Омар ждал меня на берегу узкого ручейка, протекавшего через всю нашу деревню. Это было традиционным местом наших встреч – небольшой лесок около полей моего отца с высокими зелеными стеблями сахарного тростника, переходящими в апельсиновые рощи, которые тянулись до самого горизонта. Мы встречались довольно далеко от центра полей, где наши рабочие проводили бо?льшую часть времени, удобряя землю, ухаживая за стеблями и подрезая их. Но даже если они вышли бы к опушке, густые ветвистые кроны деревьев не позволили бы нас заметить. – Принес! – торжественно сообщил Омар, когда я присела рядом с ним на поваленное через ручей дерево. Он протянул мне книгу в оранжевом переплете. Я пробежалась пальцами по рельефным буквам. Полное собрание сочинений Хафиза. У нас в классе имелась небольшая библиотека, но ни для кого не было секретом, что у мальчиков она была намного больше. – Ну, и как тебе? – спросила я друга. – Какое из стихотворений больше всего понравилось? – Какое? – нахмурился Омар. – Омар! – воскликнула я. – Неужели ты не прочитал ни одного? – Я принес тебе то, что ты просила, но это не значит, что я сам буду это читать. – Нет, значит. – Я шутливо пихнула Омара локтем в бок. – Мне же нужно с кем-то обсудить прочитанное. – Ладно. – Он поднял руки в знак капитуляции. – Так и быть, прочитаю после тебя. Цени, какой я хороший друг. Темные волосы Омара под ярким солнцем казались почти коричневыми. Я смотрела на него и снова подумала, как же несправедливо, что Бог дал мне друга, который так хорошо понимает меня, но создал этого друга мальчиком! – Амаль, я знаю, что вы дружите, но ты уже больше не маленькая девочка, – сказала мне мама несколько месяцев назад, когда мне исполнилось двенадцать. – Ты уже не можешь проводить с ним столько времени. – Но он же мне как брат, – пыталась возразить я. – Как же я могу с ним не видеться? – Ну, вы будете сталкиваться на улице, нельзя же полностью избежать случайной беседы… Но ходить вместе в школу, болтать так свободно и так долго, как прежде… Понимаешь, люди начнут распускать слухи, если уже не начали. Мы с Омаром родились с разницей в несколько дней. Он жил со своей матерью, нашей служанкой Парвин, в сарае у нас за домом. Они переехали туда, когда умер отец Омара. Я не могла представить своей жизни без Омара. Он был частью моего мира. И я не хотела понимать и принимать это новое правило. И Омар не хотел. Так что сейчас мы встретились тайно – поболтать, послушать рассказы друг друга, посмеяться вместе. – Я сказала госпоже Садие, что не смогу больше оставаться после школы, – сказала я. – Надеюсь, что это лишь до тех пор, пока не родится ребенок. Но папа заявил, что, мол, посмотрим, как все сложится. – Когда все уляжется, он передумает. – Надеюсь, что ты прав, – согласилась я. Твоего отца просто, наверное, разозлило, что Сафа снова открыла соседский курятник. Ты единственная, кто может хоть как-то с ней сладить. – Нет, ничего подобного! – Я старалась сохранить серьезное выражение лица, но все равно не смогла не улыбнуться. Моя младшая сестра Сафа постоянно была причиной разных происшествий в нашем доме. – Вот видишь, я угадал. Точно, открыла курятник. Наверное, твой бедный отец все утро отлавливал разбежавшихся куриц и извинялся перед соседями. – А ты прекрати эти ваши вечные препирательства с Сафой, – возмутилась я. – Ха! – усмехнулся Омар. – Я собираюсь стать адвокатом. А Сафе точно понадобится адвокат, да и не один, а сразу несколько. С ее-то талантом влезать в неприятности! – Ей всего три года! – Я его шутливо стукнула. Неожиданно стало как-то легче на душе. Он был прав. Все наладится. Кроме того, мой отец обычно уступал нам, если мы его сильно упрашивали. – Кстати о школе! Звонил директор Академии Халиб. Я поступил! – Омар! – радостно воскликнула я. – Я знала это! Я ведь говорила тебе! – И они все оплатят! И комнату, и питание! Это полностью изменит мою жизнь, Амаль! Если я буду хорошо учиться, то смогу получить стипендию в колледже. Представляешь? Может быть, однажды я куплю маме дом. Я обняла друга. Омар ходил в школу напротив моей, но Академия Халиб была одной из лучших школ в округе. Путь в эту школу-интернат был не близок, нужно было проехать несколько городов. Поступить туда – это огромный прорыв для сына служанки. Омар был прав – это могло сильно изменить его жизнь. – Интересно, какая там