— Я должна сделать это снова? Ее голова резко поднялась, и она оглянулась, широко раскрыв глаза. Я кивнул и снова сжал конец, направляя свежую струю воды в ее попку. Она застонала и снова опустила голову. — Ты дьявол, — пожаловалась она. Мои губы дрогнули. Только моя жена могла сказать такое и сделать так, чтобы это прозвучало так, будто она жалуется на то, что мои носки лежали где попало. Я нажимал и отпускал конец клизмы до тех пор, пока не убедился, что все готово, только потом я двинулся вперед и освободил ее от насадки в заднице. — Сожми и держи это внутри, — скомандовал я. — У меня странное ощущение в животе, — ответила она, когда я вытащил ее, но все равно сделала, как я сказал. — Подожди несколько минут, а потом можешь идти в ванную, — сказал я, отходя в сторону и убирая оставленные принадлежности и порванную упаковку. Полчаса спустя она была свежевымытая - внутри и снаружи – мокрая после недавнего душа и сидела на кровати, пока я вытирал полотенцем ее волосы, закатав рукава рубашки до локтей. Ее голова склонилась набок, а глаза закрылись. Несколько оставшихся капель воды скользнули по ее обнаженным грудям и между ними к впалому животу. Мои губы скривились при напоминании о том, как сильно она похудела с тех пор, как я видел ее в последний раз. Вероятно, следовало провести еще одно обследование. Мои глаза скользнули по ее предплечью, и было ясно, что она все еще не заметила там небольшой порез - и к настоящему времени он практически полностью зажил. Если она еще не осознала, что ее организм больше не находится под воздействием отвратительных химических средств контроля рождаемости, то скоро узнает, когда мой ребенок будет находиться у нее в животе. Я быстро закончил свою работу и отложил полотенце в сторону. Ее глаза открылись и поднялись, чтобы встретиться с моими. Между нами пробежала тихая пауза. Я хотел приказать ей повернуться и подставить мне свою задницу. Я хотел отшлепать ее, черт возьми, до кроваво-красного цвета, а затем воспользоваться ее теперь полностью растянутой и вычищенной задницей. Я хотел быть тем монстром, за которого она меня принимала. В отместку. В предательстве. В обиде и страдании. Я стиснул зубы и подавил это желание, вместо этого решив дать ей хоть капельку отдыха от меня. — Мы идем кое-куда сегодня вечером, — заявил я. Ее глаза вспыхнули, и она, моргая, посмотрела на меня. — Мы, то есть ты и я? — уточнила она. Я кивнул, отворачиваясь от ее ангельского личика, и направился через комнату в ванную, где оставил свой пиджак после того, как снял его, чтобы помочь ей принять душ. Мои рукава были слегка влажными, но я все равно переоденусь. — Я закажу платье позже, — сказал я, забирая пиджак и принес его в комнату. — Ты наденешь его без жалоб. — ЕСЛИ это означает выбраться из этой комнаты, — ответила она. — Я, блядь, буду ползать по полу. При этом замечании на моем лице появилась злая усмешка. — Правда? — Я склонил голову набок. Казалось, она осознала, что сказала - и кому она это сказала. — Я не имела в виду это буквально, — быстро сказала она, но было слишком поздно. — Увидимся позже вечером, любимая, — сказал я с коварной ухмылкой на лице. — Гейвен, подожди... Матрас заскрипел, когда я услышал, как она встала позади меня. Я остановился у двери, положив руку на ручку. — Это не мое имя, Ангел, — напомнил я ей. — Я многое спускал тебе с рук, но ты должна знать, что чем больше ты сопротивляешься называть меня по титулу, тем больше мне придется наказать тебя за это позже. Последовало молчание, а затем: — Да… хозяин. Мои внутренности сжались от удовольствия. Ощущение этого было настолько сильным, что, черт возьми, чуть не поставило меня на колени. Однако каким-то невероятным усилием воли я остался стоять. Более того, я обнаружил, что могу повернуть ручку и выйти из комнаты, закрыв и заперев дверь за своей спиной. Она никогда не узнает, что значит услышать от нее это единственное произнесенное с придыханием слово для меня, и пока она не доверится мне, она никогда это не узнает. Глава 13 Хозяин. