В распахнутые двери зала светило солнце, озаряя трон ослепительным сиянием. Это было совершенно невозможно, поскольку солнце находилось в зените, над крышей — однако было. — Зеркала, что ли, напротив стоят? — прикрыл Олег глаза ладонью. Свет пропал, появился, пропал почти на минуту и опять ударил в двери ослепляющим бликом. А еще — во дворе царила удивительная, глубокая тишина. Ни азарта охотящихся за убегающей жертвой воинов, ни радостных криков победителей, ни шума схватки с вертящимся правителем отверженных. Ведун почесал отчего-то зазудевший нос, перехватил поудобнее чужой полуовальный щит, вытянул из ножен саблю, неторопливо вышел из дверей и тоже замер. — Да, день действительно не задался… Пока он дрался со всадниками во дворе, пока спускались по веревкам медлительные стражники, пока они возились во дворце, пока он дрался с правителем, в поселке уже успели поднять тревогу, поднять в стремя черную сотню, и теперь многие десятки смолевников заполняли двор — в вороненой броне, верхом на вороных скакунах, удерживающие копья остриями вверх, но готовые мгновенно их опустить. Стражники — примерно тем же числом, но пешие, без доспехов, с мечами — жались к яшмовому дворцу, не составив даже простейшего строя. Конников Раджафа искусству пешего боя Олег не учил. Мудрый Аркаим стоял возле пруда, сложив руки на груди. — Прикажи им сдаться, чужеземец, — посоветовал Черный Сарыч, насмешливо глядя на Олега с высоты седла, — и вы избавитесь от лишних мук. — Дай подумать… Вы сделаете из пленных чучела? А непокорных просто зарежете и скормите птицам? Интересно, гладиаторские бои в вашей глуши никто придумать не догадался? — Перестань юродствовать, варвар, здесь пристойные люди обитают. Раджаф заплатит выкуп и получит своих лазутчиков обратно. — Заплатит за тех, кто не выполнил его волю? Ты смеешься, Сарыч? Расходитесь к стенам ущелья. Там камни, лошади ноги переломают. Стражники без лишних намеков поняли, к кому относятся последние слова, и стали расходиться в стороны. — Оно и лучше, чужеземец. — Черный сотник спешился, снял с луки седла щит, обнажил меч. — Давно хотел узнать, что за польза может быть от кривой железки. Чего стоите?! Руби! Все мгновенно пришло в движение. Всадники, опустив пики, пришпорили коней, воины со всех ног кинулись в стороны. Олег очень рассчитывал, что они успеют преодолеть сотню метров до скал, у подножия которых громоздились груды камней. То ли долину от них регулярно чистят, разбрасывая в стороны, как плохие хозяева заметают мусор под ковер, то ли это остатки стройматериалов, что лежат со времен возведения дворца, то ли запас для новых построек. Главное, кони туда не полезут, всадникам придется спешиваться. — Все едино мои в броне, а твои голые, — словно прокомментировал его мысли Сарыч. — Перебьют всех, и часа не пройдет. — Не говори «гоп», ребята крепкие, — покачал головой Олег. — Еще посмотрим, кто кого. — Твоих всех за час положат, моих три десятка раненых будет, да десяток сраженных. Так что можешь и не смотреть. Хотя, глянь напоследок. Недолго тебе осталось. Середин, воспользовавшись приглашением, оглянулся. Трое из стражников лежали, но прочие успели забежать в каменные россыпи и теперь, тяжело дыша, отдыхали, пока всадники пытались дотянуться до них копьями. Отлично. Чем дольше будут пытаться — тем лучше воины отдохнут. Он перевел взгляд на Черного Сарыча, но увидел уже летящий в голову меч. Олег припал на колено, выбросил клинок навстречу, но чуть ниже. Смолевник чуть повернул корпус, и кончик клинка шкрябнул по вороненой чешуе. Ведун вскинул щит, поднялся, отступил на шаг. Некруглый щит непривычно тяжелил руку, казался неуравновешенным. Впервые в жизни Середину захотелось избавиться от этой деревяшки, доверившись лишь скорости и прочности клинка. Черный воин рубанул его мечом сверху вниз, справа, слева. Олег подставлял под удары щит, но сам пока не атаковал. Рубить шлем — только клинок тупить, а даже до доспеха через щит дотянуться не так-то просто. Он снова отступил на пару шагов, пошел по кругу. — Замыслил измотать, чужеземец? — хмыкнул Сарыч — Не боись, не так тяжела броня, до твоей смерти не устану. Но Олег просто рассматривал его щит. Три широкие доски, соединенные между собой поперечиной на медных заклепках. Окантовки нет, только рисунок. Выпендрежники… — А-а-а-а!!! — кинулся вперед Середин, несколько раз остервенело, но без особого усилия, рубанул по верхнему краю чужого щита, прикидывая, какими движениями закрывается смолевник, как держит щит, а потом с хорошего замаха рубанул левую доску вдоль волокон. Легкий всхруст — и половина левой доски отлетела аккурат до уровня заклепки. Настала