— Все готовы? Ничего не забыли? Деньги, телефоны, сигареты? Счастливый Тао достал и показал всем фотоаппарат. Тогда вперед! Да, Софочка, у нас на ужин будет гость! Ты имей в виду! Все! Поехали! Поехали! До начала осталось двадцать минут, а Гарри еще нужно будет забежать по делу. — Не нужно! Сказал Гарри, придерживая дверь и пропуская Лану вперед. Я позвонил Кручинину, его, кстати, очень заинтересовала твоя просьба и ход твоих мыслей, и он обещал принести все, что ты просила с собой на ужин. Он будет в 20.00. Мой адрес у него есть. Эльза радостно прыгала и махала хвостом. «И что она так радуется, глупая псина? Ведь хозяева то уходят». Подумала Лана. «А может быть этому и радуется? А если так, то кто из нас глупая?» Высокий мужчина, военной выправки, женщина, опирающаяся на странное трехколесное приспособление, красивая молодая цыганка и маленький щуплый китаец сели в большой черный Мерседес, припаркованный, возле дома № 13, на Кленовой улице и поехали в сторону Цветочной площади. Проезжая мимо дома с колоннами из белого мрамора все как один повернули головы в его сторону. У этого здания, которое трудно назвать домом стоял белый лимузин, и невысокий коренастый мужчина в униформе доставал из него множество красивых чемоданов и дорогих сумок. В открытые ворота было видно, как хозяин дома медленно ведет под руку молодую стройную блондинку в широкополой шляпе, и по тому, как они прижимались друг к другу и тяжело передвигали ногами, было видно, что их объединяет какое-то одно общее большое горе. — Видимо, жена только что прилетела. Сделал очевидный вывод Гарри и прибавил скорость. Въезд на площадь был запрещен, поэтому они припарковались на автостоянке и отправились через всю площадь пешком. Цветочное благоухание просто пьянило, и Лана поймала себя на мысли, что курить здесь было бы как-то неуважительно по отношению к тем людям, которые создали всю эту красоту. Дорогу к парку она хорошо знала, они часто гуляли здесь вечерами с Сержем, когда ему удавалось вырваться с работы пораньше. Вдоль узкого тротуара, вымощенного белой фигурной плиткой один за другим, выстроились в ряд торговые салоны и различные ресторанчики, бары и кафе. Здесь можно было круглосуточно купить все от мобильного телефона до бриллиантового колье, кроме булки хлеба, и это всегда возмущало Сержа. А Лана всегда искренне смеялась, наблюдая, как сердится ее муж по таким пустякам, ведь хлеб то как раз в их доме был всегда в отличии от бриллиантов. Они прошли мимо кафе мороженого «Снежинка» и Лана невольно подумала о том, куда отсюда мог по своей воле направиться восьмилетний мальчик. И обратила внимание на магазин приколов, который находился ровно через одно здание от этого кафе. «Будь я на его месте, я бы точно не прошла мимо» подумала Лана и, дернув за рукав Гарри, остановила его, но подойдя ближе, увидела табличку «Учет» и разочаровано прибавила скорость, чтобы не отставать от Камиллы и Тао. А они уже остановились у афиши и внимательно разглядывали ее. Камилла показывала пальчиком Тао в центр афиши и что увлеченно рассказывала ему, а китаец достал фотоаппарат и сфотографировал ее. Лана пробежала взглядом по всем персонажам этой афиши. Она еще, будучи студенткой математического факультета Педагогического Вуза одного из главных промышленных городов Урала, для себя уяснила такое правило «не надо забивать свой ум запоминанием лишней информации, которая никогда может не понадобиться, достаточно запомнить источник, откуда эту информацию можно получить», и всегда его придерживалась. Касалось ли то рецепта блюда или сложной тригонометрической формулы. Так она оправдывала себя перед собой за свою лень. Посмотрев еще несколько минут на афишу, они обогнули ее и вышли к каменным ступенькам, ведущим в парк. Парком это место называли только местные жители, так как сложно было назвать парком коротенькую дубовую аллею, вымощенную такой же фигурной плиткой, как и тротуар на площади, только ярко рыжего цвета. Отчего уже начавшийся листопад казался еще более впечатляющим. Лана вспомнила, как однажды ей захотелось сделать сухой букет из этих листьев, и она все уши прожужжала Сержу, как