— Хотел бы я, чтобы это было правдой, но грешникам покоя нет, Наталья. Это то, чему ты научишься, когда будешь лидером. Я качаю головой. — Думаю, ты довольно ясно дал понять, что не веришь, что я смогу руководить. По крайней мере, не в одиночку. Он вздыхает. — Было бы неправильно с моей стороны сказать тебе, что я верю, что братва примет тебя как одинокую женщину. Но с сильным мужем рядом? - Он пожимает плечами. — Это возможно. Боль в моей груди усиливается, поскольку Михаил всегда заставлял меня верить, что мой пол не имеет значения, когда дело доходит до управления братвой. Однако не могу отрицать, что по мере того, как я становилась старше и больше узнавала о ценностях братвы, у меня закрадывались сомнения, что я действительно смогу руководить в одиночку. Это отстой. — Я знаю, что всегда говорил тебе, что у тебя есть все необходимое, чтобы быть лидером, и это так. - Он проводит рукой по волосам, что часто делает, когда нервничает. — Но боюсь, что братва не готова к женщине-лидеру. Я киваю в ответ, не в силах произнести ни слова из-за болезненного комка, образовавшегося в горле. — Верно. — Мне жаль. - Его челюсть сжимается. — Я должен был сначала посоветоваться с тобой. — Кто он? - Спрашиваю я, любопытствуя, с каким мужчиной брат пытался свести меня. Он качает головой. — Сейчас это не имеет значения. Сделка расторгнута. Я прищуриваюсь, недоумевая, почему он ведет себя так пренебрежительно. Это не похоже на Михаила - действовать за моей спиной, поэтому меня беспокоит, что он не говорит мне, с кем заключил сделку. — Ладно, я ухожу, - говорю я, отворачиваясь. — Наталья, - произносит Михаил мое имя, когда я уже подхожу к двери. Я поворачиваюсь и смотрю на него. — Что? — Мне очень жаль, - говорит он, мышцы его челюсти напрягаются. — Будь осторожна на улицах. Там небезопасно. Я киваю в ответ, и, не говоря больше ни слова, покидаю его кабинет. Извинения даже не похожи на искреннее сожаление. Всю свою жизнь я тренировалась в академии, чтобы взять под контроль братву, и теперь он говорит мне, что не верит, что у меня что-то получится, если только я не выйду замуж за важного члена русской мафии. Я проглатываю свой гнев и выхожу за дверь, прихватив сумочку, которую оставила висеть на вешалке. Я направляюсь в гараж, намереваясь самостоятельно выехать в город на одной из машин. Увидев меня, Попов выпрямляется, широко раскрыв глаза. — Вам нужно, чтобы я Вас куда-нибудь отвез, мисс Гурин? - спрашивает он. Попов – водитель Михаила, как правило. Я пожимаю плечами. — Я планировала поехать сама, так как не знаю, собирается ли Михаил куда-нибудь выходить. Попов качает головой. — Не думаю. - Он делает шаг вперед. - Я могу отвезти Вас туда, куда Вы хотите. Я стискиваю зубы, потому что на самом деле мне хотелось выбраться из дома одной и просто поехать куда-нибудь, чтобы проветрить голову. — Хорошо, конечно, спасибо. Я киваю и сажусь на заднее сиденье городского автомобиля Попова. Он хватает шоферскую фуражку и садится на водительское сиденье. — Куда Вы хотите поехать? — Кафе Жонкиль, пожалуйста, - говорю я, зная, что один из их потрясающих мокко и вкусный торт помогут отвлечься от сегодняшнего дерьмового дня. Я вытаскиваю мобильный из кармана и нажимаю на последнее сообщение Элиаса. Мои мысли кружатся со скоростью сто миль в час, пока я набираю ответ. В какую игру ты играешь, черт возьми? Ты используешь эту информацию против меня, а не против моего брата. Я же сказала, что выясню, правдивы слухи или нет. Оставь мою семью в покое. Я сжимаю телефон в кулаке, жалея, что не могу выплеснуть свою ярость на этого сукина сына лицом к лицу. Он трус и хулиган, и я больше не хочу это терпеть. И в то же время знаю, что если буду давить слишком сильно, он может погубить нас всех. Я стискиваю зубы и убираю телефон обратно в карман, пока Попов пробирается через оживленное движение к моей любимой кофейне. От звука мобильного у меня сводит живот. Я вытаскиваю его, сердце бешено колотится, так как знаю, что мне не понравится ответ. Я читаю сообщение, все мое тело немеет. Это короткий текст с фотографией Элиаса, стоящего рядом со знаменитой и безошибочно узнаваемой статуей Джорджа Вашингтона в Бостоне. Будь осторожна, Гурин. Я стараюсь не паниковать, потому что он мог сделать это фото когда угодно. Однако у меня очень плохое предчувствие, что даже когда я думала, что сбежала от Элиаса Моралеса, он не собирается давать мне покоя. До Рождества осталось два дня, и если это фото было сделано только что, то он сейчас здесь, в Бостоне, а не в Чикаго. Я тяжело сглатываю, убираю телефон обратно в карман и откидываю голову на подголовник. По крайней мере, он не сможет меня найти. Бостон – огромный город. Я просто надеюсь, что не попадусь ему на глаза. Глава 