Он кладет руки на мои бедра, сжимая их крепкой, собственнической хваткой. — Потому что, Гурин, я знаю о тебе всё. - Он резко прижимает меня к себе и разворачивает так, что я оказываюсь прижатой лицом к стене. — Мне известно обо всём, а это значит, что ты безропотно отдашь свою невинность, когда я потребую этого, или всё, ради чего папочка работал, исчезнет. Я вздрагиваю, когда его твердое тело впечатывается в моё, а грудь прижимается к моей спине. Тошнота, стыд и желание сливаются воедино, когда я чувствую сильное давление его возбуждения на свою задницу. — Ты чувствуешь, что делаешь со мной, Гурин? - спрашивает он, протягивая руку к моей блузке спереди и задирая ее вверх, чтобы крепко сжать мое горло. — Выгни эту хорошенькую спинку и потри своей упругой попкой о мой член, - приказывает он. Я тяжело сглатываю, ненавидя, как мои колени дрожат от предвкушения. И все же желание защитить свою семью заставляет меня делать то, что он говорит, я еще больше выгибаю спину и покачиваю бедрами, надеясь, что делаю всё правильно. Меня смущает, насколько я неопытна в общении с парнями, но чувствую, что в этом есть заслуга Элиаса. До того, как он приехал сюда, все мальчики постоянно бегали за мной, но все прекратилось в тот момент, когда эти ледяные, расчетливые глаза встретились с моими, и он принял явно необоснованное решение погубить меня. Часть меня благодарна, поскольку мои так называемые подруги Джинни Дойл, Анита Хендерсон и Керри Гарсия никогда по-настоящему не были моими подругами. Они были фальшивыми и заботились только о внешности и так продолжается по сей день. Я не могу отрицать, что если бы Элиас не сбросил меня с пьедестала, я бы никогда не подружилась с тремя самыми потрясающими девушками в этой школе - Камиллой Морроне, Джорджией Дамато и Адрианной Васкез. Элиас хватает меня за волосы и стонет у моего уха. — Да, Гурин, именно так, - выдыхает он, его глубокий, бархатистый голос почти манит, если бы не тот факт, что он буквально шантажирует меня прямо сейчас. — Держу пари, твоя тугая девственная киска прямо сейчас насквозь мокрая. — Без шансов, - говорю я. — Хм, интересно, не лжешь ли ты, - бормочет он, его рука медленно задирает подол моего платья. — Думаю, я это выясню. Я брыкаюсь, пытаясь отстраниться от него. — Отпусти меня. — Нет, потому что ты знаешь условия сделки, Наталья. - Его рука продолжает двигаться вверх по моему обнаженному бедру, пока пальцы не касаются края моих трусиков. — Делай, как я говорю, или потеряешь всё. Я стискиваю зубы, так как выполнение любого приказа этого человека противоречит всем фибрам моего существа. Он не имеет права прикасаться ко мне, и все же я загнана в угол, из которого нет выхода. Я не могу позволить ему уничтожить единственное, что мне дороже больше всего в этом мире: моего брата и наследие нашей семьи. Я не настолько глупа, чтобы верить, что я или моя сестра Яна легко отделались бы, если бы Элиас раскрыл правду нашему дедушке, даже при защите картеля. Он назначил цену за голову моих отца и матери еще до моего рождения. — Какие секреты ты прячешь под этой юбкой? - дышит он, оттягивая в сторону мои трусики и проводя пальцем по моей позорно мокрой киске. — Блядь, - стонет он, грубо просовывая его внутрь меня. — Тебе нравится грубость, Наталья? — Мне ничего от тебя не нравится. Он усмехается. — Такая непослушная маленькая лгунья. Возможно, я заставлю тебя кончить прямо здесь и доказать, насколько это утверждение не соответствует действительности. Я вздрагиваю, когда его палец ударяется о мой клитор, доводя меня до исступления. Впившись зубами в губу, я заглушаю свой стон. Внезапно снаружи класса раздается болтовня и звон колокольчика, сигнализирующий о том, что мы пропустили приветственное собрание в главном зале. Он издает стонущий звук. — Похоже, мое веселье прервалось. - Он убирает руку из-под юбки, а затем его пальцы ныряют в мой карман, и он вытаскивает оттуда мой телефон. — Эй, отдай это обратно, - говорю я, крутясь на месте и пытаясь выхватить мобильник. Он держит его вне