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но каждый раз, когда это слово слетало с моих губ, я не могла отрицать, что оно вызывало у меня покалывание, похожее на прилив или трепет, который отдавался эхом глубоко внутри меня. Даже несколько часов спустя, когда я лежала на уже не голом матрасе в комнате, которую я воспринимала только как свою тюремную камеру, напоминание об этом на моем языке заставило меня подумать о нем. Шаги затихли за запертой дверью. Я даже не потрудилась поднять голову, пока звук ключа, поворачивающегося в скважине с другой стороны, не предупредил меня о незваном госте. Я встала, когда дверь приоткрылась, и вместо Гейвена, как я и ожидала, вошла пожилая женщина. Ее седые волосы были собраны сзади в строгий пучок на затылке, а простое черное платье закрывало ее от воротника до бедер. Если бы длинный белый фартук в тон, обернутый вокруг ее талии, не подсказал мне, что она горничная, то разумное и деловитое выражение ее лица подсказало бы. Она и глазом не моргнула, увидев мою наготу, и я даже не вспомнила об этом факте, пока она не была уже на полпути в комнату и дверь снова не закрылась. Румянец залил мои щеки, и я скрестила руки на груди. Смущение сильно задело меня, но женщина даже не потрудилась взглянуть в мою сторону, когда она торопливо вошла в комнату с длинной белой сумкой в руке - вешалка торчала с верхней стороны. Пожилая женщина прошла прямо мимо меня и остановилась только тогда, когда подошла к кровати и положила сумку, которую держала в руках. Когда ее морщинистые пальцы потянулись к молнии на верхней части сумки, я придвинулась к ней. Я подумывала о том, чтобы задать ей вопросы. Где я? Были ли мы все еще в Нью-Йорке? Или где? Сколько человек здесь работало? Было очень мало того, что мне удалось почерпнуть из единственного окна, которым хвасталась комната, - только то, что мы были далеко от любых других зданий и что моя комната находилась высоко - в окружении деревьев. Однако, когда я приблизилась, мой взгляд метнулся к камерам. Было бы разумнее просто позволить этой женщине делать свою работу. Невозможно было предугадать, в какие неприятности я могла бы ее втянуть, если бы попыталась втянуть ее в свои неприятности. Поэтому вместо этого я отошла к стулу сбоку и схватила единственную ночную рубашку, которую мне дали. Это было не так уж много, но, по крайней мере, я могла испытывать некоторое уважение к пожилой женщине, которая в данный момент расправляла простыни вокруг сумки, которую она поставила на землю. Женщина ничего не сказала. Ее взгляд остановился на мне, когда я подошла к ней и уставилась на содержимое сумки, прежде чем вернуться к своему занятию. Ловкими движениями она расстегнула молнию и достала платье, прежде чем положить его рядом с сумкой на кровать. Мои глаза расширились. — Срань господня, — пробормотал я. Вырастив дочерью Рафаэлло Прайса, мне было позволено больше, чем полагалось по справедливости. Я не была непривычна к бесценной брендовой одежде и украшениям, но это платье было на другом уровне. Это выглядело как нечто такое, что должно было бы украшать тело модели, расхаживающей с важным видом по подиуму на неделе моды. Все платье, от груди до подола, было сшито из мерцающей темно-синей ткани, которая блестела. Выглядело так, словно бриллианты были раздавлены и вшиты в каждый дюйм поверхности, и когда я протянула руку и прикоснулась к нему, то обнаружила, что он мягкий, как шелк, но не прилипает к коже моей ладони так, как это сделал бы шелк. Я была так сосредоточена на платье, что едва заметила, как горничная повернулась к