17 Элиас Слишком много времени, проведенного вдали от Натальи. Я наблюдаю издалека, как она идет по улице одна. Удивительно, что Михаил позволяет ей бродить по улицам в одиночестве, когда напряженность между мафиозными организациями в Бостоне почти такая же высокая, как и в Чикаго. Водитель высадил ее здесь, и я наблюдал, как она помахала ему рукой, а затем повернула на юг по улице. Волна злобного чувства защиты захлестнула меня. Если бы Наталья была моей, я бы позаботился о том, чтобы у нее был телохранитель, куда бы она ни пошла. Я качаю головой, задаваясь вопросом, что, блядь, со мной происходит. Пять дней я был дома, в Чикаго, и уже выходил из себя. Это было чертовски скучно, и Эрнандес сводил меня с ума, читая лекции о моем долге перед семьей. У меня нет никаких обязательств перед картелем Эстрада. Я не стою в очереди на наследство, так что мне на самом деле насрать на все это. Все, чего я хочу, – это закончить выпускной год и отправиться в Мексику. В мой дом. Место, которое я никогда не должен был покидать. И все же дядя хочет, чтобы я заключал политические союзы и был у него на побегушках. Элизу скоро выдадут замуж, принудив к браку по расчету, которого она не хочет. Как и Лайлу, мою младшую кузину, которая учится в Академии Синдиката. Мы с Лайлой не могли бы отличаться больше, хотя и самые близкие по возрасту из всех детей моего отца и дяди. Ей всегда нравилось жить в Америке, в то время как я ненавидел эту страну. Она всегда была от природы доброй и жизнерадостной, в то время как у меня внутри была тьма, сколько я себя помню. Семя которой было посажено в ту ночь, когда мой отец вырвал меня из дома, который я всегда знал. Я трясу головой, пытаясь выкинуть из головы сцену, свидетелем которой я стал той ночью. Вместо этого возвращаю свое внимание к Наталье, которая подходит к элитной кофейне под названием Жонкиль. Я закатываю глаза, ничуть не удивленный тем, какое место она выбрала. Лучше бы это было какое-нибудь грязное кафе или ресторан, где я мог бы незаметно подкрасться к ней, но это заведение светлое и чистое. — Чертова Гурин, - бормочу, переходя дорогу на перекрестке. Она знает, что я здесь, в Бостоне, если всерьез восприняла мою фотографию, и не догадывается, что, когда я вводил свой номер на ее телефоне в школе, я также загрузил фоновое приложение, которое дает мне доступ к данным о ее местоположении. Я открываю дверь в шикарную кофейню и сразу же замечаю Наталью, сидящую спиной ко мне в маленькой кабинке в самом конце заведения. Осознание мурашками пробегает у меня по спине, когда я понимаю, насколько это на самом деле безумно - приезжать в Бостон за два дня до Рождества только потому, что я должен был увидеть ее, помучить, прикоснуться к ней. Совершенно очевидно, что я свихнулся. С каждым шагом, который делаю по направлению к ней, мое сердце бьется немного быстрее. Что нелепо, учитывая, что это всего лишь Наталья, та самая девушка, которую я годами мучил и дразнил. Я не даю о себе знать, просто проскальзываю в кабинку с другой стороны. Глаза Натальи расширяются, а затем она собирается уйти, но я хватаю ее за руку, прежде чем она пытается встать. — Даже не думай об этом. Ее язык скользит по розовой нижней губе, увлажняя ее. — Как ты меня нашел? - спрашивает она. Я не отвечаю, поскольку у меня нет ответа на этот вопрос, который не предупредил бы ее о приложении на телефоне. Вместо этого отпускаю ее руку и откидываюсь на спинку кресла. — Это не то приветствие, которого я ожидал. Ее глаза сужаются. — Прекрати нести чушь, Элиас. Почему ты здесь? Мне не нравится слышать, как она говорит со мной в таком тоне, но на этот раз я пропускаю это мимо ушей. — Чтобы убедиться, что ты выполняешь свою часть сделки. В конце концов, последнее сообщение, которое ты мне отправила, было довольно грубым. Она скрещивает руки на груди, привлекая мое внимание к ее полному декольте. — У нас был уговор, и ты его нарушил, а не я. Я поднимаю бровь. — Как именно я это сделал? - Спрашиваю её. — Ты сказал, что будешь держаться подальше от моей семьи, если я буду делать все, что ты скажешь. - Ее щеки заливает густой румянец. — Я дала тебе то, что ты хотел, а теперь ты шантажируешь моего брата. — Как я уже сказал, ты не можешь принадлежать мне, если твой брат пообещал тебя другому. - Я пожимаю плечами, зная, что ее это разозлит. — Мне пришлось разорвать помолвку, иначе ты нарушила бы сделку. — Ты не дал мне шанса поговорить об этом с братом, - шипит она, выглядя так, словно хочет перегнуться через стол и задушить меня. — И это должно было произойти только после того, как я закончу учебу, так что никак не повлияло бы на нашу сделку. Я постукиваю пальцами по столу в барабанном ритме, когда подходит женщина и приносит Наталье ее заказ.