По крайней мере сейчас я не лгу. Северин окидывает взглядом шатер, словно проверяет, кто его слышит. – Я помогу тебе, если увижу, что не одинок. И выдвигаю это условие скорее ради тебя, чем заботясь о себе, – с этими словами он встает. – Желаю тебе и твоему принцу удачи. Если я вам понадоблюсь, сделаю, что смогу. Вставая с табурета, я еще раз кланяюсь. – Ты очень великодушен. Когда покидаю стоянку, голова идет кругом. С одной стороны, я это сделала. Сумела переговорить с одним из правителей Волшебной страны и в грязь лицом не ударила. Вроде даже убедила его действовать в соответствии с моим планом. Но мне нужно согласие еще одного монарха, гораздо более могущественного. Это то самое место, которого я старалась избегать. Самая большая стоянка, разбитая Двором термитов Ройбена. Известный своей кровожадностью, он захватил обе свои короны в сражениях, поэтому у него нет причин возражать против кровавого переворота, устроенного Балекином. И все-таки, похоже, Ройбен придерживается того же мнения, что и Аннета из Двора Бабочек: Балекин без короны – пустое место. Возможно, он тоже не захочет видеть одну из служанок Балекина. А учитывая размеры его палаточного городка, мне даже трудно представить себе, сколько караулов придется миновать, чтобы поговорить с ним. Но, возможно, я сумею проскользнуть. В конце концов, вокруг столько народа, что значит одна- единственная девушка? Я набираю охапку хвороста – достаточно большую, чтобы сошла за хорошую вязанку для костра, и, опустив голову, двигаюсь в сторону лагеря Термитов. По его периметру расставлены рыцари, но они и в самом деле почти не обращают на меня внимания. От радости слегка кружится голова. Когда я была ребенком, Мадок иногда на середине останавливал игру «Девять пляшущих мужчин». Доска оставалась нетронутой и ждала, пока мы к ней вернемся. Весь день и всю ночь я воображала собственные ходы и ответные действия, и потом, когда мы снова усаживались за доску, игра уже шла совсем по-другому. Чаще всего у меня не получалось предугадать следующий ход Мадока. Я была захвачена собственными замыслами и не замечала, как складывается игра. Вот и сейчас, входя в лагерь, я чувствую то же самое. Я веду игру против Мадока, прокручиваю в голове планы и схемы, но, если не сумею правильно угадать его намерения, мне конец. Бросаю охапку хвороста возле костра. Женщина с синей кожей и черными зубами мгновение смотрит на меня, потом возвращается к разговору с козлоногим мужчиной. Отряхивая одежду от коры, бреду к самому большому шатру. Стараюсь переставлять ноги неспешно, легко и свободно. Нахожу участок, на который падает густая тень, и ныряю под натянутую ткань. На минуту замираю, так и лежу – половина тела в шатре, половина снаружи, ни там, ни здесь полностью не спряталась. Внутреннее пространство шатра освещается лампами, горящими зеленым алхимическим огнем, и все залито каким-то болезненным светом. Но в остальном интерьер просто роскошный. Повсюду в несколько слоев разложены ковры. На них установлены тяжелые деревянные столы, стулья и кровать, заваленная мехами и покрытая парчовыми одеялами с вышитыми на них гранатами. А на столе, к моему удивлению, стоят картонные коробки с едой. Зеленокожая пикси, которая присутствовала на коронации вместе с Ройбеном, палочками отправляет еду в рот. Сам он сидит рядом, аккуратно разламывая печенье с предсказанием. – Что это значит? – спрашивает девушка. – Как насчет «путешествия, про которое ты говорила своей подруге, что оно будет веселым, но закончится кровопролитием, как обычно»? – Это значит, что «твои туфли сегодня сделают тебя счастливой», – отвечает он сухо и подает через стол маленькую карточку, чтобы она удостоверилась. Она смотрит вниз на свои кожаные башмаки. Пожимает плечами, по ее губам скользит слабая улыбка. Потом меня грубо вытаскивают из моего укрытия. Я перекатываюсь на спину и вижу перед собой женщину в доспехах и с обнаженным мечом. Кроме самой себя винить некого. Надо было лезть дальше и прятаться в шатре. Не следовало останавливаться и слушать их разговор, каким бы поразительным он ни был. – Поднимайся, – приказывает женщина-рыцарь. Это Дулкамара. Однако на лице ее написано, что она меня не признает. Встаю, она ведет меня в шатер и, когда заходим, делает подсечку, так что я валюсь на ковры. Хорошо, что мягко. Лежу и не двигаюсь. Она ставит ступню мне на спину, словно я ее добыча. – Я поймала шпионку, – объявляет она. – Сломать ей шею? Есть возможность перекатиться на спину, захватить ее колено и бросить на пол. