал и убежал. По дороге на остановку, около какого-то магазинчика, я и встретил Левку. Он, как всегда давай хвастаться, как он круто отдыхал в Турции, и как ногу сломал, даже штанину задрал, чтобы похвастаться шрамом от операции. А я ему говорю, что, мол, твой шрам фигня по сравнению с бородатой женщиной, продающей билеты в цирк. Он начал уговаривать меня пойти с ним, но я уже опаздывал на автобус и не знал, как от него отвязаться, и сказал: заплати двести рублей, да иди сам, не маленький же! Так он давай канючить у меня деньги, говорит, что все потратил на мороженое. А я ему один раз дал в школе в долг 100 рублей, а он не отдал, говорит, что когда в долг даешь, то нужно брать расписку или что-нибудь в залог, а так он, мол, мне ничего не должен! Его, видите ли, этому папочка научил! Ну, я решил ему отомстить «давай, говорю, залог! А то там начало в пять часов не успеешь». Он порылся в карманах, но ничего, кроме этого телефона не нашел, быстро позвонил куда-то, выключил телефон, сунул его мне, схватил у меня деньги и прихрамывая понесся на поляну. Больше, я его не видел. Алекс достал из кармана прозрачный пакет для улик и, открыл его перед Владом. Мальчик опустил в него чужой телефон и посмотрел на Алекса каким-то щенячьим взглядом. Лане стало жаль несчастного ребенка, и она погладила его по плечу, почувствовав, как он непроизвольно вздрогнул. — Спасибо за помощь следствию, мы пойдем! И успокойте сына, он ни в чем не виноват! Сказала Лана, с раздражением глядя на мать. И проходя по коридору, специально наехала ходунками табуретку. — Я что, кому-то плохо объяснил, когда я отдыхаю, чтобы все на цирлах ходили! Донесся хриплый мужской голос из дальней комнаты. Женщина почти бегом побежала к двери, беззвучно открыла ее и, не сказав ни слова, так же закрыла. — Кошмар какой-то! Сказал Алекс и нажал кнопку лифта. Лана ничего не ответила, она сейчас даже сама не смогла бы себе объяснить, о чем она думает. Как только они покинули душный подъезд, она немедленно прикурила сигарету молча села в машину. — Ну, как успехи? Спросил сонным голосом Гарри. Лану просто подмывало сорвать зло на того ублюдка из дальней комнаты, который затиранил бедную жену и больного ребенка, но она взяла себя в руки и ласковым голосом сказала, повернувшись к Гарри: — Дай! — Что? — Дай то, что тебе подложила Софочка в карман куртки! Гарри ухмыльнулся и достал небольшую фляжку цвета хаки и протянул Лане. Лана быстро отвинтила крышку и сделала три больших глотка. «Хеннесси», принесенный Алексом к ужину обжег желудок, и она уже собиралась рассказать Гарри о том, что они узнали от Владика, но Алекс достал из кармана диктофон и включил его. Все трое внимательно прослушали запись, и когда она закончилась, Гарри сказал: — Значит, Роза была права, и Лева Гольдберг был в тот день в цирке. — Простите, а откуда у вас такая информация? Удивился Алекс. — Откуда? Оттуда, и у вас! Роза — это бородатая женщина кассир, она хорошо запомнила мальчика, входящим в цирк. Утром, когда она увидела объявление об его исчезновении, то тут же позвонила по указанному телефону. Ваш человек тут же примчался и допросил всю труппу, но его никто не помнил. Лана заметила, что Алекс был растерян, услышав эту новость, и процедил сквозь зубы: — Ну, Кравченко! Вот крыса! Спит и видит эти тридцать тысяч зеленых! И завел мотор. — И так, получается, что последнее место, где видели сына банкира, это — цирк! Вот дальше все ниточки обрываются! Значит, нужно с кинологами обшарить каждый уголок этого странного цирка. Алекс внимательно слушал Лану. — А почему, ты назвала этот цирк странным? — А как же его еще назвать? Ты его видел? — Да, нет что ты! Начальство разве что кнутом не подгоняет, рвет и мечет, весь отдел на ушах стоит, а толку — ноль. Тут не до цирка. — А я видела! Голь перекатная! Дыркой дырку закрывают! Шатер дореволюционного года выпуска! ….. Я имею в виду 1917 год! Нищета так и прет из всех щелей! А арендовали «президентскую» поляну на 4 дня! Ты хоть представляешь, какие это деньжищи? Разошлась Лана. — Продолжай, ты не перестаешь меня удивлять весь вечер! Гордая Лана сделала еще три глотка из фляжки и закурила, приоткрыв окно, но пепел она все равно стряхивала на коврик под ноги, потому что по опыту знала, что если она высунет сигарету в форточку, то обязательно ветром сдует уголек и он прилетит на заднее сиденье. Ни у кого не прилетает, а у нее прилетит, а коврик все равно грязный.