– Мама, – сказала я, – пришли Фозия и тетушка Мариам. Хотят навестить тебя и малышку. – Сейчас не самое подходящее время. – Мамин голос звучал тускло. Хотя в комнате было темно, я могла разглядеть круги под ее глазами. Любна крепко спала, запеленутая в одеяло. Так новорожденную звала я, хотя официально это не было ее именем. Мама никогда нас не называла по именам, пока нам не исполнялся год. Тогда она была уверена, что мы выживем. Я взяла девочку на руки, убаюкивая. – Они ненадолго. Хотят просто зайти и поздороваться. Я немного приведу комнату в порядок и скажу им, чтобы заходили. – Прости меня. – Мама погладила меня по руке. – Я в последнее время как в тумане. Я скоро поправлюсь. – Знаю, – пробормотала я. Когда мама прикоснулась ко мне, зазвенели ее золотые браслеты из свадебного приданого. Она никогда не снимала их, потому что это были ее самые ценные вещи. Мама, казалось, сильно похудела за эти несколько недель. Я раздвинула занавески и убрала разбросанную по полу одежду. – Можете войти, – сказала я маминым подругам. Я заварила чай и поставила тарелочку с печеньем на деревянный поднос. Когда я принесла угощения в родительскую спальню, то с удивлением увидела, что мама сидит на кровати и болтает. – Это ужасно, – говорила Фозия. – Я сама все видела, как вы знаете. – Не представляю, как можно после такого прийти в себя. Если вообще можно, – ответила мама. Я уставилась на маму. Одно дело чувствовать себя так, когда только родилась моя младшая сестра, но думать так и сейчас? – Мунира до сих пор не может оправиться. Он сжег их апельсиновые рощи, – продолжала Фозия. – Я слышала, всему виной ее дети, игравшие со спичками в поле, – осторожно сказала Мариам. – Ну конечно, ты это слышала, разве кто-то станет открыто его обвинять? Помяни мое слово, когда-нибудь он обидит не того человека, – заявила Фозия. – Подобные вещи всегда возвращаются бумерангом. – Он заправляет городом. Такие люди, как он, всегда выходят сухими из воды, – произнесла мама. Мои руки разжались. Оказывается, они говорили о семье Хана, а не о сестренке. – Никогда не думала, что произнесу это, но было лучше, когда этим городом управлял его отец, – сказала Фозия. – Конечно, Хан Сахиб всем вечно угрожал, но разве на деле он творил что-нибудь плохое? Слегка проучить кого-нибудь – это да. Но его сын Джавад! С тех пор как он получил это место, все покатилось к черту. Он просто развязал себе руки. Мне кажется, ему нравится наказывать людей. – Главное – не оказаться у него в должниках, и тогда он не сможет причинить вреда, – ответила мама. – Только вот все должны, – заметила Мариам. – Нам нужны его грязные деньги. Может быть, если бы мы все объединились против него, то чего-нибудь смогли бы добиться. Сейчас это случается все чаще и чаще – люди объединяются и свергают своих землевладельцев. Я постоянно читаю об этом в газете. – Семья Хана никогда не допустила бы здесь такое. Помнишь Хазарабад? – спросила Фозия. – Люди в этом городе заключили договор. Отказались платить долги, пока хозяин не прекратит свои угрозы. Забудь о жалких землях Муниры! Он уничтожил всю их деревню. До самой последней апельсиновой рощи и хлопковой плантации. Джавад Сахиб вполне внятно все объяснил! Мама взяла чашку, поднесла к губам и сделала глоток. – Рада, что мы работаем вдали от него, на другом конце деревни, – сказала она. Я собрала пустые чашки. Меня не волновал Джавад Сахиб и его месть. Моя мать могла обсуждать в кругу подруг хоть самого дьявола, это не имело значения. Я просто была рада видеть, что мама пьет чай. Это ведь уже добрый знак! Когда отец вернулся домой, я вошла в кухню. Он сбросил ботинки на плетеный коврик у входной двери. – У мамы сейчас Фозия и тетушка Мариам, – взволнованно сообщила я. – Она пьет чай и разговаривает. Она даже улыбнулась. – Хорошо! – обрадовался папа. – Может, ей и в самом деле получше. Почему же я не заставила ее встретиться с подругами раньше? Я отправилась в спальню и провела рукой по школьной форме, висящей в шкафу. Она была накрахмалена и готова. Может быть, через несколько дней я смогу снова надеть ее… – Амаль, – сказал отец, он наблюдал за мной с порога, – не хочу тебя обнадеживать. Выпить чашку чая – это хорошо, но маме все еще требуется время, чтобы полностью выздороветь и снова заняться домом. – Но, может быть… – Нет, Амаль, мне жаль, но пока дела обстоят именно так. Но почему? Будь я мальчиком, разве осталась бы я дома складывать белье и гладить одежду? Если бы я была сыном, разве он с такой легкостью велел бы мне забыть про мои мечты? Я выскочила на улицу и