бы он красиво смотрелся на книжной полке рядом с открыткой Kilauea Volcano, которую ему прислала из Германии его подруга. Лана даже не поленилась покопаться в антресолях со всяким хламом, чтобы подобрать там подходящую керамическую вазочку. На следующий день Серж приехал домой с работы позднее обычного, но с загадочной улыбкой на лице. И прежде, чем они сели ужинать он протянул ей глянцевый журнал по электронике. Ничего непонимающая Лана открыла журнал и оттуда на пол посыпались дубовые листья, самых разных цветовых оттенков. Обрадованная Лана поцеловала Сержа в его колючие усы и, забыв про ужин, скрылась в прачечной. Там она прогладила каждый листочек через газету и при помощи пластилина установила их в керамическую вазочку. Светясь от исполненного желания, счастливая Лана вошла в кабинет Сержа и поставила свое произведение рядом с изображением извергающегося вулкана. А Серж был рад тому, что радуется Лана. Так и до сих пор этот букетик стоит на своем месте в кабинете Сержа, на полке с полным собранием сочинений Л.Н. Толстого. Ступеньки, ведущие в парк, были довольно крутыми и скользкими, от проросшего на них мха. Лана остановилась, думая, как бы ей побезопаснее спуститься. Гарри понял ее без слов и, окликнув Тао, вручил ему ходунки, а сам легко подхватил Лану на руки. Мимо быстро проходила компания молодых людей и одна девушка, поравнявшись с ними, сказала — А можно к вам в очередь? Но Гарри, не узрев повода для шуток, серьезно отрезал — Билеты закончились! Девушка, недовольно хмыкнув, проскакала вперед, стуча каблучками. — Нужно покурить. Сказала Лана, когда Гарри благополучно вернул ее на землю. И вся четверка остановилась, подождав пока Лана прикуривает сигарету. Аллея быстро закончилась, и они вышли на огромную поляну, засеянную искусственным газоном. Размерам этой поляны позавидовали бы многие футбольные клубы России. Сдача ее в аренду составляла основной самый большой доход администрации президента «Зеленых холмов». Только очень богатые люди могли себе позволить пригласить звезд эстрады, а также знаменитых певцов и рок-групп для выступления на своих юбилеях и свадьбах на эту поляну, поэтому в народе ее так и называли «президентской». Десяток трудолюбивых гостей из солнечного Таджикистана, не покладая рук и, не зная отдыха ни зимой, ни летом горбатились на ней, вычищая каждый квадратный сантиметр этой дорогой территории. В центре этой поляны с помощью грязных тросов был натянут шатер, он был такой ветхий, что сквозь прорехи светились лучики электрического света. — Страшно подумать, насколько опасно для жизни посещение данного мероприятия. Сказала Лана, рассматривая нищету окружающую шатер старых палаток для труппы, а также стоящих невдалеке трех фур и маленького автобуса, которые если и умели ездить, то наверняка, с помощью какого-то волшебного заклинания. Но поняв, что ее никто не слушает, оторвала взгляд от всего этого убожества. Гарри, Камилла и Тао уже ждали ее у входа в шатер, перед будкой из фанеры, на которой синей масленой краской было написано «КАССА», за низким столиком которой сидел толстый человек с жидкой кудрявой бороденкой и сальными длинными волосами, собранными на затылке в крысиный хвостик. Лана подошла ближе, чтобы рассмотреть цены и приятно поразившись смехотворной цене за билет, хотела уже отойти, как увидела на столе у кассира листовку с портретом пропавшего мальчика, телефон, указанный в низу листовки, был оторван, и это насторожило Лану. Тут подскочила Камилла и весело прощебетала — Розочка! Нам четыре билета, сдачи не надо! И протянула 1000 рублей. «Розочка?» Повторила про себя Лана и подумала, что никогда раньше не видела бородатых женщин, это открытие несколько смутило ее, и она уже хотела отойти в сторону, как вспомнила про листовку и, ущипнув Камиллу за бедро, показала ей на стол взглядом. Камилла сразу сообразила, что хотела от нее Лана, она наклонилась перед окошком и, протиснув руку в кассу, пальцем ткнула в портрет — Тоже интересуешься? — Да, вранье все это! Зло сказала женщина с избыточной растительностью на лице! Позвонила я им, сказала, что он приходил вчера на первое