двери, пока звук ее открывания не привлек мое внимание. Обернувшись, я разинула рот, когда она быстро выскочила из комнаты и затем вернулась через долю секунды с несколькими коробками в руках. Дверь за ней закрылась, и по привычке я посмотрела на нее. Скоро. Скоро я сбегу, но сначала мне нужно получить кое-какую информацию от Гейвена. Я должна заставить его думать, что я попалась в его ловушку и отказалась от своей свободы. Он все еще был слишком подозрителен. Даже если его руки стали более нежными, когда он касался меня, я не сомневалась, что все это было из-за моего кажущегося отсутствия сопротивления. Женщина хмыкнула, снова проходя мимо меня, и бросила коробки на кровати рядом с платьем, которое она показала. Надписи на крышках заставили меня задуматься, что, черт возьми, Гейвен запланировал на сегодняшний вечер. Очевидно, это было что-то важное, если судить по вечернему платью, украшениям от Тиффани и коробочкам от Лабутена. Она распахнула его, обнажив эффектные черные туфли на каблуках с красной подошвой. Морщинистые пальцы отодвинули в сторону тонкие белые страницы упаковочной бумаги, прежде чем достать туфли и поставить их рядом с платьем. Женщина по-прежнему молчала. Ее губы оставались плотно сжатыми, когда она засуетилась у кровати и сняла маленькие шкатулки с драгоценностями, лежавшие поверх больших. У меня закружилась голова. Я сделала шаг назад, потом еще один и еще, пока мои ноги не уперлись в спинку стула, с которого я сняла свою ночную рубашку, и я опустилась на него, прижав ладонь ко лбу. Женщина работала с головокружительной скоростью, разложив все вещи, которые я должна была надеть сегодня вечером, на кровати, прежде чем схватить теперь уже пустую сумку для платья и пустые коробки и вынести их из комнаты. Мне было мало смысла пытаться извлечь какую-либо информацию у женщины. Очевидно, она была хорошо обучена и проявляла ко мне очень мало интереса, поскольку усердно работала. Когда она закончила свою работу - несколько долгих минут спустя - раскладывая подарки от моего мужа, она кивнула в мою сторону, а затем исчезла тем же путем, каким пришла - прямо за дверью. Когда я снова осталась одна, я, наконец, встала и вернулась к кровати, чтобы просмотреть вещи, которые мне дали. Само по себе платье было явным признаком того, что это был не выбор, но было множество других вещей. Было больше обуви, чем в той оригинальной паре, которую я видела горничная уходит. Несколько пар обуви от Louboutin, Manolo Blahniks и многое другое. Были коробки от Tiffany & Co., Cartier и Harry Winston. — Куда, черт возьми, он меня везет? — поинтересовалась я вслух. Старая поговорка "любопытство сгубило кошку" повторилась у меня в голове, даже когда я заметила оставленный там белый конверт. Я подняла его и перевернул, чтобы найти свое имя - Ангел Прайс - написанное на неповрежденной поверхности. Я заметила, что оно было написано от руки, а не напечатано. Разорвав обратную сторону, я вытащила письмо из конверта и развернула его. Это были инструкции. Надень это платье. Выбери себе аксессуары. Нейтральный макияж. Я заеду за тобой в 7 часов вечера. Хозяин. Он даже подписал инструкции своим титулом, а не именем. По какой-то причине это заставило меня улыбнуться. Я положила конверт и письмо с инструкциями обратно на кровать и потянулась за платьем. Однако по-прежнему не было никаких указаний на то, куда мы направимся, но это не остановило всплеск возбуждения при мысли о том, чтобы выбраться из этой комнаты, пусть даже всего на одну ночь. Я снова прикоснулась к ткани платья, поднимая его с кровати и держа перед собой. Был глубокий вырез с вырезами по бокам, чтобы длина платья сидела на моих бедрах. Я крутила и переворачивала его, замечая полоски, которые должны были удерживать его сзади, и ничего больше. К нему не было ни