библиотека, – задумалась я. – Слишком ты шустрая, – рассмеялся мальчик. – Давай-ка я сначала нормально обустроюсь там, прежде чем ты начнешь просить меня таскать оттуда книги. – Ни за что! – ответила я. – Готова поспорить, что у них книг больше, чем у наших двух школ, вместе взятых. Хафса рассказала мне, что в некоторых школах-интернатах есть кафе со всякой вкуснятиной, а в комнатах стоят телевизоры. – Ну, про это я ничего не знаю… – протянул Омар, – но у них точно есть шахматный клуб и дискуссионная команда, а в общежитии – компьютерная комната, которой можно пользоваться в удобное время. Единственное – мне придется жить в комнате с другим учеником, а может быть, и с двумя. – А ты уже знаешь, кто это? – Нет. Я познакомлюсь с ними, когда приеду на день открытых дверей, не раньше. Хотя, конечно, это так странно – жить с людьми, которых совсем не знаешь… – Хафса уже заявила, что, когда мы с ней поступим в колледж, она будет моей соседкой по комнате. – Ну, с такой соседкой, как Хафса, ты будешь в курсе всех новостей – обо всем и обо всех в кампусе. – Это точно, – рассмеялась я. От беседы нас отвлек стеклянный звон браслетов. Это была Сима. Она прибежала за нами, босая и запыхавшаяся. – Быстрее, – воскликнула она, – роды начались! Глава 4 Пять минут, которые я мчалась к дому через поле, показались мне вечностью. Мы петляли среди стеблей сахарного тростника, срезая путь в хорошо знакомом нам лабиринте. Под ногами хрустели ветки и опавшие листья. Мы выбежали на вырубку, которая вела к дому. Распахнув входную дверь, я промчалась через гостиную прямо в родительскую спальню. Мама лежала в кровати, укрытая тонкой простыней. Рахила Биби, повитуха, прикладывала ей ко лбу влажное полотенце. Мамины глаза были закрыты. Она стиснула зубы. – Но ведь роды должны были начаться не раньше чем через несколько недель! – воскликнула я. – А вот начались сейчас! – Рахила Биби порылась в своей сумке. Мама вздохнула и открыла глаза. Она посмотрела на меня. Ее щеки пылали, а лоб был бледным. – Амаль, – сказала она, – тебе не следует оставаться здесь. И в самом деле, незамужние девушки, особенно моего возраста, не допускались в комнату, где рожала взрослая женщина. Но как я могла выйти и бросить маму, если что-то явно шло не так? – Я волнуюсь, – ответила я. – Все в порядке, – проговорила мама. – Дети часто рождаются раньше срока. Она мне улыбнулась, но лишь одними губами, не глазами. Она погладила меня по руке и собралась что-то еще сказать, но неожиданно вскрикнула и снова сжала зубы. – Я рядом, – проговорила я, нежно взяв ее руку. Кто-то коснулся моего локтя. Пришла Парвин, мама Омара. Прядки черных волос обрамляли ее лицо, выбиваясь из чадры. – Амаль, я останусь с ней, – сказала Парвин. – Посиди пока с Сафой и Рабией. – Но я ведь хочу помочь. – Вот это и будет самой большой помощью с твоей стороны, если ты займешься сестрами. Тогда твоя мама будет меньше волноваться. Я хотела остаться, но она была права. К тому же было так тяжело видеть, как страдает мама… Я вышла в гостиную. Рабия и Сафа застыли в своих хлопковых платьях рядом с выцветшим диваном. – С мамой все хорошо? – спросила Рабия. Ее нижняя губа дрожала. Сафа кусала ногти и молчала. Рабие было четыре года, Сафе – три, но из-за одинаковых черных кудряшек и ямочек на щеках люди часто принимали их за близняшек. – Конечно, она в порядке. – Я загнала свой страх поглубже и потрепала Рабию по кудряшкам. – Скоро родится ребеночек. Разве ты не ждешь братика или сестренку? Девочки переглянулись и кивнули мне. – А пока мы пойдем в вашу комнату и переоденем кукол. Скоро мы сможем показать их ребеночку. Девочки отправились за мной в их спальню, расположенную рядом с кухней. Окно комнаты выходило на внутренний дворик, где мама обычно готовила в хорошую погоду. Бетонный пол был выкрашен в персиковый цвет. Сафа и Рабия достали своих кукол и коллекцию разных платьев, которые мама для них сшила. Вскоре они уже болтали и хихикали, готовя кукол к чаепитию. Я старалась сосредоточиться на игре сестер и перестать думать о маминых закрытых глазах на искаженном от боли лице. Люди все время говорили о том, что хорошо бы родился мальчик, но сейчас мне было все равно. Единственное, чего я хотела, – чтобы с мамой было все в порядке. Скрипнула дверь. У входа в комнату, держась за дверную ручку, стоял Омар. – Как там она? – спросил он.