Снедь организовали в лучшем виде. На массивном деревянном столе, за который усадили двух Сергеев, Вову и Решетникову, как по волшебству появилась шеренга запотевших пивных кружек с шапками белой пены, варёные раки и гигантское блюдо с ароматными сочными кусками баранины, щедро засыпанной кольцами лука. После первой кружки Лухманов махнул рукой на все свои подозрения. Допив вторую, запомнил, кто такой Палыч. К концу третьей рыбаки, охотники и экотуристы, обретающиеся в «Соли» стали ему лучшими друзьями. Он приказал Жене есть и она ела. «Здоровый» аппетит Решетниковой вызвал бурный восторг авторов шашлыка. Сергей-водитель Патриота раздобыл где-то гитару и спел пару песен Чайфа. Дядя Миша невпопад затянул «Из-за острова на стрежень» и все принялись подпевать, кто во что горазд… Как же тут хорошо, думал Вова. Вот бы остаться здесь навсегда. Рыбачить. Экскурсии водить. Помогать дяде Мише содержать «Соль». Мечта. Идеал. Утопия… Да только Женя (та, которая настоящая) никогда не согласиться жить в такой дыре. А та Женя, которая Поедун, долго без человечины не протянет. Эх, засада… Лухманов схватил очередного рака и принялся потрошить крошечное тельце. Взгляд упал на рояль, громоздившийся в дальнем углу гостевой. Что за бред? – Дядь Миш, – язык уже порядком заплетался, но градус добавил Вове нужную степень коммуникабельности. – Откуда тут рояль? – О-о-о! – протянул рыжий трактирщик и стукнул кружкой по столу. – Вижу, настало время легенд. Что ж, пусть это будет первая. – Дядя Миша допил пиво одним глотком и начал рассказ: – Прежний хозяин говаривал, будто здесь в своё время частенько гостевал композитор Касьянов. Он-то и привёз инструмент, чтобы творить оперу про Разина, вдохновляясь местным колоритом. – Да ладно! – Вова чуть не подавился шашлыком. – Рояль привёз. Ну ни фига себе! – Это ещё что, – ухмыльнулся сидящий напротив Палыч – красноносый здоровяк с пивным брюшком и наметившейся лысиной. – Подумаешь, рояль. Ты про гору Большое Богдо слыхал? – Ну… слыхал… – Ничего ты не знаешь, Вова! – Палыч отправил в рот горсть луковых колец и рыгнул. – Далай-Лама много веков назад приказал украсить горой берег Каспия. И два брата монаха тащили Богдо на своих горбах через степь. Но один монах увидал прекрасную деву в прозрачных одеждах и греховные мысли овладели им. Когда похоть поглотила инока, волшебная сила испарилась и гора раздавила братьев. С тех пор склоны её красны, как кровь. – Жуть какая… – пробурчал Лухманов, вспоминая недавний сон. – А ещё говорят, – вступил в разговор Сергей-штурман. Он стянул перепачканную футболку с Микки Маусом, обнажив мускулистое тело атлета. – Что Богдо охраняет злой дух. Белый дух озера Баскунчак… – Б-белый? – Вовин голос позорно дал петуха. На лбу выступила испарина. – Белый, – уточнил Сергей. – Он бродит по склонам Богдо. – З-зачем? – Он ждёт. – Взгляд штурмана казался подозрительно трезвым. Лухманову стало не по себе. – Кого? – Это мы скоро узнаем, – заявил дядя Миша. – А теперь ты, Вова, расскажи нам свою легенду. – М-мою? Но у меня нет никаких легенд… – Ошибаешься. – Трактирщик лукаво ухмыльнулся. – И очень даже любопытная. Хочешь, поведаю? Лухманов нервно сглотнул и окинул взглядом присутствующих. Тринадцать пар глаз вперились в него. Смотрели внимательно. Выжидательно. Тревожно. Вот чёрт! – Похоже, у меня нет выбора, – прохрипел Вова и украдкой взглянул на Решетникову. Та с довольным видом жевала шашлык, не замечая ничего вокруг. – Похоже, – подтвердил дядя Миша. – Слушай внимательно и поправь меня, ежели что не так. С первых же слов трактирщика Вову прошиб