опустилась на ступеньки. Что касается мамы, она в отношении нашего образования была непреклонна. Как только ей станет получше, все будет как прежде. – Смотрите, кто это! Хафса подъехала ко мне на велосипеде своего младшего брата. Она затормозила сандалиями о землю. – А твои родители в курсе, что ты снова катаешься на велосипеде? – спросила я ее. Большинство людей в деревне неодобрительно относились к девушкам, которые ездили на велосипедах, и родители Хафсы не были исключением. – Если мои братья ездят на велосипеде, то и я тоже могу, – ответила она. – Кроме того, может быть, я буду следующей Зенит Ирфан[4] и проеду на велосипеде через всю страну. – Она ездила на мотоцикле, – напомнила я ей. – Не важно. До нас доносились веселые крики детей, играющих в крикет на соседнем поле. – У Симы получается быть учительницей? – спросила Хафса. – Да, только власть немного вскружила ей голову. – Я усмехнулась. – Она даже не повторяет вопросы контрольной по правописанию, как бы я ни умоляла. – Вполне похоже на Симу, – улыбнулась Хафса. – Как там госпожа Садия? – спросила я. – Ты подарила ей колокольчик? – Ха! Хотелось бы. Она спрашивает о тебе каждый день. – Хафса закатила глаза. – Если раньше мы только предполагали, что ты ее любимица, то теперь мы точно это знаем. – Ну, у тебя есть шанс стать ее новой любимицей. – Я сглотнула. – Мой отец, кажется, не собирается отпускать меня обратно в школу в ближайшее время. – Не может быть! Тебе лучше вернуться. Ты же помнишь, что нам надо будет поступать в колледж? Я не стану жить в комнате с незнакомой девочкой. – Что ж, будем надеяться, что он передумает. – Надеяться? – Хафса нахмурилась. – Думаешь, мой отец не ворчит по поводу всех этих трат на мои книги и школьную форму? Но он знает, что меня проще отправить учиться, чем терпеть дома. Ты не можешь просто надеяться, Амаль! Тебе надо сражаться и не принимать ответ «нет». После ухода Хафсы я задумалась над ее словами. Может, она и права. Я должна была придумать что-то вроде плана, но я также знала, что никакой план не сработает, если маме не станет лучше. Глава 10 На следующий день опять отключили электричество. Вентилятор над головой снова остановился. Опять авария на электростанции. У меня на лбу выступил пот… Сима вернулась из школы и принялась утешать Сафу и Рабию, чьи крики эхом отражались от бетона – они словно молоточками стучали по моим вискам. Оказалось, отец был прав насчет вчерашнего. Чаепитие с Фозией и Мариам не сотворили никаких чудес. Мама, как обычно, провела утро с задернутыми шторами. Она не проронила ни слова, когда я вошла проведать ее. Мама не выздоравливала. Может быть, этого никогда не случится. Мне просто необходимо было выйти ненадолго. Перед походом на рынок я пересчитала деньги. Сима стояла ко мне спиной. – Убери руки от муки! – кричала она на выпачканную в муке Сафу. «Я сейчас помогу», – хотела сказать я, но не произнесла ни слова. Неужели у меня нет права хотя бы на несколько минут покоя, без сестер, вечно дергающих меня за рукав? Я проскользнула мимо Симы и вышла из дома. Предстоял обыкновенный поход на рынок, но мне хотелось насладиться этим временем, провести его наедине с самой собой. Рев тракторных моторов, велосипедные звонки, крики детей, играющих на улице в крикет, наполнили меня чувством спокойствия. Я знала всех владельцев магазинов и продавцов. Я знала их жен и детей. Но сегодня, шагая по тем же самым улицам, по которым я бродила сотни раз до этого, – без маленьких ручек, тянущихся к фруктовым лоткам, без крошечных ножек, топающих рядом, – я все это видела словно в первый раз. Солнце было жарче, чем обычно в это время года, но мне это даже нравилось. В магазине Шауката царила суета. Мои соседи заполнили проходы, перебирая овощи и фрукты. – Почему сегодня так много людей? – спросила я свою соседку Балкис. – Завезли новый товар. Гранаты, кокосы, яблоки, – ответила она. Женщина указала в сторону покупателей, другой рукой обмахивая лицо газетой. Мне нужна была куркума, но я не знала, что мне придется пробираться через такую толпу. Столько людей, как будто Шаукат устроил бесплатную раздачу еды. Я протиснулась в проход. Два граната лежали в ящике рядом с луком и яблоками. Красные, спелые, великолепные гранаты. Я пересчитала деньги. У меня было немного монет, чтобы купить что-то еще, не из списка. Что-то маленькое. Только для меня. Я схватила один из гранатов, в тот же момент какая-то женщина взяла оставшийся. Один из моих соседей ссорился с Шаукатом из-за помятых кабачков и патиссонов. Я взяла еще лука, немного имбиря и расплатилась.