представление, а они вместо того чтобы хоть рубль дать, сказали, что я все выдумала ради денег! Да еще и полицейский приходил, все расспрашивал, да вынюхивал! — А ты че? Поддержала разговор Камилла. — А я че? Да ни че! Сказала, что продавала билет такому мальчишке, так он всю труппу собрал, каждому под нос эту фотку пихал! А нашим- то больно надо с ментами связываться, себе дороже выйдет, затаскают! Если кто и видел, так не скажет. А на меня потом хозяин наехал, что, мол, я лезу со своим рылом, куда не просят! А я же хорошо помню, что он приходил, как- никак двадцать лет за этим столом сижу. — А с кем он был то? — Так я потому и запомнила, что один! Я ему билет подаю, а он мне говорит: «Дедушка, а у меня в билете место не указано! Куда мне садиться?» А я ему: «Да садись куда хочешь!» Так он давай меня учить, что это, мол, не правильно, что такие билеты недействительны, и их продавать нельзя! Думала, с ума сойду! Такой зануда, ужас! Ладно, хоть фонограмма пошла, и он ушел! — А обратно один вышел? — А я почем знаю. Я тут только пока представление идет, сижу! А потом, скорее, в палатку, спать. — А я вот Яшке гостинцев накупила, знакомиться иду с племянником! — Хорошее дело, а то я слышала, приболел он чета. — Ну, ладно! Удачной торговли! — Ага. Лана внимательно слушавшая весь разговор, задумалась и очнулась только от звуков «Парад, алле» и от того, что Тао потащил ее за рукав внутрь шатра. Внутри шатра было не менее убого, чем снаружи. Жители элитного дачного поселка явно не спешили обрадовать своими холеными задницами деревянные скамейки этого заведения. Зал был рассчитан на 300–350 зрителей, но он был заполнен меньше, чем наполовину. Толстый старый шпрехшталмейстер объявлял о начале программы, а Лана ерзала на неудобной лавке и думала: «Интересно, кто же проплатил весь этот балаган, кассовые сборы от которого не покроют даже затрат на содержание работников этого цирка, не говоря уже об аренде этой поляны на целых четыре дня»? Акробаты, открывающие программу, выкатили в центр арены круглый батут, и худенький юноша, запрыгивая с него на плечи своего напарника, слишком громко крича при этом: «Ап!» Он продолжал прыгать, а Лана с большим интересом наблюдала за тем, как Тао восхищенно следит за каждым движением, происходящим на арене, и обеими руками прижимает к груди фотоаппарат. Лане показалось, что он даже забыл, что нужно моргать. Зрители хлопали тихо и неохотно, но безумных оваций с лихвой хватало и на фонограмме, которую звукооператор умело, включал ровно через три секунды после очередного крика «ап!». Лысый шпрехшталмейстер отпускал в зал сальные шуточки и подкручивал длинные усы, неестественно рыжего цвета. На арену вышла худая пожилая женщина, ее обильный макияж бросался в глаза, а она, виляя худыми бедрами, дефилировала по арене с палочкой в руке и заставляла пять маленьких пуделей прыгать в расставленные колечки. Когда ей это удавалось, она радовалась больше зрителей и сама себе аплодировала. «Ну, ладно, Тао никогда в жизни не был в цирке и для него и это убожество-праздник, ладно у Камиллы здесь будет выступать брат, а Гарри просто — все равно, но я-то, я, нафига сюда приперлась?» злилась на себя Лана и уже не знала, как поставить ноги, чтобы они не затекали. — Боже! Я умираю, хочу курить! Сказала Лана сама себе вслух. Гарри встал, чтобы проводить ее, но она остановила его — Сиди, сиди! Я сама! И направилась к выходу, держась за ходунки. Проходя мимо молодой женщины с маленьким мальчиком на коленях, она невольно услышала, как он закапризничал и сказал: «Мама! Мама! Купи мне такой же лисапедик, как у этой тетеньки! Лана вышла на улицу и у нее от свежего воздуха закружилась голова. Она достала сигарету и щелкнула зажигалкой. — Тьфу, ты черт, газ закончился! Она растеряно посмотрела по сторонам. В нескольких шагах от нее курил худощавый и сутулый клоун в ярком костюме и кудрявом парике, за толстым гримом на лице было абсолютно не понятно, какое настроение у него сейчас, потому что алая улыбка была нарисована ровно то одного уха до другого. Она подковыляла к нему и, держа в руке сигарету, обратилась — Извините, можно