Вова чуть дар речи не потерял. А дядя Миша, наоборот, заговорил: – Габриэл предупреждал меня насчет тебя, да я, старый дурак, не поверил – сказал он, аккуратно переступая через трупы собратьев. – Теперь настало время правды… Вальдемар, урождённый Лухманов! Сегодня мы, братство верных псов Господа нашего, положим конец твоим бесчинствам. Есть ли тебе, что сказать напоследок? – Да… – кивнул Вова, глядя мимо инквизитора. – У Жени бензопила… – Что? – переспросил дядя Миша, и тотчас гнетущую тишину разорвал рёв. Решетникова, вооружившись шведской красавицей Хускварной, бросилась на мракоборца… Сколько крови… Сколько крика… Сколько боли… Сколько страдания… Кровь, крики, боль, страдание – неотъемлемая часть жизни. Ибо с них жизнь и начинается. Вова любовался Женей, чувствуя, как внутри разгорается пламя похоти. Когда тело дяди Миши превратилось в нарезку, Лухманов степенно приблизился к Решетниковой. Заглянул в глаза. Улыбнулся. Она поняла. Она всегда его понимала… Вова впился жадным поцелуем в окровавленные губы. Насладившись вкусом смерти, резко развернул Женю и грубо толкнул к столу. Наклонил. Задрал подол и, ухватив ненаглядную принцессу за волосы, взял так жёстко, как только смог… Глава 20. Философическая Разве способен обычный человек заснуть после такого? Вова уснул. Вырубился. Он не видел снов, не терзался кошмарами. Спал сладко, словно невинный младенец, убаюканный ласками матери. Пробуждение добавило абсурду градуса. Сложно сказать, что озадачило Лухманова сильнее: то, что от кровавой вечеринки не осталось и следа – трупы исчезли, в общей комнате царил порядок и уют; или то, что обнажённая Женя сидела за роялем и воодушевлённо исполняла… Лунную Сонату Бетховена… Тонкие пальцы порхали по клавишам, словно Решетникова была профессиональным пианистом. Волшебная музыка лилась, завораживая. На опущенном крыле инструмента в позе Анубиса восседал Эрхар. Вова так и застыл, наблюдая всю эту феерию. – Доброе утро, Вальдемар, – поздоровался пёс, когда отзвучали последние аккорды. – Не угодно ли надеть штаны? Иначе, в силу своего скромного роста, я буду обречён любоваться вашим… – Хватит, – огрызнулся Лухманов, хватая джинсы со спинки стула. Игривый тон добермана бесил. – Где трупы? – В подвале. Правда, от них мало что осталось: Поедун знатно проголодался. Но кости целы. Принести? Вова попытался уничтожить пса взглядом, но тот лишь равнодушно повёл ушами. Чёртов Душегуб. – Женя, – бросил Лухманов, натягивая футболку. – Оденься и сожги дом. – Решетникова тут же вскочила, готовая выполнить приказ. – Эрхар. За мной. Утро баловало прохладой. Небо, затянутое серой пеленой, робко розовело на Востоке. Покинув «Соль», Вова уверенным шагом двинулся к Патриоту. Доберман послушно трусИл следом. – И как ты собираешься управлять телегой без ключа? – язвительно фыркнул пёс. Лухманов не менее язвительно фыркнул в ответ и звякнул перед собачьей мордой внушительной связкой. Ключи он увёл вчера: обыскивать трупы порой крайне полезно. Полыхавшей, как факел, «Солью» они любовались с безопасного расстояния. Дом стонал. Трещал. Тугоплавкий сайдинг скрючивался. Лопались окна. Едкий чёрный дым вздымался ввысь столбом. Алчные языки пламени терзали базу отдыха, словно хищник жертву. Пожар заметят, равнодушно подумал Вова. Ну и пусть. Пусть. Всё равно. Мне уже ничего не грозит. Больше я не часть системы. Я над ней. – Славно горит, – сказал он, закуривая. Сигареты Лухманов добыл там же, где ключи от внедорожника. Странно, три года не курил, и не тянуло, а теперь – приспичило. – Славно, – согласился варлок. Вова выдержал паузу, выпустил дым через нос и покосился на пса. – Слушай, Эрхар… – Мм? – Давно