– Это очень не похоже на Гриффина, – заверила ее принцесса. – Что не похоже на Гриффина? Мэйли обернулась, услышав знакомый голос, и неожиданно разволновалась. – Привет, мистер Гри… эм лорд Монтегне Верди. Он подошел к ней и обнял за плечи. Это был очень собственнический жест, не допустимый к сотруднице, но Мэйли не отпрянула. Ей, наоборот, было приятно. Словно он приравнивал ее к остальным, вместо того чтобы заставить чувствовать себя изгоем. – Джордж ошивается где–то поблизости? – спросил Гриффин, и Мэйли почувствовала, как напряглась его рука на ее плече. – Нет, – ответила принцесса Александра, перед тем как повернуться лицом к визажисту, чтобы та смогла нанести тушь. – Мы скоро спустимся вниз, а значит, вот–вот начнутся танцы. Ты сбежишь, как только это начнется, да? Гриффин нахмурился. – Я так не делаю. – Делаешь, – сказала Александра, и их препирательство напоминало разговор брата и сестры, а не принцессы и виконта. – Я говорила Люку, ты всегда рано сбегаешь с балов, потому что не выносишь танцы, даже больше чем он. – То есть мы уедем и не увидим танцы? – Мэйли не могла скрыть разочарование в голосе. Сейчас, пока они были здесь, и она познакомилась с принцессой, которая оказалась очень приятной и милой девушкой, она почувствовала себя более уверенно. И ей хотелось подольше побыть на королевском балу и посмотреть, что представляют из себя их танцы. – Думаю, мы можем задержаться на один танец, – сказал Гриффин. – На два, – поправила его принцесса, поднимаясь с пуфа, представая перед ними в вихре тонкого, голубого кружева. – Первый танец только мой и Люка. *** Двадцать минут спустя объявили выход жениха и невесты, и оркестр начал играть. Бал официально считался открытым, а Александра и Люк вышли на танцпол и закружились в медленном вальсе. – Она такая красивая, – прошептала Мэйли. – Я так за нее рада. Она чудесно выглядит. – Несомненно, – согласился с ней Гриффин. Он не отходил от Мэйли с момента выхода из личных покоев принцессы. Когда кто–то подзывал Гриффина для разговора, он утягивал за собой Мэйли. Она была польщена, но не произносила ни слова, пока Гриффин беседовал с очередным политиком о недавних выборах премьер–министра Беллиссима. Однако Мэйли внимательно наблюдала за боссом. Хоть он и не хотел здесь находиться, но отлично держался в обществе. Он выглядел расслабленным и способным поддержать любую беседу. Мэйли же, в свою очередь, стояла рядом молча, боясь заговорить, и, тем самым, опозорить их обоих. Бурные аплодисменты заставили всех посмотреть в центр зала, где Александра и Люк уже покидали танцпол, направляясь к помосту, на котором королева наблюдала за всем происходящим. Для Александры был приготовлен второй трон рядом с бабушкой, и когда она заняла свое место, Люк расположился у нее за плечом. Они очень гармоничная пара, подумала Мэйли. Такие романтичные и сказочные. Мэйли могла бы любоваться ими весь вечер, и, судя по мечтательным выражениям лиц других женщин, многие были с ней солидарны. Как только Александра расправила подол платья, она кивнула в сторону оркестра, и вновь зазвучала музыка. Пары направились в сторону танцпола, и Мэйли с горящими глазами наблюдала за всем происходящим. Она хотела в мельчайших подробностях запомнить этот момент, чтобы никогда не забывать, как дамы в красивых, дорогих платьях кружились в объятиях элегантных мужчин во фраках. Мэйли увидела перед собой руку. – Вы позволите? Она смотрела на предложенную Гриффином руку. –– Неужели? – Да, но предупреждаю сразу, я очень неуклюжий. – Ничего страшного, – воскликнула Мэйли, вкладывая руку в его ладонь. – Я тоже не особо умею танцевать. – Чудесно, – сухо сказал он. – Ужасная же из нас выйдет пара. Его комментарий только рассмешил ее. У Мэйли перехватило дыхание от восторга, когда Гриффин вывел ее на танцпол. Заиграла величественная музыка, все пары заняли свои места и начали двигаться в медленном темпе. О, как в сказках. Руки Гриффина легли ей на талию, держа ее на приличном расстоянии от себя. Не зная, куда деть свои руки, Мэйли обняла ими его за шею. Он долго смотрел на нее, и Мэйли почувствовала, как ее дыхание вновь стало сбиваться от пристальности его взгляда, даже сквозь квадратные стекла его очков, обычно скрывавшие его выражение лица. Но не в этот раз. Его взгляд переместился с ее лица на шею. – Я погляжу, колье все еще на месте. Его слова обескуражили ее. Было ли это шуткой или он действительно думал, что она потеряет его украшения? – Да, я была очень осторожна. – Разумеется. Они танцевали, скорее, топтались на месте, а не вальсировали. Это напомнило ей школьные танцы, и из ее горла вырвался нервный смешок. – Что такое? – Просто подумала, как это напоминает школьные танцы. Его губы слегка дернулись. – Вот как? И чем же? Она кивнула на пару, танцующую рядом. – Платьями. Неловкостью. Клевыми ребятами и теми, кто хочет таковыми казаться. – Клевыми ребятами и теми, кто хочет таковыми казаться? – Он немного искривил бровь. – И кто из