моей досягаемости, прищурив глаза. — Помни о своем месте, или мы не договорились? Меня убивает необходимость подчиняться требованиям этого хулигана, но я знаю, что не могу рисковать тем, что нас найдет дедушка. Отец всегда предупреждал нас о вражде между ними и о том, как тот был в ярости, когда он забрал нашу маму. Это была довольно странная история несчастных влюбленных, в которой они превратились из врагов в родственные души. — Прекрасно, - выдавливаю я из себя. — Пароль, - требует он. Я пристально смотрю на него, прежде чем назвать пароль, который является датой моего рождения. — Восемь, двенадцать, ноль, три. Его бровь приподнимается. — День рождения? Я пожимаю плечами. — Возможно. Он наклоняет голову, вводя код. — Тогда, по крайней мере, я знаю, что ты легальна. - Его глаза сужаются. — Восемнадцатилетняя и созревшая для траха. Я морщу нос от отвращения. — Ты – свинья. Что, черт возьми, он ищет? Он смеется, прокручивая мой телефон, заставляя меня нервничать. А затем выражение его лица становится смертельным, когда ухмылка исчезает. — Кто такой Дариан? - спрашивает Элиас, впиваясь в меня глазами. У меня сводит живот, когда он просматривает мои сообщения. Дариан - парень, с которым я познакомилась летом, и мы встречаемся. — Друг, - лгу я. Его глаза сужаются. — Он кажется мне слишком дружелюбным. Ты больше не будешь писать ему. - Он возвращает мне телефон. — Я удалил и заблокировал его номер. — Что за черт? Он бросается вперед, обхватывая пальцами мое горло. — Ты, похоже, не понимаешь, какую власть я над тобой имею, Гурин. Ты не разговариваешь ни с кем из парней, кроме меня. Там мой номер, и у меня есть твой. Я буду следить за каждым твоим гребаным шагом в этом году, и одно неверное движение приведет твоего брата в серьезное дерьмо. Дверь в класс открывается, и профессор Ниткин прочищает горло. — Руки прочь от нее, Моралес, - говорит он, его голос настолько смертоносен, что мой обидчик бледнеет. Он отпускает меня и отворачивается, шепча. — Я наблюдаю. Он выходит из класса, оставляя меня с Ниткиным, который пристально смотрит на меня. — У меня через две минуты начинается урок. Вон. - рявкает он. Я киваю, хватаю сумку и спешу мимо него в коридор. Мои надежды на то, что этот год будет легким, рухнули еще до его начала. Обещание сбежать от своего мучителя кажется таким далеким, поскольку он собирается превратить мою жизнь в сущий ад, усиливая темную ненависть, которую я к нему питаю. У меня нет выбора, кроме как сделать так, как он говорит, поскольку я не собираюсь рисковать благополучием своей семьи. Надеюсь, один год будет не слишком тяжелым испытанием. С другой стороны, подарить ему свою девственность - это то, что я не уверена, что смогу вынести. Глава 3 Элиас Я наблюдаю за ней издалека, как это часто бывает. Ее голова откидывается назад, когда она смеется над чем-то, что сказала одна из ее жалких маленьких подруг, делая вид, что её ничуть не потряс наш сегодняшний разговор. После того, что я раскрыл, я полагал, что она будет вести себя тихо и бояться того, что её ждёт. Вместо этого она ведет себя так же, как обычно, и это меня раздражает. Наталья просто не понимает, насколько этот год будет чертовски отличаться от всех предыдущих. Лето в Чикаго было долгим и скучным. Все, о чем говорил мой отец-пустозвон, – это о войне между русскими, итальянцами и ирландцами в городе. Похоже, он не понимает, что мне плевать на картель и на него самого, если уж на то пошло. Я не стою в очереди на трон, так что у меня нет причин слишком вмешиваться. Не уверен, замечает ли Наталья, как часто я наблюдаю за ней, но с того дня, как мы встретились, я знал, что должен следить за ней. Ее семья - причина всего плохого, что произошло в моей жизни, и поэтому она виновна по определению. После моего утреннего ультиматума она нагло проигнорировала сообщение, которое я ей отправил и смотрел, как она читает. — Братан, что с тобой? - Спрашивает Алекс, толкая меня локтем в бок. Я рычу, свирепо глядя на него. — Держи свои руки при себе. Он поднимает бровь.