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы спокойно подняться. А если вывихнуть ей колено и броситься бежать, то я вполне сумею уйти. В самом худшем случае, будучи на ногах, схвачу оружие и смогу сражаться. Но я пришла сюда для аудиенции с лордом Ройбеном и уже достигла этого. Поэтому продолжаю лежать – пусть Дулкамара и дальше недооценивает меня. Лорд Ройбен выходит из-за стола и склоняется надо мной. Его белые волосы свисают ему на лицо, серебряные глаза смотрят безжалостно. – И к какому же Двору ты принадлежишь? – Ко Двору Верховного Короля. Настоящего Верховного Короля, Элдреда, убитого собственным сыном. – Кажется, я тебе не верю. – Он удивляет меня и мягкостью своих слов, и предположением, что я лгу. – Иди сядь с нами и поешь. Я хочу послушать продолжение твоей истории. Дулкамара, можешь оставить нас. – Ты собираешься это кормить? – сердито спрашивает она. Лорд Ройбен не отвечает, и в шатре повисает мертвая тишина. Мгновением позже, опомнившись, Дулкамара кланяется и уходит. Я подхожу к столу. Пикси рассматривает меня своими чернильно-черными, как у Таттерфелл, глазами. Потом тянет руку за яичным рулетом, и я замечаю, что у нее на пальцах суставов больше, чем у меня. – Угощайся, – предлагает она. – Здесь много. Правда, пакетики с горчицей я почти все использовала. Ройбен ждет, наблюдает за мной. – Еда смертных, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. – Мы ведь живем рядом со смертными, не так ли? – произносит лорд. – Я думаю, она не только живет рядом с ними, – замечает пикси, продолжая разглядывать меня. – Прошу прощения, – говорит Ройбен и снова замолкает. Я наконец понимаю, что они действительно ждут, когда я что-нибудь съем. Накалываю на палочку китайский дамплинг и отправляю его в рот. – Вкусно. Пикси снова принимается за лапшу. Ройбен делает жест рукой в ее сторону. – Это Кайе. Полагаю, ты знаешь, кто я, раз проникла в мой лагерь. Каким именем можно называть тебя? Я не привыкла, чтобы ко мне обращались с такой изысканной вежливостью: он поступает весьма учтиво, не спрашивая моего настоящего имени. – Джуд, – просто отвечаю я, потому что имена не властны над смертными. – Я пришла увидеться с вами, так как могу посадить на трон вместо Балекина кое-кого другого, но чтобы совершить это, мне нужна ваша помощь. – Кое-кого получше Балекина или просто кое- кого? – интересуется он. Как ответить на этот вопрос, я не знаю, поэтому хмурюсь. – Того, кто не убивал почти всю свою семью у всех на виду. Разве такой претендент автоматически не становится лучше? Пикси – то есть Кайе – фыркает. Лорд Ройбен разглядывает свою ладонь, опускает взгляд на стол, потом поднимает на меня. Ничего не могу прочитать на его мрачном лице. – Балекин не дипломат, но может со временем научиться. Он явно амбициозен и сумел осуществить переворот. Не у каждого хватит смелости на такую жестокость. – У меня едва хватило духа, даже чтобы просто посмотреть на это, – говорит Кайе. – Он справился только отчасти, – напоминаю я. – Учитывая ваши слова на коронации, не думаю, что он вам нравится. Уголки губ у Ройбена приподнимаются. Это едва заметный жест в миниатюре. – Не нравится. Я думаю, что он трус, погубивший своих сестер и отца из-за уязвленного самолюбия. И он спрятался за своих вояк, предоставив генералу прикончить выбранного Верховным Королем наследника. Это свидетельствует о его слабости, а такое качество рано или поздно кто-нибудь использует. От плохого предчувствия по моей спине пробегает холодная дрожь. – Мне нужен правитель, который засвидетельствует коронацию, монарх достаточно сильный, чтобы с его свидетельством считались. То есть вы. Все произойдет завтра вечером, на празднике, который готовит Балекин. Если вы просто позволите этому случиться и присягнете новому Верховному Королю… – Без обид, – вмешивается Кайе, – но тебе какое до всего этого дело? Почему тебя беспокоит, кто займет трон? – Потому, что я здесь живу. Я здесь выросла. И пусть я полжизни ненавидела эту страну, она моя. Лорд Ройбен кивает. – А ты не собираешься рассказать мне, кто твой кандидат и как вы собираетесь возложить корону на его голову? – Предпочла бы не рассказывать, – отвечаю я. – Можно приказать Дулкамаре пытать тебя, пока не начнешь умолять, чтобы выслушали твои секреты. – Он говорит тихо, словно между прочим, но эти слова заставляют меня вспомнить о его ужасной репутации. Несмотря на все эти блюда китайской кухни и вежливое обращение, я не должна забывать, с кем и о чем договариваюсь. – А это не сделает вас таким же трусом, как Балекин? – спрашиваю я, стараясь говорить с той уверенностью, которая помогла мне убедить Двор теней и Кардана. Не могу позволить ему увидеть, что мне страшно и насколько мне страшно. Несколько долгих мгновений мы изучающе смотрим друг на друга, а пикси наблюдает за нами обоими. Наконец Лорд Ройбен тяжело вздыхает. – Возможно, даже большим трусом. Что ж, очень хорошо, Джуд – творец королей. Сыграем с тобой в эту игру. Возложим корону на голову другого претендента, а не Балекина, и я помогу тебе удержать ее там. – Он делает паузу. – Но ты сделаешь кое-что для меня. Я напряженно жду. Ройбен сплетает свои длинные пальцы. – Придет день, когда я попрошу твоего короля об одолжении. – Вы хотите, чтобы я согласилась, даже не зная, о чем идет речь? Его невозмутимое лицо слегка смягчается. – Теперь мы правильно понимаем друг друга.