озноб… – Решетникова Евгения Олеговна была объявлена в розыск двадцать шестого июня. Никто не знал что с ней и где она. Никто, кроме тебя, Владимир. А ты решил эту тайну сохранить (по понятным причинам). Но как? Ведь полиция обязательно выйдет на след, иначе и быть не может: верный поклонник, обуреваемый ревностью – идеальный подозреваемый! Тогда и родилась твоя легенда, Вова. Друзьям, родным, знакомым и соседям – каждому встречному-поперечному – ты сообщил, что отправляешься в трехнедельный пеший тур по Карелии. Сообщил заранее, ещё до того, как Женю хватились родители. Расходы по карте сбербанка отследить довольно легко, и ты ловко сыграл на этом. Оставил жирный финансовый след: оплатил покупку необходимой туристической экипировки, перевёл нужную сумму на счёт организаторов тура – всё чин по чину. Хитро, ничего не скажешь. Вряд ли кому-то в здравом уме придёт в голову искать тебя в Карельских лесах. Но даже эта сложная конструкция показалась тебе слишком хрупкой. И в ход пошли удивительные таланты твоей очаровательной спутницы. – Дядя Миша выразительно посмотрел на уплетающую баранину Женю. – Так, чудесным образом, все твои звонки и сообщения исчезли из телефона госпожи Решетниковой, как и история переписки в социальных сетях. Все общие знакомые вмиг забыли о вашем бурном романе, и даже родители Евгении Олеговны не упомянули тебя в разговоре со следователем. Остался, правда, Стас Шумилов, так некстати видевший вас вдвоём в роковой день. С ним очень вовремя случился инсульт, лишивший несчастного дара речи… Стас! Вова сжал кулаки до хруста, вспомнив собственные слова, адресованные другу: «Держи рот на замке и не вякай». Чёрт! Чёрт в квадрате! В кубе! Да что ж такое? Но ведь тогда он не знал… Не мог знать! Это не моя вина! – тут же решил Лухманов. Помогло мало. – Я ничего не упустил? – поинтересовался тем временем коварный «трактирщик». Вова в ответ заскрипел зубами. Да кто такой этот дядя Миша?! – Мы представляем интересы Господа. – Сразу же отозвался тот. – Мы верные псы праведности и добродетели. Защитники справедливости и чистоты. – Сколько пафоса! – не выдержал Лухманов. Расшатанные нервы напрочь лишили чувства самосохранения. – А к чему тогда всё это? – он кивком головы указал на стол. – Пиво, шашлык, разговоры какие-то? Просто убили бы сразу и дело с концом. Зачем цирк устраивать? – Владимир, не надо нервничать, – ласково пробасил Палыч. – Это не цирк. Это проверка. Варлока, как и ведьму, очень сложно отличить от обычного человека. А убивать невинных мы не вправе. Михаэль должен был поглядеть на тебя в такой вот неформальной обстановке. Она лучше всего выявляет зло. – Ну и как, выявили? – рыкнул Вова. Палыч пожал плечами. Дядя Миша неопределенно качнул головой. – Ты тут уже почти пять часов и до сих пор никого не проклял, – обречённо вымолвил Сергей-водитель. Один он из всех присутствующих предпочёл светлому пиву вискарь. И, судя по бутылке, оставался самым трезвым. – Может, всё ещё впереди? – съязвил Лухманов – Что в конце концов вам от меня нужно? – Ответ. – Дядя Миша сцепил руки в замок. Взгляд трактирщика посуровел. От развесёлого добряка не осталось и следа. – Владимир, ты варлок? Глава 19. Ответ Уходя, гасите всех (с) И снова, как тогда, на заправке под Волгоградом, Вова ощутил абсолютно неуместные эмоции. Вместо смятения и паники, он вдруг почувствовал усталость. Не физическую, но моральную. Глубокую, тягучую, как патока, всесокрушающую усталость. Как всё достало. Как надоело быть пешкой в чужих играх. Разменной картой в посторонних разборках. Оружием, в чьих-то сильных