Сарычу очередь пятиться, перехватывая щит поудобнее. Теперь и у него оказалось неуравновешенное оружие. — Окантовку железную в следующей жизни сделай, — посоветовал Олег. — Или полосы снаружи поверх доски наклепывай. — А ты… — кинулся вперед смолевник. — Ты… пошто… без… окантовки… От частых ударов от верхнего края полетели щепки. Где-то на ширину ладони воин его обкромсал. В момент одного из ударов ведун направил щит навстречу, сделал шаг вперед и кольнул саблей сбоку, из-за края. Послышалось легкое звяканье, смолевник отскочил: — Так вот зачем тебе меч кривой! Из-за угла колоть! — Угу, — не стал спорить Середин. — Жалко, щит чужой, а то бы я тебе кровушку уже пустил. — Хвались меньше, чужеземец… — Сарыч снова ринулся вперед, охаживая тяжелым мечом неуклюжий Олегов щит. Ведун медленно отступал, никак ему не мешая. Щит, само собой, долго не выдержит — но ведь на махание своей деревяшкой силы у черного всадника тратятся изрядно. Чем больше устанет — тем больше шансов у Олега. Так чего же мешать? Лишь когда напор врага ослаб, он подтянул щит к себе и одним выверенным ударом саданул посередине средней доски — аккурат напротив заклепки. Доска, само собой, лопнула, крайняя — провернулась вокруг последней заклепки и вместо щита у смолевника осталось лишь несколько неровно свисающих с ручки палок. — Будь ты проклят! — Черный воин отбросил бесполезное оружие и опять насел на ведуна, кромсая его защиту. Щит, стянутый ремнями, оказался куда как надежнее: кожа, натянутая поверх дерева, скрывала точки крепления. Но везение не могло длиться вечно — одним из ударов пару ремней смолевник все-таки рассек, после чего каждое сотрясение приводило к тому, что стянутые одна к другой доски начали расшатываться. Теперь на щит полагаться было нельзя. Но, поскольку каждый пришедшийся в дерево удар ослаблял Сарыча, ведун держался до последнего и бросил щит лишь тогда, когда крайняя доска отвалилась вовсе. Довольный успехом противник отступил — но теперь Олег ринулся вперед, норовя уколоть его то слева, то справа, то рубануть сверху. Сарыч, парируя выпады, пятился и пятился, пока не ощутил ногой дерево. Тут ему пришлось остановиться — не оглядываться же, чтобы узнать, что мешает позади! А ведун продолжал напор: слева, справа, опять слева. Смолевник успел подставить под удар меч, Олег сделал еще шаг и сошелся вплотную, прижав скрещенные клинки к груди противника. Сарыч вцепился свободной рукой ему в волосы, рванул от себя: — От тебя воняет тиной, чужеземец! — Сколько тебе осталось жить, умник? — Олег повернул саблю острием вверх, рукой нажал на обух и рванул вправо. Клинок скользнул по чешуйкам вверх и легко вспорол кожаную основу. — Сюрприз! Смолевник вскрикнул от неожиданной боли, отпустил волосы, и Олег отпрянул. Сарыч приложил ладонь к груди, с огромным удивлением увидел на ней кровавое пятно. — Еще одно отличие, — весело сообщил ведун, отскочив на три шага. — У меня заточка с одной стороны. Поэтому, сойдясь в упор, я могу нажать на клинок. У тебя заточка обоюдная, и этой уловкой тебе не воспользоваться. А потом, у меня клинок изогнут, его удобно тянуть, даже по себе. Твой — прямой, им на близкой дистанции ворочать несподручно. Так что в следующих жизнях имей в виду: у кузнеца надобно заказывать саблю. Лучше с хромовыми легирующими присадками… Теперь ведун мог позволить себе пустопорожнюю болтовню: вместе с кровью из раны Черный Сарыч терял силы. Чем дольше оттянешь время, тем вероятнее он упадет сам, без посторонней помощи. Но это же отлично понимал и сам черный всадник, а потому, никак не отвечая, он начал решительную атаку, нанося укол за уколом. Олег еле успевал парировать, отступая с такой же скоростью, с какой недавно напирал. Сам он такого же торопливого тыканья позволить себе не мог — доспех на противнике допускал только выверенные, точные удары. Укол — отбитие вправо, укол — отбитие влево. Укол — отбитие влево вверх. Остановившись, ведун сделал встречный выпад. Черный Сарыч попытался отмахнуться — Олег ослабил кисть, позволив клинку отклониться вниз. Парирующий меч смолевника пролетел сверху — ведун снова напряг руку, вскидывая острие до уровня горла. У Сарыча округлились глаза: он видел, что происходит, понимал, но предпринять что-либо уже не успевал — и длинный выпад завершился точным попаданием отточенной стали под кадык. — И четвертое отличие, — облегченно выдохнул Середин. — Мой клинок втрое легче. Поэтому я успеваю сделать два движения, пока ты — одно, в новом перерождении не забудь. Он выдернул клинок, выпрямился, оглядываясь по сторонам. Стражники не подвели: их уцелело возле склонов человек по пятнадцать, и на каждую