Внезапно Вова остановился. Вот оно! Багряные скалы разошлись по швам, обнажая чёрную расщелину. Узко. Но надо лезть. Их ждут: Лухманов чувствовал это так же отчётливо, как Женин голод. Голод… Женя голодна. А значит, случится нечто страшное, непоправимое. Но он готов к этому. Готов. Поздно бояться. Поздно сомневаться. Нельзя жалеть. Без страха и сомнений Лухманов скрючился в три погибели и нырнул в проём. Темно. Темнее, чем в ноздре у негра. Вова вытянул руки и стал ощупью пробираться вперёд. Казалось, нутро горы вот-вот раздавит незваных гостей: тесный, словно кишка, лаз становился с каждым шагом всё уже и уже. Пришлось развернуться боком и ползти, точно краб. Несколько раз Лухманов застревал, и Решетникова буквально выталкивала его вперёд. Кошмар! Только Эрхару габариты прохода не доставляли хлопот. Доберман ехидно посмеивался, но от комментариев благоразумно воздержался. Наконец, скалы ослабили удушающие объятия. Ход стал шире, пахнуло серой. Вова похолодел. Куда они пришли? К центру земли, или… Не успел он додумать страшную мысль до конца, как глаза защипало от света. Лаз вывел их к небольшой и на редкость уютной пещере. В костре трещали поленья. Огонь отражался в сталактитах, которые переливались, точно гигантские сосульки. В кругу из пожелтевших костей сидела… девочка лет пяти и сосредоточенно складывала пазл. Малышка – сущий ангелочек: на голове – огромный бант, белое платье в рюшках… Девочка оторвалась от своего занятия и окинула синим незамутнённым взором тех, кто нарушил её уединение. Лухманов нервно сглотнул: он ожидал чего угодно, но не этого. – Пришёл? – прокуренным мужицким басом вопросила девочка, и Вова вздрогнул. Он уже собрался ответить, но «ангелочек», глядя куда-то мимо, добавил: – В этом облике ты утратил половину своих способностей. – Зато теперь я могу делать так! – доберман вышел из тени и почесал себя лапой за ухом. – Давно не виделись, Душегуб, – пробасила девочка. – Давненько, – пёс дернул ушами и уселся ближе к костру. – Ты лишний в этом мире. – Малышка снова вернулась к пазлу. – Отправь меня назад, – отозвался Эрхар. – И равновесие восстановится. – Ты был и остаёшься эгоистом, Душегуб. – Пухлая детская ручонка методично добавляла к картинке новые и новые элементы. – Твоя судьба безразлична Равновесию, да и мне тоже. Моя задача – расставить всё по своим местам. Так и будет. Но нужна жертва. – Девочка резко вскинула голову и уставилась на Вову. – Хотя, вижу, ты всё предусмотрел. Начнём ритуал. – Что? – не выдержал Лухманов. Как раз в этот момент пламя костра взвилось к сводам пещеры. – Жертва? Я? Я – жертва? – Такова судьба, – глухо ответил доберман. Его глаза блеснули красным заревом. – Смирись! – Ты обещал! – Заорал Вова, а земля под ногами задрожала. – Ты обещал вернуть Женю! – Идиот! – рыкнул Эрхар. – Невозможно воскресить мёртвого! Пещеру внезапно заполнил туман. Густой и липкий. Дышать стало трудно. – Ты использовал меня, сволочь! – Лухманов зашёлся кашлем. Он ничего не видел, кроме двух красных точек – глаз Эрхара. – Варлоки всегда лгут, – последовал ответ, и Вова понял, что это правда. Он выхватил из заднего кармана складной нож (ещё один трофей от мракоборцев). Раз, и пружина освободила клинок. Короткий, но смертоносный. Лухманов рванулся вперёд. Доберман прыгнул. Острые зубы сомкнулись на запястье. На левом запястье... Со всего размаха Вова вогнал стилет в брюхо пса, а затем ударил снова, и снова, и снова… Кровь. Горячая кровь. Её запах. Её вкус на губах. Мир закачался, закружился и поплыл, унося Вову в неведомые дали. Лухманов закричал, но голос превратился в рёв горы Большое Богдо… Последнее, что он видел: лицо Жени. Последнее, что слышал – низкий хриплый шёпот: «До встречи, Вальдемар»… Глава 22. Давным-давно, где-то в другой реальности… …Эрхар Клей, прозванный Душегубом за многочисленные грехи, в полном одиночестве встречал тридцать восьмой день рождения. А точнее – провожал: солнце неумолимо клонилось к закату. Эрхар поёжился. В малом чертоге заметно похолодало. Огонь в очаге догорел, и угли тлели красными звёздами. Тридцать восемь… Да он совсем старик! Костлявая дышит в затылок, ибо вся жизнь есть медленная смерть. Каждый прожитый день приближает неизбежный финал. До чего на душе гадко! До чего пакостно! Эрхар схватил штоф и нахмурился: вина не осталось. Когда он успел всё выпить? И какой это по счёту штоф? Не всё ли равно! – Эй! – хмельным голосом кликнул Душегуб чашницу – робкую девчонку не старше четырнадцати, что жалась в тёмный угол так усердно, будто хотела слиться с серым камнем стен. Она, её отец – псарь, тугоумный здоровяк конюх, да престарелая кухарка – всё, что осталось от многочисленного штата прислуги. Люди бежали от него, как от чумы. И правильно делали… Взгляд скользнул по тощей фигурке, и Клей облизнул губы, забыв про вино. Хотелось женщину. Распутную, развратную, похотливую, как сука в течке. Такую, чтоб могла удовлетворить самую дикую прихоть. – Ты девственна? – сурово вопросил Эрхар. Пигалица вздрогнула и залилась слезами. Эка дура! – Пошла прочь! – рыкнул Клей и запустил в девицу кубком. Ему нужна сейчас умелая шлюха, а не тугая щель бьющейся в истерике отроковицы. Чашница убежала, и Эрхар остался совсем один. Он пошерудил кочергой угли, развалился в кресле и закрыл глаза. Как странно. Замок пуст, но полон звуков. Со двора доносится лай собак, да пьяная перебранка наёмников. Они свято хранят верность золоту и потому исправно служат кровожадному Душегубу. Ветер гудит в башнях. Где-то далеко ухает филин, а летучие мыши пищат совсем близко. Скрипят половицы, и массивная дубовая дверь тихо вторит им. Шаги. Лёгкие. Едва слышные… – Кто здесь? – крикнул Эрхар в темноту чертога. Пальцы вцепились в обитые кожей подлокотники кресла. Неужели прав был отец-исповедник, и Дьявол пришел за моей чёрной душой? – Клей судорожно сглотнул. Эх, зря он того исповедника распял! Зря святую мученическую кровь пролил! – Кто здесь? – повторил Душегуб. – Чего тебе надо? Убирайся! Из тёмного угла, того самого, в котором недавно укрывалась чашница, донёсся хриплый смех. – Ты ждал меня столько лет, а теперь гонишь? – Я никого не ждал, – надменно бросил Эрхар. – А незваных гостей имею обычай сажать на кол. Незнакомец вышел из тени. Высокий. Статный. Грязный залатанный плащ истёрся до дыр. Глубокий капюшон скрывал лицо. Эрхар, привыкший, что перед ним трепещут, сжал зубы: каков наглец! Огреть что ли его кочергой? Авось, понятливее станет. – Даже не помышляй об этом, – усмехнулся гость и уселся в соседнее кресло. – Я могу дать тебе то, чего ты так жаждешь. – И что же это? – вопросил сбитый с толку Клей. – Бессмертие. – Незнакомец вытащил из дорожной сумки толстый фолиант и бережно положил на стол. Обложка книги потемнела от времени. Переплёт украшала россыпь полудрагоценных камней. – Сей гримуар позволит тебе подчинять тварей, обитающих во мраке преисподней. Здесь всё: ритуалы призыва, заклинания связки душ, подробное описание каждого демона и способы контроля над ними. – Кто ты? Незваный гость снова усмехнулся. – Я – варлок. Повелитель демонов. Я прожил тысячу жизней и прошёл миллиарды дорог. Все мои знания поместились в этой книге, и теперь я готов передать их тебе. – Ты очередной шарлатан, алчный до моего золота, вот ты кто! – Эрхар стукнул кулаком по столу. Незнакомец ничего не ответил. Взял штоф и налил себе вина. Пригубил и крякнул. Клей Душегуб не верил глазам: штоф же пуст, как иссохшее озеро! Что за фокусы? – Я пришёл с другого конца времён не для того, чтобы слушать упрёки. Посмотри на меня, Эрхар. Смелее. Видишь, я один. Без оружия. Как, по-твоему, я прорвался сквозь кордоны? Душегуб не ответил, и загадочный гость продолжил: – Мой суккуб совершенно очаровал твоих наймитов. Выгляни в окно и всё поймёшь. Эрхар встал. На негнущихся ногах подобрался к узкому, как бойница, окну и… лишился дара речи.