руках. О, это началось не сегодня. И даже не с появлением в его жизни Эрхара и Поедуна, нет. Это тянулось многие годы. Он метался между разведёнными родителями, служил буфером в конфликтах начальства, и вот теперь… Теперь… Какой правильный вопрос задан ему. Действительно, кто ты, Вова? Тот, кого втянули в историю, или тот, кто эту историю творит? Дядя Миша и компания терпеливо ждали ответа. Вот козлы! Подлые козлы! Заманить шашлыком и пивом, а потом вот так подставить! Чем они, после этого, лучше Душегуба Эрхара? Неотрывно глядя в глаза трактирщика (подлые лживые глаза фальшивого трактирщика), Вова медленно, с расстановкой произнёс: – Женечка. Хлебни вискаря. Она всё поняла. Она всегда его понимала. Протянула руку и увела из-под носа Сергея-водителя квадратную бутылку. Отвентила крышечку. Припала к горлышку и глубокими смачными глотками осушила до дна. А после – охерачила этой самой бутылкой по голове сидящего рядом Палыча. Красноносый опал, как озимые, как раз в тот самый момент, когда Лухманов мощным и точным (а главное – неожиданным) ударом вырубил Сергея-штурмана. Защитники веры и справедливости повскакивали со своих мест. Женя запрыгнула на стол и зашипела, оскалившись. Вова заметил, как заострились её зубы, а зрачки вытянулись, словно у кошки. – Убей их всех, – прохрипел Лухманов еле слышно. – Убейте их! – вскричал дядя Миша и ринулся к барной стойке, уходя из-под Вовиного кулака. Трус! – разъярился Вова и бросился за трактирщиком, но на пути тут же выросли двое. Смуглый черноглазый верзила и мордатый приземистый толстячок (экотуристы хреновы!). Последний сжимал в мясистой лапе шампур. От первого удара Вова увернулся. Второй – под дых – пропустил. Согнулся, чуть ли не пополам, но только для того, чтобы наградить верзилу смачным апперкотом. Мракоборец выпал в нокаут, а толстячок, держа шампур как рапиру, наступал. Лухманов легко перехватил и вывернул пухлую руку, но коротышка, изловчившись, вцепился в Вову, словно мастифф, и повалил на пол. Чёрт! Сколько он весит? Тонну? Толстяк подмял Лухманова под себя, как дембель девственницу. Железные пальцы сомкнулись на горле. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Грудь разрывало от спазмов, уши заложило, глаза вылезли из орбит. Вова отчаянно дёргался, пытаясь высвободиться и сбросить с себя этого слона, да бесполезно. В последнем безумном усилии он принялся шарить рукой по дощатому полу. Вот оно! Шампур! Родимый! Какая незаменимая в хозяйстве вещица! Лухманов, собрав воедино крупицы самообладания, вогнал остриё в шею душителя. Кровь, вопреки ожиданиям, не хлынула, но хватка толстяка ослабла, а спустя миг он рухнул, будто мешок с мукой. Хватая ртом воздух, Вова сбросил с себя обмякшее тело… и упёрся взглядом в Сергея-водителя. Татуированный сжимал в руке обломок кия, сильно походивший на осиновый кол. Рыча, Сергей бросился на Лухманова. Замахнулся… и упал ничком. Из-под лопатки торчала рукоять мясницкого тесака. Решетникова, вся красная от крови, послала Вове воздушный поцелуй, перед тем как снова нырнуть в гущу драки. Так мило… Лухманов разглядел четыре тела: одно, обезглавленное, на столе; второе – кусками – у барной стойки; два других – у лестницы на второй этаж. Против Жени выступили трое. Вова испытал странную гордость, наблюдая, как она перегрызла горло одному, с хрустом свернула шею второму и вырвала сердце третьему. И всё это с ослепительной, чуть лукавой улыбкой. Чудо, а не женщина! Но где же дядя Миша? Предводитель мракоборцев появился неожиданно. В руках трактирщика блестел, переливаясь в полумраке… огромный двуручный меч…