Перекинув сумку через плечо, я вышла назад на пыльную дорогу. Красный плод я сжала в ладони. Этот гранат казался мне знаком надежды, в которой я так нуждалась. Немного сладости после всей этой горечи. Я бы поделилась им с Омаром и Симой. Моя жизнь не стала бы лучше, но все же эта мысль меня ободрила. Даже сейчас я помню, как я была счастлива в тот момент. За мгновение до того, как мой мир изменился. Секунду назад я стояла, а в следующую рухнула на землю. Машина с черными затемненными окнами. Как же я ее не заметила? Насколько же я глубоко задумалась, чтобы не увидеть машину? Дверь открылась, и послышались шаги. Я увидела чисто выбритое лицо, аккуратно подстриженные волосы и глаза, скрытые темными солнечными очками. На обочине начали собираться люди: Балкис, Хира, Шаукат, покупатели с рынка. Почему никто из них не помог мне? Почему они смотрели на этого странного человека и ничего не говорили? Я с трудом поднялась на ноги. Мои руки были исцарапаны до крови. Нога дергалась от боли, когда я наступила на нее, но все же я могла стоять. Я стиснула зубы и собрала разбросанные по дороге, помятые имбирь и лук и сложила их в сумку. – Тебе следует быть повнимательнее, – сказал незнакомец. Я увидела, как его рука опустилась и подняла мой гранат. Он подошел ближе. – Ты ушиблась? – спросил мужчина. – Где ты живешь? Я отвезу тебя домой. Он улыбался. Его зубы были такими белыми, каких я в жизни не видела. – Все в порядке, – ответила я. Подняв руку, я поправила чадру. Я уже собиралась уйти, когда поняла, что человек все еще держит мой гранат. Он проследил за моим взглядом. – Моя мама их обожает, – сказал незнакомец. – Ты не против, если я возьму этот гранат для нее? Конечно, я заплачу тебе, ты купишь себе еще один. – Этот был последним. – Столько хватит? – Он вытащил пригоршню монет. Что он делает? Неужели он принял меня за нищую? Или он думает, что все на свете продается? Голос матери внутри меня велел мне смолчать. Что-то не то с этим человеком. Пусть он возьмет мой фрукт и уходит. Но все, что я видела, – это красный гранат и то, как человек крепко держит его в ладони, словно он уже принадлежит ему. Я подумала об отце, у которого не было времени на мои мечты. О моих маленьких сестрах и их бесконечных капризах. И вдруг почувствовала, что очень устала. Устала чувствовать себя беспомощной. Устала отказываться от своих желаний ради других, включая этого человека, этого незнакомца. Который хочет откупиться от меня. Лишающего меня даже такой крошечной радости. – Он не продается. – Значит, ты отдашь его бесплатно? Его ухмылка дразнила меня. Мои поцарапанные руки горели. – Вы сбили меня машиной и хотите забрать мои вещи? – Мой голос дрожал, я слышала, как он становится громче, словно он был не моим, а чужим. – Я его не отдам. Я выхватила гранат у него из руки. Толпа зашумела, а я пошла прочь. – Стой! Его голос был таким громким, что эхом отражался от зданий. Я не остановилась. Я шла быстрым шагом, пока не завернула за угол на дорогу, ведущую к дому. Только тогда я перешла на бег. Чем дальше я бежала, тем хуже себя чувствовала. Кто такой был этот человек? Что именно я сделала? Глава 11 От стука в дверь на следующее утро мое сердце заколотилось. Я медленно открыла ее, боясь увидеть мужчину в темных очках, но это была Фозия. Сегодня она пришла с пустыми руками. Я ждала, что женщина спросит меня о вчерашнем дне, ведь, если пошли слухи, Фозия узнала бы первой. Но она едва взглянула на меня, прежде чем отправиться навестить маму. Я задержалась у дверей родительской спальни, пока мама и Фозия говорили о ребенке. Они обсуждали, как сильно сопит Любна и что с этим делать, а я все стояла и ждала, что Фозия расскажет маме о происшествии. Наконец Фозия сказала: – Я принесу лекарство для ребенка. Все равно собиралась пойти на рынок. Рада, что тебе получше. Фозия встала. Она прошла мимо меня, и я проводила ее взглядом. Почему она ничего не рассказала? Может быть, я придала слишком большое значение вчерашнему происшествию? В любом случае я усвоила урок. С этого момента я буду следовать правилу и не выйду из дома без сестер. – Почитай нам, – попросила меня Рабия. Она принесла книгу и потянула меня