– Ник… – Она опустила голову, поскольку больше не могла выносить его пристального взгляда. – Я знаю, что не должен тебе этого говорить, – сказал он. – Между нами много препятствий: разница в девять лет, я твой преподаватель, и куча всего остального, но… «Не надо никаких «но», пожалуйста!» – хотелось закричать ей, но она смогла лишь качнуть головой, будто это могло остановить его. Яна почти наяву видела, как каждым словом он ломает ту хрупкую стену, которая стояла между ними все это время. Каждое его слово выбивает новую трещинку, которые растут, сплетаются в единый узор, и скоро эта стена рухнет, обнажив их обоих, и Яне придется с этим что-то делать. – Но с твоим появлением в моей жизни что-то изменилось, – продолжал Никита, не замечая того, что с ней творится. – Я пытался держаться от тебя подальше, честно пытался. Но сейчас это значило бы оставить тебя один на один со всем происходящим. А я не могу. И не хочу. Потому что внезапно ты стала мне очень важна. Последние трещинки сошлись в центре, стена зашаталась, готовая рухнуть в следующее мгновение. Яна оттолкнулась ладонями от его груди, сделала шаг назад, заставляя Никиту выпустить ее из объятий. Выпустить за мгновение до того, как он сказал бы то самое важное, что собирался. – Нет! – почти выкрикнула Яна, наконец поднимая на него взгляд. Никита выглядел так, будто она его ударила. Ошеломленный, обескураженный, непонимающий. – Нет, – Яна отчаянно замотала головой. – Не говори ничего. – Почему? – Потому что… – Яна понимала, как глупо это будет выглядеть в его глазах. – Потому что Лера… – Лера? – Никита все еще не понимал ее мыслей. – Лера любит тебя. Практически с первого дня вашего знакомства. Никита нахмурился, и в этот самый момент Яне показалось, что он всегда знал о чувствах Леры к нему. Просто не мог не знать! Человек, иногда ощущающий чувства и мысли других, просто не мог об этом не знать, как она не поняла раньше? Но переступить через подругу сейчас все равно не могла. Если бы только она не стала свидетельницей разговора Леры и Ильи, если бы только ничего не знала! – Я все равно не понимаю, при чем тут она, – медленно произнес Никита. – Я не могу так поступить с ней, – упрямо покачала головой Яна. – Только не сейчас. Яна думала, что Никита посмотрит на нее с презрением, будто на неразумное дитя. Быть может, скажет, что ошибся в ней, что она еще слишком юная и не умеет расставлять приоритеты. Но он сказал другое. – Что ж. Прости, что сказал тебе все это. Я не должен был. Со своими чувствами я справлюсь, на наши отношения они никак не повлияют. Ты все еще можешь рассчитывать на меня в любой ситуации. Если что-то случится, звони. Он вышел в прихожую, через минуту аккуратно закрылась входная дверь, а Яна так и не могла сдвинуться с места. Никита солгал: все это очень сильно повлияет на их отношения. Лера могла с ним дружить столько лет именно потому, что они оба все это время молчали, не говорили о своих чувствах. Если бы поговорили, их дружбе пришел бы конец. Как он только что пришел дружбе Никиты и Яны. * * * День выдался настолько суматошным, что навестить Анюту в больнице Лосеву удалось лишь вечером. Он приехал с ней ночью сразу за машиной скорой помощи, сначала долго сидел под дверью, пока ее обследовали, потом держал ее за руку в палате, пока она спала, но затем вынужден был уехать и снова приехал вот только вечером. По версии, которую скормили всем остальным, на Анюту напал тот же маньяк, что убил трех других девушек, а когда Никита и Яна спугнули его, нанес раны им и сбежал. Версия была кривая со всех сторон, но Лосеву повезло в одном: следствие вел Воронов. Может быть, он и не слишком верил в призраков, но придумать более или менее подходящую версию помог. Теперь за Яной будут следить, и, если маг решит отправить ей какой-то подарок, его поймают. Задержат любого, кто позвонит в ее дверь, если маг решит использовать посредника. Конечно, оставались еще варианты, что