них ты? – О, я определенно из тех, кто строит из себя крутую. – Почему ты так решила? Она сглотнула, отводя взгляд в сторону. А как же иначе, ведь она просто пыталась быть одной из тех, кто танцевал рядом. – Я очень боюсь сказать что–то или сделать и все испортить. Поэтому я лучше промолчу. Гриффин мотнул головой, и его руки чуть сильнее сжались на ее талии. – Мэйли, сегодня тебя никто не будет стесняться. Странно, но от этого ей не стало легче. – Потому что я не похожа на саму себя, да? – Почему ты так думаешь? – Он уставился на нее, едва передвигая ногами, и он был прав – он совершенно не умел танцевать. Он дважды наступил на ее платье и на ногу, но это как–то не имело значения. – Вы сами так сказали. Гриффин вздохнул. – Ну, так и было, – говорила она в свою защиту. – А затем вы отвезли меня в салон, чтобы я выглядела «презентабельно». Ваши слова. – Ты неправильно меня поняла. – Мистер Гриффин, я не уверена, что их можно было неправильно понять. Вы только что сказали, никто не будет меня стесняться. Получается, я позорю вас своим привычным внешним видом. И вы еще раз подтвердили это, когда купили мне новую одежду. – Ой, она решила выплеснуть наболевшее. Ей нужно остановиться, но она не могла. – Пожалуйста, скажите, в чем я не права? Я, может быть, деревенщина, но не дура. – Я никогда не считал тебя дурой. – Давайте забудем о том, что я сказала, ладно? – Она испортила этот чудесный вечер. Она вновь посмотрела на череду невероятных платьев, кружащихся рядом. – Простите, что завела этот разговор. Я знаю, мне здесь не место. – Мисс Меривезер, – начал он, затем добавил, – Мэйли, – и замолчал. А потом тяжело вздохнул. И теперь она чувствовала себя ужасно. Он потратил круглую сумму, чтобы она смогла сюда попасть, и она никогда не сможет забыть этот бал. – Я… я не умею общаться с людьми, – неожиданно признался он. – А вот это ложь, – сказала она. – Вы весь вечер общались с гостями. – Я могу поддержать разговор в компании, – сказал Гриффин. – Но у меня не выходит разговора один на один. – Его руки переместились на ее талию, и он зажался, затем помотал головой из стороны в сторону, будто хотел ослабить воротник рубашки. – Мэйли, я знаю множество людей, но у меня мало близких друзей. И я всегда говорю не то, что нужно. – Ну, вы довольно много говорите для человека, который не умеет общаться, – пробубнила она. Гриффин крепче сжал талию Мэйли и, к ее изумлению, убрал ее руку с его шеи и сжал в своей руке. Было похоже, что они действительно вальсировали, хотя ни один из них не умел танцевать вальс. – То, что я говорю, не означает, что я не порчу все своими разговорами. Мэйли крепко сжала ему руку и на мгновение почувствовала связь с Гриффином. Возможно, виной были его волнение и напряжение, или слова, в точности объясняющие ее состояние на протяжении всего вечера. Он был среди высшего общества, в котором вырос, но даже он не знал, как с ними общаться. Мэйли же, наоборот, была очень общительной и с радостью бы поболтала с любым гостем, но среди этой гламурной толпы она чувствовала себя уличным котенком, прошмыгнувшим сюда через заднюю дверь. – Так, если бы вы продолжили говорить не то, что нужно, что именно вы бы сказали? Гриффин сглотнул и на секунду выглядел таким смущенным, что Мэйли захотелось рассмеяться. Потом он заговорил, и ей уже было не до смеха. – Мне следовало сказать, что я считаю тебя… необыкновенной, – сказал низким голосом он. – Мне следовало сказать, как все вокруг тает от твоей улыбки. Что в комнате становится темнее, когда ты ее покидаешь. У Мэйли округлились глаза. Неожиданно их сцепленные руки ощущались так интимно. Словно они не держались за руку, а его рука сжимала ее грудь. И на один короткий миг Мэйли задумалась, а какой Гриффин любовник. Будет ли он скучным, немного эгоистичным, как в обычной жизни? Или же под этой маской скрывается более страстная натура? – Скажи что–нибудь. –Я… я не знаю, что сказать, – ответила она. Мэйли была поражена его словами, что впала в ступор. – Ты смутилась и покраснела, – заключил он, и нежный тон его голоса сменился на более привычный. – И чтобы ты знала, твой румянец творит со мной невероятные вещи. – Вы так говорите, будто это плохо, – защищалась она. Разве его слова не были своего рода комплиментом? Разве ей не должно льстить его влечение к ней? – Это отвратительно, потому что ты моя сотрудница, – сказал Гриффин. – Именно поэтому ты для меня недоступна. Я не хочу пользоваться положением и набрасываться на тебя. – Его злила эта мысль. – И я не должен ставить тебя в неловкое положение, однако вот мы тут, и слова выплескиваются из меня, как из кипящего чайника. Картина строгого Гриффина в образе чайника вызвала у Мэйли нервный смех. В этот момент музыка начала стихать, а вскоре совсем прекратилась. – Я наговорил лишнего, – сказал Гриффин, отпуская ее руку. Люди перестали танцевать, и повернулись поаплодировать. Она и Гриффин отошли друг от друга, оставляя Мэйли в растерянных чувствах.