хотел спросить... Почему ты стал чернокнижником? – А как ты думаешь? Хотелось бы услышать твою версию. – Ну-у-у… – Лухманов глубоко затянулся. Сжигание домов способствовало философскому настрою. – Думаю, ты был несчастлив. – Несчастлив? – Да, – Вова забычковал сигарету и вооружился следующей. – Возможно, родители лишили тебя заботы и ласки, природа обделила красотой. Денег не хватало. Любимая женщина презирала, а лучший друг предал… Как-то так. – Печальная история. – Эрхар почесал за ухом. – Жаль, что не моя. Он улёгся и положил голову на лапы. Тяжело вздохнул. – Я имел всё. Титул. Земли. Родовой замок. Золотые прииски и алмазные копи. Верные вассалы поднимали чаши за моё здравие в великом чертоге. Самые красивые женщины грели мне постель… Такое благополучие губит душу. Что нужно бедняку для счастья? Мешок репы, кусок земли, да добрая баба под боком. Рука богатого тянется к власти. А власть опьяняет. Развращает. Я был моложе тебя, когда убил своего сюзерена и силой взял в жёны его дочь. Но и этого оказалось мало. Я знал, что над каждым довлеет смерть. Лишь её власть абсолютна. Будь ты хоть король королей – исход всегда один: могила. И тогда… Тогда я начал борьбу с костлявой. О, чего только я не делал! Жертвенные костры, ванны из крови девственниц, младенческий жир (кстати, отлично помогает от морщин). Но древние заклятия оказались просто сказками. Я пребывал в отчаянии. Однако, ищущий когда-нибудь да обрящет… Он пришёл ко мне, когда дом мой опустел: часть слуг я перебил, остальные разбежались. Он принёс книгу и назвал цену. Я отдал всё. Всё, что имел. Но ни на секунду не пожалел об этом. Получив чёрную книгу, я обрёл бессмертие. Умерли мои дети, состарились внуки и правнуки, а я жил. Жил и творил зло, ибо такова цена за власть над смертью. – Кто он, тот человек, что принёс книгу? – Не знаю. Его облик стёрся из памяти сразу, как мы заключили сделку. Вова затянулся, стряхнул пепел и внимательно посмотрел на пса. Хотелось представить Эрхара в образе человека. Но доберман, видимо, расценил этот взгляд иначе. – Семя зла есть в каждом из нас, – сказал он. – Нужен лишь импульс, чтобы оно дало всходы. Когда-нибудь кто-то спросит тебя, почему ты стал варлоком. И ты ответишь: из-за женщины… Глава 21. Кое-что о варлоках Ехали молча. Эрхар дремал. Женя, не моргая, созерцала однообразный степной ландшафт. Вова ловил бешеный кайф от Патриота. Хорошая всё-таки телега. Умеют мракоборцы выбирать. Фигни не держат. Лухманов наслаждался не только комфортом, но и удивительным душевным равновесием. Как замечательно, однако, принять решение! Вова улыбнулся своим мыслям, но скосоротился, когда отражение мелькнуло в зеркале заднего вида. Боже, на кого он похож! Краше в гроб кладут. Бледный, заросший, взъерошенный, как Росомаха из людей Икс. Щеки ввалились. Веки опухли. Карие глаза казались чёрными, точно угли, и безумными. Ну ничего, ничего. Женя его и таким любит. А на остальных – плевать. К Богдо подъехали, когда закат почти догорел. Гора темнела на фоне оранжево-красного, словно сполохи пожара, неба. В триумфально-унылом пейзаже сквозило что-то неизъяснимо марсианское. Ирреальности добавляло мерцающее вдалеке соляное озеро. Вова вспомнил свой сон. Да, это то самое место. То самое… Здесь всё и случится. Путь пройден. Осталось расставить точки над «и». Пошли, – скомандовал он, заглушив мотор. Ветер усилился. Гора выла, стонала, ворчала и ухала, как сова. Лухманов взбирался наверх так уверенно, будто делал это сотни раз. Всё казалось знакомым. Родным. Каждый валун. Каждая прогалина. Странное чувство… Женя карабкалась следом безмолвной тенью. За ней семенил Эрхар.