за руку. Я провела день, работая не покладая рук: вымыла полы и оттерла стены, сложила и убрала все вещи из стирки, нарезала лук на ужин. Я села на диван рядом с ней и Сафой. Развернув книгу, я улыбнулась. Мой отец купил эту книгу для меня много лет назад, когда ездил в Лахор. – Ты знаешь, что раньше это была моя книга? – спросила я. – Мы знаем, – ответила Рабия. – За это мы ее и любим! Я прочитала им историю про котенка, который решил усыновить целую толпу мышей. Я смеялась вместе с сестрами, когда кот ругал мышей, разбегавшихся во все стороны. Я так увлекалась чтением, что не услышала, как открылась дверь. Сима ворвалась в комнату, схватила меня за руку и потащила на кухню. – Они говорят только об этом, – выпалила она, прежде чем я успела что-то спросить. – Кто? – Все! Все говорят о вчерашнем. Прежде чем я успела спросить ее о чем-то еще, дверь снова открылась. Это был отец. – Скажи мне, что это неправда. – Пот струился по его лбу. – Если ты скажешь мне, что это ложь, я поверю. – Прости, – прошептала я. – Амаль. – Его руки безвольно свисали по бокам. – Разговаривать таким тоном с Джавадом Сахибом… из всех людей – с ним… Что же ты наделала? Джавад Сахиб? Во рту у меня пересохло, словно я наглоталась пыли. Фозия говорила, что он еще хуже, чем его кошмарный отец. И я наорала на него на глазах у всех. – Он хочет поговорить со мной. В эту пятницу. Один из его служащих передал мне эту записку. – Папа держал в руке смятый листок бумаги. – Я не знал, что происходит, пока рабочие не рассказали мне. – Папочка, – пробормотала я, – я должна была рассказать тебе сразу, но его машина… Он сбил меня. Я задумалась, шла домой из магазина. Но он не отпустил меня. Он хотел отвезти меня домой на своей машине. Он взял мои вещи и не возвращал! – Мне плевать, даже если бы он захотел забрать всю твою сумку! – рявкнул отец. – Ты должна была отдать ее. Сложить все к его ногам, извиниться и уйти. Ты даже не представляешь, что такие люди делают просто ради забавы! И особенно Джавад Сахиб! Ты вообще понимаешь, что он может с нами сделать? – Малик, хватит. Ты пугаешь малышей. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это мама встала с кровати. Она стояла у двери своей спальни с ребенком в руках. – Ты хоть представляешь, что натворила твоя дочь?! – закричал он. – Я не знала, кто он такой, – всхлипнула я. – Разве это имеет значение? Разве мы не научили тебя, как вести себя среди людей? Прикусить язык на минуту и предотвратить пожизненное наказание. – Криком ничего не решишь, – произнесла мама. – Давайте поговорим, когда успокоимся. – Это несправедливо. – Слезы скатились по моим щекам. – Его машина сбила меня! Он забрал мои вещи. Почему это я виновата? А с каких это пор жизнь стала справедливой? – Отец покачал головой. – Ты можешь читать книги и назвать мне столицу Китая, но ты даже не представляешь, по каким законам живет этот мир. Одному Богу известно, как Джавад Сахиб решит наказать нас. – Не станет же он раздувать пожар из-за такого маленького происшествия? – пробормотала я. – Он и за меньшие проступки наказывал весьма сурово. И все из-за обыкновенного граната, до сих пор лежавшего нетронутым в сумке под кроватью! Я подумала о человеке со сверкающими белыми зубами, коротко остриженными волосами и о его голосе, который за несколько секунд из сладкого, как мед, стал холодным и злым. Я вспомнила о тех историях, что слышала всю свою жизнь, вспомнила, как Шаукат стиснул зубы при упоминании ненавистного имени, как Фозия рассказывала, что Джавад любит наказывать и лично сжег дотла целую деревню. Так какое же наказание он придумает для меня? Глава 12 Едва солнце выглянуло из-за горизонта, как я встала с постели. Я не спала два дня. Время бежало неумолимо. Джавад Сахиб должен был явиться уже завтра… Войдя в кухню, я оторопела: мама была не в постели, как обычно. Она сидела на табурете и месила тесто для маслянистых парата на завтрак. Ее длинные – до талии – волосы рассыпа?лись волнами по плечам и спине. – Ты рано встала, – сказала она. Глаза у нее были красные, щеки покрылись пятнами. – Извини, – ответила я. Меня охватило чувство вины. Она вытерла тряпкой испачканные в муке руки и встала.