бюстгальтера, ни комплекта нижнего белья. Не удивительно. Я начинала понимать, что Гейвен Бельмонте был еще большим извращенцем, чем я его знала. Вздохнув, я натянула ночную рубашку через голову и начала надевать платье. Нижняя половина платья достаточно легко встала на место, как только оно оказалось на мне, но верхняя провисла вперед, пока я возилась и изо всех сил пыталась переплести полоски от спины к переду, чтобы оно держалось. После нескольких неудачных попыток и последующих неудач я, наконец, сдалась и просто завязала шнурки на шее, чтобы они не спадали. Просьба Гейвена о нейтральном макияже была без проблем - не то чтобы я действительно могла сделать что-то еще с тем, что мне дали. Среди коробок была приготовлена одна-единственная палитра косметики, а также все остальные инструменты, необходимые для создания полного лица. Обычно я бы предпочла не наносить такой макияж, надевая явно бесценное платье, опасаясь испортить его какими-нибудь осадками, но если только я не хотела стоять в ванной с обнаженными сиськами, то это было самое лучшее, что могло получиться. То, что я была вынуждена так долго оставаться обнаженной, определенно заставило меня ценить одежду больше, чем я думала. Стоя перед зеркалом, я вспомнила о том, что Гейвен сделал со мной всего несколько часов назад. Я вздрогнула от этого воспоминания, нахлынувшего и от того, что унижение и возбуждение скапливаются внизу моего живота. Теперь, после нескольких дней стимуляции, моя задница чувствовалась странно. Я никогда не задумывалась о том, хотелось бы мне вернуться туда или нет, но после того, через что заставил меня пройти Гейвен, я знала одно наверняка. Я была такой же извращенкой, как и он. Я закончила подготовку к приезду Гейвена в рекордно короткие сроки, и ровно в 7 часов вечера дверная ручка повернулась, и он появился. У меня перехватило дыхание. Мое сердце подскочило к горлу, и я застыла при виде него - безупречно одетого в сшитый на заказ костюм черного цвета. На нем не было галстука, был носит набор колец, которых я никогда раньше на нем не видела - четыре из них на костяшках пальцев правой руки. Массивное серебро привлекло мое внимание, ненадолго отвлекая, когда он вошел в комнату и встал передо мной. — Ты выглядишь потрясающе. — Слова Гейвена вернули меня к реальности, и я резко подняла взгляд, чтобы встретиться с ним взглядом, когда он уставился на меня в ответ, в его глазах было что-то удивительное. Развлечение. — Хотя, — его рука поднялась, и он дотронулся пальцем до того места, где я завязала тесемки ткани сзади платья вокруг шеи. — Не думаю, что его надо носить. Он легко развязал узел, и ткань, прикрывающая мою грудь, упала вперед. Мое сердце выпрыгнуло из горла обратно на свое место и начало набирать темп, колотясь о внутреннюю поверхность груди, когда мои соски затвердели под его горячим взглядом. — Повернись. Одно слово. Приказ. Команда. И я повинилась, медленно поворачиваясь, пока не оказалась к нему спиной. Он протянул руку вокруг моего тела и собрал полоски ткани, прежде чем скользнуть ими вверх по моим рукам. Я посмотрела вниз, когда верхние складки платья сошлись вместе, а затем почувствовала, как они стягиваются вокруг моей спины, перекрещиваясь на мои плечи и вниз по бицепсам - почти прижимая мои предплечья к телу. Резко дернувшись, я ахнула и чуть не наткнулась спиной на твердое тело у себя за спиной. — Вот так, — сказал Гейвен, его голос был низким и полным гравия. — А теперь повернись и дай мне посмотреть на тебя. Повернувшись на каблуках, которые я выбрала, - к чему я определенно привыкла за последние несколько лет, - я запрокинула лицо вверх. Наполненный удовольствием смуглое лицо Гейвена, его глаза были прикованы к тому, как полоски ткани обхватывали мои груди и приподнимали их, создавая ложбинку между грудями.