зажигалку? Клоун, молча, поднес ей к лицу огонек, но Лана случайно выдохнула, и он потух. Клоун еще раз зажег зажигалку, и Лана коснулась его руки своей, закрывая пламя от ветерка. — Благодарю! Сказала она и отошла в сторону. Клоун, так и не произнеся ни слова, затушил сигарету и пошел в сторону палаток. «Надо же, подумала Лана, а у него ведь абсолютно новый костюм!» Когда она прикуривала, то уловила запах новой одежды и дорогого одеколона, что никак не сочеталось с запахом старости, нищеты и экскрементов животных, которым был просто пропитан шатер. Ей абсолютно не хотелось туда возвращаться, и она прикурила от окурка вторую сигарету. — Борис, ты опять воруешь мясо у животных! Пропищал противный женский голос за растяжкой шатра. — Они же не люди, которым можно по три месяца не платить зарплату! Ну, ладно у меня еще собаки, я их хлебом подкармливаю, но как же Машка? Она же беременная! Ей нужно жрать, чтобы нормально родить и не сдохнуть! — Эллочка! Эллочка! Успокойся, звезда моя! Послезавтра будет мясо и тебе и всем твоим собачкам! И зарплату я вам тоже выдам! Денечек потерпи еще, красавица моя! Лане стало любопытно, кто это там выясняет отношения, и она выехала из укрытия. На шум ее ходунков оглянулись шпрехшталмейстер и дрессировщица собачек. Они переглянулись между собой и толстяк, взяв даму под локоть, потащил ее ко второму входу в шатер. — Борис, а как же моя Чуча? Я уже два дня не могу найти свою любимицу… Странная пара исчезла в шатре и Лана с неохотой побрела туда же! Когда она уселась рядом с Камиллой, то на сцене раскланивалась молодая пара жонглеров, он держал в обеих руках кегли, а она разноцветные кольца. — Лана, ну где ты пропадаешь? Ты же пропустишь все самое интересное! Ну, ничего! Я все — все фотографирую! Говорил Тао, а сам не сводил глаз с арены и громко хлопал. Закончилась фонограмма с аплодисментами и на сцену выбежал Бориска. — Дамы и Господа! Леди и Джентльмены! А сейчас перед вами выступит гордость нашего цирка! Я бы сказал, наш бриллиант или лучше! Наш золотник, который мал, да дорог! Наш непревзойденный мастер иллюзии Иннокентий Лебединский! Кешенька, прошу! И гром фанфар раздался из динамиков под куполом цирка, а на арену в черном фраке и цилиндре, семеня коротенькими ножками, вышел карлик, с лошадиной улыбкой в пол лица. Вместо платочка у него из кармашка торчала бумажная салфетка, он демонстративно свернул из нее розочку, подбросил вверх, но она не упала, а старить парить в воздухе, повинуясь плавным движениям коротеньких ручек желтозубого карлика. Фокусник, не дотрагиваясь до розочки, подталкивал ее своими движениями прямо навстречу Лане. Зрители замерли. И вот, когда розочка повисла прямо перед ее глазами, карлик дунул на нее, и она вспыхнула и рассыпалась пеплом в воздухе, а Лане на колени упала настоящая белая роза. На этот раз все зрители и даже Лана зааплодировали. На мгновение Лане показалось, что Тао сейчас расплачется от счастья. Но сама она старалась подобные вещи пропускать мимо сердца, иначе ее любопытство сведет ее же с ума, а она знала, что тайна любого фокуса, это священная тайна, и она старалась не думать, как это получается. Иннокентий Лебединский продолжал творить чудеса, а Лана вспоминала один из последних их споров с Сержем о чуде пасхального огня. Это был даже не спор, а скорее Ланино упрямство и нежелание верить в сказки. — Ну, ты же ученый! Злилась Лана. Как ты можешь верить в эту чушь! Когда иллюзионисты уже заставляют исчезать статуи и поезда, неужели ты думаешь, что нет такого фокуса с появлением огня! Но Серж всегда уходил от споров в вопросах теологии, а Лану это просто сводило с ума. Вот и сейчас, глядя на то, что вытворяет карлик с колодой игральных карт, которая безоговорочно слушалась его коротких пальчиков и, взлетая в воздух затейливыми змейками, падала ему строго на ладошку, она уговаривала себя думать, что это никакое ни чудо, а всего лишь на всего тяжелый и упорный труд. Труд человека, которого обидела природа физически, но наградила огромной выдержкой и терпением, чтобы самому себе зарабатывать на жизнь, а не висеть на шее у несчастных родственников или государства. И