группу наседало вдвое больше смолевников. Не победа, конечно, но могло быть хуже. Личная стража великого Раджафа имела боевую подготовку заметно выше среднего. Самое странное — ни среди павших, ни среди живых Олег не видел купца и Будуту. Ладно, холоп — но Любовод струсить не мог! Куда же их унесло? От пруда, перейдя на бег, к Олегу кинулся мудрый Аркаим. Ведун попятился, кинулся бежать, но уже за крайним абрикосовым деревом увидел чей-то щит — опять полуовальный! — подобрал и развернулся. Правитель отщепенцев уже кружился мельницей. Ведун попытался встать попрочнее, в низкую стойку, крепко вцепился в деревянную рукоять. Аркаим налетел, словно смерч. От первого удара из щита полетели щепы, второй вырвал его из руки и швырнул в сторону. Олег попытался рубануть хозяина дворца по ребрам — но широкий рукав халата зацепил лезвие клинка, заскользил по нему и каким-то непостижимым образом увлек с собой, вырывая из руки. — Ну, вот и все, изменник, — остановился правитель. — Все закончено. Прежде чем умереть, ответь мне, чужеземец. Почему ты предал меня? Ведь я был к тебе милостив, заботлив, мои люди спасли твою жизнь. Почему же ты предал меня, несчастный? — Хорошо, я отвечу, — кивнул Олег и простер руки в стороны: — Аттара храш коми, тхара, тзара, Тхор! Ананубис, кхор, тра Кнор, Кнор, Кнор-Кронос! Атахи! — Что ты… — растерянно пробормотал мудрый Аркаим, глядя по сторонам, где тут и там поднимались из небытия воины — с распоротыми животами, пробитыми сердцами, истекшие кровью, получившие роковой удар в горло. Из дворца начали выбираться и вовсе ужасающие существа, у которых на костях скелета остались только жалкие ошметки мяса. — Что ты делаешь? — Убить его! — коротко приказал, отступая, ведун, и твари ринулись в атаку. Правитель взвыл, закружился, раскидывая мертвецов, отрывая им руки и головы — но павших за сегодняшний день было слишком много. На помощь господину кинулись было смолевники — но стража Раджафа, едва ослаб напор на них, тут же перешла в наступление, не давая воинам обернуться и вступиться за Аркаима. Олег пробежался по залитому кровью и истоптанному саду подобрал чей-то меч, щит, громко приказал: — Слушать меня! Приказываю убивать всех, кто в доспехах! Мертвецы развернулись, устремились на смолевников. Хозяин дворца двинулся было за ними, но ведун заступил ему дорогу: — Давай, приятель, станцуй для меня еще раз. Мудрый Аркаим закружился, двинулся на Олега. Но теперь Середин не сражался насмерть, а всего лишь тянул время — отступал, уклонялся, позволял вскользь зацепить щит. Соотношение сил в ущелье изменилось самым радикальным образом: почти полторы сотни погибших вдруг вступили в бой, и сделали это на стороне нападающих, прижав полсотни порядком уставших смолевников к камням и теперь методично их истребляя. Ведун играл с правителем всего с десяток минут, отступая, когда тот нападал, и напирая, едва хозяин ущелья пытался двинуться на помощь гибнущим воинам. Больше тот ни на что был не годен — без шапки с кристаллом он, похоже, начисто утерял колдовские способности. Впрочем, Середин отлично знал по себе: во время сечи времени на ворожбу обычно не остается. Когда число уцелевших смолевников стало исчисляться считанными бойцами, ведун отскочил от противника и громко приказал: — Сюда, мои воины! Убейте его, убейте. Изрядно поредевшая толпа мертвецов ринулась на мудрого Аркаима. Тот еще продолжал отбиваться, но Олег вскинул руки, произнес заповедные слова: — Аттарахраш коми, тхара, тзара, Тхор! Ананубис, кхор, тра Кнор, Кнор, Кнор-Кронос! Атахи! — И бросил на хозяина дворца новые полсотни бойцов. Еще минут пять из плотной схватки на берегу пруда вылетали куски тел и конечности, а потом случилось неизбежное. Тупые, но неутомимые, не знающие страха и боли, зомби просто задавили своего единственного противника числом — и остановились, ожидая приказа. Олег протолкался между мертвецами, стараясь не сильно пачкаться кровью, присел на корточки возле истыканного мечами тела. В голове мелькнула глупая мысль о том, что дорогой халат теперь не пригоден даже на половые тряпки, как вдруг труп правителя повернул голову и посмотрел Середину в глаза: — Почему ты предал меня, чужеземец? За что? Ведун вздрогнул от вопроса, но не удивился. Когда имеешь дело с братьями, говорящими о веках с такой легкостью, с какой обычный человек поминает о месяцах, нужно быть готовым к тому, что так просто эти люди не умирают. Подумаешь, три десятка смертельных ран! Какие пустяки… — В любом деле есть победившие и проигравшие, мудрый Аркаим, — скорее устало, нежели с торжеством произнес Олег. — Извини, но в этой игре ты проиграл. Все. Партия. * * * notes