подарок ей попросту подбросят под дверь или в почтовый ящик, но эти варианты были тупиковыми, а потому о них решили пока не думать. Квартиру Яна снимала в старом доме, ни о каком видеонаблюдении речи там не шло, а быстро и незаметно камеры поставить невозможно. Но шанс все равно оставался. Весь день Лосев провозился в Поместье и Следственном комитете, а к вечеру, уставший и голодный, прямиком направился к Анюте. Она лежала в платной палате, посещения которой были разрешены хоть ночью. Лера и родители привезли ей все необходимые вещи, друзья и подписчики завалили палату цветами, игрушками и сладостями. Анюта лежала на высокой больничной кровати, заправленной внезапно жизнерадостным постельным бельем в желтый цветочек, и выглядела бледной и больной. Глаза ее закрывала белая повязка, от руки к мониторам тянулись провода. – Привет! – неловко улыбнулся Лосев, кладя на стол букет белых роз. – Как ты? Анюта не повернула к нему голову, будто не услышала, и Лосев уже подумал, что она спит, когда жена ответила: – Надо же, ты все-таки решил заехать. – Ань, я за весь день ни на минуту не присел, – извиняющимся тоном сказал Лосев. – Я заехал бы раньше, но не мог, честно. Анюта скривилась. – Тебе твоя работа важнее меня. Он мог бы ответить, что ей ее работа тоже важнее ее самой, иначе разве поперлась бы она в грозу в логово маньяка? Все ради контента, ради подписчиков, ради блога. Но ссориться с женой в его планы не входило, поэтому он промолчал. Присел рядом на кровать, взял ее за свободную руку. – Как ты себя чувствуешь? – А как, по-твоему, я должна себя чувствовать? – огрызнулась Анюта. – У меня все болит, глаза жжет так, будто в них кислоты налили, я ничего не вижу и, возможно, уже и не увижу. Как я буду блог теперь вести? – Аня! – воскликнул Лосев. – Не о блоге тебе сейчас надо думать, а о своем здоровье! – Так я о нем и думаю! Знаешь, сколько денег понадобится на лечение? Где мы их возьмем? С твоей зарплаты клинику в Германии не оплатишь. – Разве здесь тебе плохо? – Хорошо, пока я за это плачу. Но это только первый этап. Если после снятия повязки зрение не вернется – а врачи пока ничего сказать не могут, – то мне понадобится нормальное лечение и реабилитация. И уж точно не здесь. – Я что-нибудь придумаю, – заверил Лосев. – Ага, конечно! – фыркнула Анюта. – Банк ограбишь? Или сам блог вести начнешь? Ты, похоже, не понимаешь, о какой сумме пойдет речь для лечения за границей! – Давай не будем думать об этом заранее. – Конечно, это ведь не твое здоровье! Анюта распалялась все больше, и Лосеву стоило больших усилий сдерживаться. Она имела бы право злиться, безусловно, если бы только не была сама виновата в том, что случилось. Лосев просидел у нее еще пятнадцать минут, прощупывая почву для разговора, но на все его предложения Анюта только огрызалась и хамила. Он очень устал за последние дни, поэтому предпочел уйти, пока не сдали нервы у самого. Анюта тут под присмотром врачей, быть может, через пару дней ей станет легче, и тогда они смогут вернуть свои отношения в то шаткое равновесие, в котором находились раньше. Но в одном Анюта права: скорее всего, им понадобится много денег на ее лечение, а запасы не безграничны. И практически все сделаны ею. Пусть даже она сможет продолжить вести блог и дальше и зарабатывать на нем, Лосеву претила сама мысль, что он никак не сможет финансово обеспечить Анюте лечение. Одно дело зарабатывать меньше жены в радости, другое – оказаться неспособным поддержать семью в горе. Лосев вышел на улицу, вытащил сигарету, закурил. Пока курил, крутил в голове невеселые мысли. Он знал, где достать деньги. Совсем недавно ему предлагали крупную сумму за помощь, но тогда он гордо отказался и пригрозил доложить начальству, если такое предложение еще раз поступит. Но совсем недавно он мог себе позволить жить на зарплату полицейского. Сейчас же все изменилось. Ему нужны были деньги. Мысленно обзывая себя предателем и