— Если ты хочешь спросить, сдавала ли я своих — да, сдавала. Я могу много чего сказать в своё оправдание. Но не буду. Она отдёргивает занавеску и произносит, не оборачиваясь: — Можешь выстрелить мне в спину. Выглянув в щель из-за шторки, Агата смотрит, как она уходит — не спеша, с прямой спиной, подняв голову. Она всего метрах в пяти. Не промахнётся даже плохой стрелок. Прицел удобно ложится ей между лопаток. Потянуть спуск, а потом быстро выбежать наружу, пока прихожане соображают, что случилось. Никто не решится помешать Агате уйти. Не до конца понимая, почему, Агата убирает пистолет под куртку и ставит его на предохранитель. Всю дорогу до дома Валери она думает, как лучше рассказать об этой встрече остальным. 35. Тихая гавань Её встречают прямо на пороге — и Валери, и Райя, и Кирк. Валери даже обнимает её — объятия получаются неожиданно долгими, и Агате становится неловко. — Я рада, что с тобой всё хорошо, — говорит Валери. К своему удивлению, Агата обнаруживает в гостевой накрытый стол. Большого обеденного у хозяйки дома, похоже, не нашлось, поэтому они сдвинули два журнальных столика, а рядом поставили кофейный. Получилось низковато, но всё равно уютно. — Так кто это был? — спрашивает Райя. — С кем ты встречалась? — Я не знаю, — отвечает Агата. — Мне кажется, что… — Давайте об этом потом, — говорит Валери. — Всё остывает. Все садятся за импровизированный стол. Блюда простоватые, и неаккуратно нарезанный салат должен выглядеть нелепо в экстравагантных квадратных тарелках, но Агате эта обстановка кажется очень милой. — Кто готовил? — спрашивает она. — Наша хозяйка, — отвечает Райя. — Мы помогали. Звяканье вилок, негромкий разговор ни о чём. Неловкие шутки, добродушный смех. Запахи дома, домашнего ужина, голоса людей, которых можно назвать своими. Агата вдруг необычайно отчётливо ощущает, как напряжение уходит, покидает тело, вытекает из неё как грязная вода из умывальника. Откинувшись назад и прикрыв глаза, Агата оглядывает всех. Лица Кирка, Райи и Валери расплываются, меняются, превращаются в куда более знакомые. Почти так же всё было там, дома, когда все родные приезжали на какой-нибудь праздник, а ей было всего лет десять. И всё было легко, и не о чем было волноваться. Агата украдкой смахивает слёзы. Похоже, она сегодня здорово вымоталась и сейчас дала слабину. Валери, наоборот, тихо сияет. Её глаза лучатся внутренним светом, на лице в первый раз за всё время теплится улыбка. Очень не хочется нарушать эту идиллию, но ужин всё же подходит к концу. Непринуждённая болтовня стихает. Райя и Кирк глядят на Агату всё чаще. Пора говорить о серьёзных вещах. Собравшись с силами, Агата рассказывает всё, что услышала в исповедальне. — Она сказала, что нас предал человек в Агентстве, — говорит она в конце. — Сказала, что его называют Куратором. Райя и Кирк переглядываются с одинаковым недоумением. Видно, что это прозвище им тоже ничего не говорит. — Я его знаю, — неожиданно говорит Валери. — Именно от него я получаю приказы. Все поворачиваются к ней. — Не напрягайтесь так. Я его никогда не видела, и даже имени его не знаю. Но он вполне мог вас сдать. Несколько дней назад он приказал мне передать Надиви предложение работать на Агентство. Так что всё сходится рассказом твоей незнакомки. Несколько секунд все молчат. — Если он сдал нас всех, то почему не тебя? — спрашивает Райя. Валери пожимает плечами. — Не знаю. Секунду она думает, а потом кивает, будто соглашаясь с собой. — Меня он приберёг на всякий случай. Чтобы у него были глаза и уши в Синдикате. Я ведь всегда делаю, что мне говорят. — А ты… не рассказывала ему о нас? — осторожно спрашивает Райя. — Нет, — Валери смотрит ей прямо в глаза. — Мои гости — моё дело. Ему знать не обязательно. — Нам нужно попытаться уехать, — говорит Агата. — Она сказала, что все вокзалы и аэропорты под прицелом, но нам нужно что-то придумать. Вместе у нас больше шансов… — Ты