Лане стало стыдно за саму себя перед самой собой, и она невольно вспомнила о тридцати тысячах долларов за достоверные сведения о пропавшем мальчике. После того, что она услышала от бородатой женщины, ее сомнения, о существовании которого, начали таять. Но вопросов от этого не становилось меньше, и она с нетерпением ждала возвращения домой, чтобы встретиться с подполковником Кручининым. И наступления завтрашнего дня, чтобы самой увидеться с раненым конвоиром и посмотреть на то место, где был совершен побег. По непонятным для нее причинам, она начинала считать, что эти два преступления, каким-то образом могут быть связаны между собой. И ей вдруг стало страшно от мысли, что могли сделать такие изверги с ребенком, которые ради побега какого- то вора, пошли на убийство троих ни в чем не повинных людей. Зрители не отпускали раскланивавшегося карлика и он, заметив вспышки от фотоаппарата Тао, подошел к нему и предложил выбрать из колоды две карты. Тао, недолго думая, выбрал червовую даму и пикового короля. Даму карлик положил рубашкой вниз на ладонь счастливому китайцу, а королем начал плавно водить над ней, не прикасаясь. И вдруг он подкинул короля в воздух, а в ручку фокусника упала червовая дама. Когда он предложил Тао посмотреть на карту, которую тот все время держал на своей ладони, то у бедного китайца открылся от изумления рот. Он держал в руках пикового короля! Шквал аплодисментов обрушился на иллюзиониста и он, раскланиваясь, удалился за кулисы. Пока шпрехшталмейстер Боря объявлял следующее выступление, и работники цирка снова выкатывали на арену старый батут, Лана обратила внимание, что Камилла нервно царапает пакет с подарками для племянника и ее мысли где-то далеко. — В чем дело? Не нравятся фокусы? А! Я совсем забыла, что ты у нас и сама та еще иллюзионистка! И глазом не моргнешь, как человека без трусов оставишь! Съязвила Лана, которую уже начинали мучить затекшие ноги, и она не знала на ком ей сорвать злость так, чтобы не обидеть. Камилла, казалось, не слушавшая ее, повернулась к сидящему рядом Тао и прошипела: — Дай ей таблетку! А то она не даст нам досидеть до конца, умирать начнет! — Откуда? Я же даже саквояж не взял! Попробовал отделаться китаец от цыганки, но та, со злостью посмотрела ему в узкие глазки и, поймав его взгляд, словно удав кролика повторила — Быстро дай ей таблетку! Я видела, как ты ее положил во внутренний карман своего пальто! Глазки китайца начли медленно расширяться, хотя это было невозможно и он, расстегнув верхнюю пуговицу пальто, засунул руку во внутренний карман. Через минуту, не ожидавшая такой радости, довольная Лана, поскребла ноготочками Камиллину коленку и опять спросила, только в этот раз по-доброму — Ну, а все-таки, что случилось, предусмотрительная ты моя? — Да, Янка же ассистенткой у этого карлика работает, так она второй день на арену не выходит. В запой, что ли ушла? И посмотрев на Лану умоляющим взглядом, сказала — Пожалуйста, пойдемте после выступления к ним в палатку зайдем, а? Мне одной уже как-то неудобно! Подумает еще, что Ромка ее обманывает! — Ладно, успокойся! Зайдем, зайдем! И Лана стала смотреть, как молоденькая девушка скользит по канату без страховки, садится на шпагат, делает на нем сальто и под свист разогретой публики спрыгивает на батут. Тао, забыв обо всем на свете, щелкал то и дело своим стареньким цифровым фотоаппаратом, Гарри с интересом разглядывал зрителей, Камилла то и дело поглядывала на дорогие модные часики, а Лана по-прежнему ждала окончания программы, и ей очень хотелось пить и курить. Но вот, наконец-то, под бой барабанов, доносящийся из динамиков восемь рабочих в зеленых комбинезонах, выкатили на середину арены большую клетку с медведицей в красной юбке, а впереди, расторопно суча короткими ножками, бежал усатый и вспотевший шпрехшталмейстер. — Уважаемая публика! Сеньоры и сеньориты! Сейчас вы станете свидетелями уникального, потрясающего, великолепного номера нашей программы! Перед вами выступают Роман Вишневский со своей воспитанницей уникальной, талантливой медведицей Марией! Встречайте! «Лишь бы динамики выдержали, а то не хотелось бы