преступником, Лосев выбросил в урну окурок, вытащил телефон. Номер не был сохранен в телефонной книжке, но Лосев хорошо помнил, какой ему нужен. Абонент ответил быстро, будто ждал его звонка. – Если вам все еще нужны мои глаза и уши, то можем обсудить условия, – не здороваясь, сказал Лосев. – Но они будут жесткими. Мужчина на другом конце провода хрипло рассмеялся. – Я в этом не сомневаюсь, Алексей Александрович. Я щедро оплачу наше сотрудничество. * * * Лера не помнила, когда в последний раз так уставала. Вчерашний день без перерыва плавно перетек в сегодняшний, да и сегодняшний никак не заканчивался. Узнав о случившемся в Поместье, Лера сразу же помчалась в больницу, за ночь не прилегла ни на минуту, выбивая для сестры лучших врачей и обследования, несмотря на время суток. Анюта наверняка будет думать, что все сделали ее деньги, но Лера прекрасно знала, что порой связи куда важнее денег. Сестра выжила, это было главным, но Лера понимала, что, оставшись без зрения, деятельная Анюта погрузится в такие пучины депрессии, что оплачивать придется не только реабилитацию. И делала все для того, чтобы лечение началось как можно раньше. Вернувшись домой в субботу вечером, Лера устало сбросила туфли прямо посреди коридора, швырнула ключи на комод, краем сознания отметив, что те проскользили по столешнице и упали на пол, прошла на кухню и сама упала на стул, даже не вымыв руки. Такого она не позволяла себе никогда, а в период пандемии особенно, но сейчас ей было плевать на все. Разговор с Ильей казался таким далеким, будто произошел не вчера, а год назад. И весь день Лере удавалось не думать о нем, но сейчас, когда она осталась наедине с собой в тишине собственной квартиры, волнения о сестре внезапно отошли на задний план, выставив вперед проблемы собственной жизни. Это был не первый ее роман, закончившийся пшиком, и не всегда она первая рвала отношения. Но даже когда это случалось по желанию второй стороны, ничего, кроме «хвала богам», Лера про себя не говорила. Но сейчас боги отказывались слышать ее. Сколько бы она ни произносила про себя эту волшебную фразу, легче не становилось. Нет, Лера совершенно точно не была влюблена в Илью, и, уйдя, он не разбил ей сердце. Уйдя, он забрал с собой надежду. Надежду на то, что в этот раз все будет по-другому. Лера не была в него влюблена, но какие-то чувства он у нее определенно вызывал. И она надеялась, что сможет наконец построить нормальные отношения, а, быть может, со временем даже влюбится в него. Может быть, права была когда-то Яна, сказав, что Лере стоило давно рассказать Никите о своих чувствах? Никита, скорее всего, не ответил бы ей взаимностью, и на этом их дружбе пришел бы конец, сразу или после пары месяцев романа. Но, быть может, это был бы не такой уж плохой вариант? Потому что какой смысл в этой дружбе, если она отравляет ей жизнь? Лера резко поднялась с места, подошла к кухонную шкафу, в котором хранила алкоголь. Вино отмела сразу, вытащила бутылку виски. Откуда он у нее, она понятия не имела. Виски никогда не пила и не покупала. Должно быть, кто-то подарил. Порой люди считают, что судмедэкспертом может быть только мужчина, и обязательно любитель выпить, поэтому покупают крепкий алкоголь, а когда видят перед собой молодую женщину, вариантов уже нет. Стук в соседнюю дверь вышел сильным и уверенным. Так было нужно. Лера не должна сомневаться в своем решении. Никита был дома, она видела свет в его окне. Он открыл не сразу, а когда открыл, на его лице не проскользнуло удивления, будто он ждал ее, и ждал именно с бутылкой крепкого алкоголя. – Виски? – только и спросил он, взглянув на этикетку. – Меня сегодня бросили, Кремнев, – мрачно сообщила Лера, – поэтому я не хочу вина. – Что ж, – Никита криво усмехнулся, – меня в некотором роде сегодня тоже бросили, поэтому я тоже не хочу вина. Заходи. Похоже, нам есть о чем поговорить. – Да. – Лера шагнула в его квартиру. – Нам давно пора это сделать.