для этого с нами и связалась, правда? — спрашивает Райя. — Чтоб мы помогли тебе сбежать? Агата опускает глаза и кивает. — Я за то, чтобы довести операцию до конца, — говорит Кирк. Райя смотрит на него с одобрением. Агата глядит на них исподлобья. — Асаб соберёт всех у себя в поместье, — продолжает Кирк. — Это хорошая возможность устранить всех разом. Не важно, кто работает в Агентстве против нас — вам я доверяю. Если оставить всё как есть, война в Ревалии будет продолжаться. Агентство собирается накачивать Угенскую провинцию оружием через Синдикат — значит, Синдикат надо уничтожить. Я уже видел долгие войны. Если есть шанс всё остановить, то я не могу уйти. Я в деле. — Я тоже, — говорит Райя. — Я делаю то, что считаю правильным. Никто не двигает меня по доске. Я сама решаю, как мне поступать. Помолчав, она добавляет: — Нельзя уходить, если за спиной у тебя останутся разрушенные города. Оперативники глядят на Валери. Она пожимает плечами. — Извините, не пришло в голову ничего пафосного. А в целом — не выгонять же мне вас из своего дома. Райя и Кирк смотрят на Агату. — Нельзя всё время бояться, девочка, — мягко произносит Райя. Агата неуверенно кивает. Тепло и уют растаяли без следа. Впереди снова опасность. А вокруг тёртые профессионалы. Родных среди них нет. — Спасибо за ужин, — Агата вымученно улыбается и встаёт. — Простите, но я очень устала. Где мне можно лечь? — Я покажу, — Валери берёт её за руку и ведёт в спальню. *** Кирк не может заснуть. Когда все разошлись по своим комнатам, он долго ворочался на разложенном диване в гостевой. Райя мерно дышала рядом, безмятежная как ребёнок. Кирк долго вглядывался в её лицо, но спокойнее от этого не становилось. Даже наоборот: постепенно ему начало казаться, что она улыбается во сне, и это было так неестественно, так неуместно, так невозможно для человека, делавшего то же, что и он. Наверное, это потому, что она никогда не была на войне. В комнате очень темно. Воздух густой, плотный и горький как кровь во рту. Тело женщины рядом вдруг сделалось чужим. Когда стало совсем невыносимо, когда Кирк уже по-настоящему оказался на разрушенных обстрелами улицах, в темноте, и один, один, один, он тихо поднялся и вышел на берег. Он ждал, что здесь хотя бы не станет тишины и духоты, что будет шум волн и ветер — но это всё словно существует где-то далеко. Будто кто-то другой стоит на берегу, и Кирк смотрит его глазами, но не слышит волн и не чувствует ветра, потому что на самом деле сейчас рядовой Кирк Меррит идёт по улицам разрушенного города. И никого нет рядом. Никого на километры вокруг. Волны накатывают на берег, оставляя на песке обрывки пены. Она белая, совсем как бледная кожа. Пена собирается, густеет, и Кирк вздрагивает: вдалеке, у самой кромки воды лежит сломанное очередью девичье тело. Он чувствует её взгляд. Мёртвые глаза не закрываются — она видит его прямо оттуда. Она ждёт, когда рядовой Меррит придёт к ней через разбитый взрывами город. Ласковые руки обнимают его. Тело прижимается сзади, и оно тёплое, живое, и от этого тепла Кирк приходит в себя. Теперь он замечает, что замёрз на ночном ветру. — Возвращайся в постель, — говорит Райя. Она здесь, на берегу. И он тоже здесь. Чёрные улицы, раскрошенный асфальт, мертвенная тишина — всё стремительно схлопывается, уменьшается, превращается в воспоминание. Настоящее здесь. Женщина рядом — настоящая. Она не спрашивает, почему он вышел сюда среди ночи. Она понимает. Ей можно ничего не объяснять. — Иду, — говорит Кирк, поворачивается и целует её в губы. *** Агата просыпается среди ночи от кошмара. Ей снилось, что она тонет. Что её снова насилуют. Мерзкое ощущение — в затылок будто вцепилась чужая рука. Страшно даже пытаться снова лечь. Он ждёт там, в черноте, стоит только уснуть. Лицо всё в поту, в горле пересохло. Некоторое время Агата сидит, обхватив себя за плечи, и таращится в темноту, боясь закрыть глаза.