умереть такой глупой смертью» подумала Лана и инстинктивно вжалась в скамейку, опасаясь за свои перепонки. «У звукооператора-то видимо наушники и шлем!» По загоревшимся глазам Камиллы было ясно, что на арене сейчас появится ее брат. Под гитарный перебор, улыбаясь зрителям, вышел высокий красивый модой мужчина с копной черных кудрей на голове. Он пританцовывал в такт своей игре и кланялся зрителям. Камилла поставила дорогой пакет на сырую землю и отчаянно хлопала в ладоши. Когда Роман открыл клетку и вошел в нее, под куполом воцарилась мертвая тишина. Ее нарушил только капризный детский возглас: «Ну, папа, пусти! Я писать хочу!» и в зале раздались неуместные смешки. Но тут цыган, ударил по струнам и заиграл «Цыганочку». Медведица встала на задние лапы. Лане стало немножко страшно от ее жуткого вида. Бурая медведица была примерно на метр выше дрессировщика, ее задние лапы были обуты в некое подобие лаптей, а из каждой передней торчало по пять когтей, длиною с небольшие перочинные ножечки. Когда она задирала морду вверх, то из пасти были видны желтоватые острые клыки хищника. Под гитарные аккорды медведица начала переступать с места на место, при этом она смешно подергивала грудью, словно настоящая цыганка. Зрители аплодировали и смеялись, а Камилла отряхнула дно пакета и опять поставила себе на колени. — Ну, что ты опять! Все же здорово! Смотри, как у твоего Ромки все замечательно получается! Говорила ей Лана, а сама смотрела на арену и улыбалась. — Да, так, вот думаю, что же такое с Ромкой случилось, что он позволяет себе так издеваться над бедным животным. — Не поняла! Искренне удивилась Лана и посмотрела на Камиллу. — А ты знаешь, как медведей обучают таким танцам? — Нет, а как? — Грех, это! Так над животным измываться! Может отсюда у него в семье и все эти несчастья! Мне Ромка вчера рассказал, так я в себя не могла прийти! Короче, строят для него специальную клетку с металлическим дном, под ней роют яму и жгут в ней хворост, а на задние лапы медведю обувают лапти. А когда дно у клетки начинает припекать, медведь встает на задние лапы, а когда и лапти уже не спасают, он начинает перепрыгивать с лапы на лапу, вот тут и нужно начинать играть на чем угодно! И так каждый день, 2–3 месяца подряд! Ужас! — Да, уж! Не очень- то гуманно, а он где этому научился? — Да, это Янка все! У нее дед был охотником и этим как его…ну, не таксистом, а … — Таксидермистом! — Вот! Вот! Чучела из бедолаг делал! И Янку с детства всему учил, так для нее оказывается, свинью или барана освежевать, плевое дело! Она и заставила Ромку такие страсти с медведем вытворять. Ей- то ведь, как запретили в цирке ножи метать, она сама не своя стала, все грозилась Яшку забрать и бросить Ромку, а тот… Но свист и гром аплодисментов не дали закончить рассказ Камилле. Зрители все встали и хлопали стоя. Марию уже рабочие увозили за кулисы, а Роман благодарно кланялся публике. Их взгляды с Камиллой встретились, она помахала ему рукой и подняла вверх пакет, он подмигнул ей и убежал за кулисы. Все зрители торопились к выходу, кроме Ланы и ее спутников, они ждали пока толпа рассосется, чтобы можно было спокойно выйти. Камилла многозначительно посмотрела на Лану и та, обращаясь ко всем сразу сказала — Сейчас ненадолго заглянем в палатку к Камиллиным родственникам. И направила ходунки в сторону выхода. На улице похолодало и внимательный Тао, сняв свое дешевое пальтишко предложил Камилле набросить его ей на плечи, но та гордо отказалась и, показав рукой в сторону второй палатки слева от фур, сказала: — Нам туда! И решительно двинулась вперед. Лана достала сигарету и зажигалку, но вспомнила, что она не работает, умоляюще посмотрела на Гарри — Гарри, у меня опять кончился бензин. Придумай что-нибудь! — Не вопрос! Вы идите, а я вас догоню! Троица остановилась перед входом в палатку, но, когда Лана услышала, доносящийся оттуда громкий женский голос, она остановила Камиллу за рукав и прислушалась. — Слушай, Счастливчик, ты же знаешь, как мне нужны деньги! У меня сейчас каждый день за год! Почти кричала женщина в палатке и Камилла, отодвинув Ланину руку, приоткрыла брезентовый вход.