— Вы знакомы с мисс Клэр лично? — Нет. Я был знаком с ее другом. Его родители попросили меня связаться с ней. — Она тяжело все это перенесла. Мы дали ей отпуск по болезни, но думаем, вероятно, ей будет лучше вернуться в Англию. — Понимаю. — Какая жалость! Мы считали мисс Клэр столпом силы в нашем коллективе. Но она не поедет, пока точно не узнает, что случилось с ее другом. Так она сама говорит. — Швейцарец помолчал. — Я получил жалобу от властей. Боюсь, мисс Клэр начинает причинять неудобства. Нам нужно сохранять хорошие отношения с местным начальством. Если бы вы помогли мисс Клэр увидеть вещи в некоторой перспективе… — Я сделаю все, что в моих силах. — Гарри вздохнул. — Перспектив здесь, кажется, немного. — Это верно. Совсем немного. По имевшемуся у него адресу Гарри нашел многоквартирный дом. Постучал в дверь Клэр и услышал изнутри шарканье. Удивился, нет ли какой ошибки? Шаги, судя по звукам, были стариковские, однако дверь открыла высокая молодая женщина с растрепанными рыжими волосами и напряженным опухшим лицом — под глазами мешки, а сами глаза, поразительно зеленые, смотрят из-за толстых линз очков. – ¿Sí? — удивленно произнесла женщина. — Мисс Клэр? Мы с вами незнакомы. Меня зовут Гарри Бретт. — (Она глядела на него непонимающе.) — Я друг Берни. Услышав это имя, женщина встрепенулась и быстро спросила: — Есть новости? Вы что-то знаете? — Боюсь, нет. Родители Берни получили ваше письмо. Они попросили меня приехать посмотреть, что можно сделать. — О… — Женщина снова пала духом, но дверь не закрыла. — Входите. Квартира была захламлена, не убрана и сильно прокурена. Хозяйка с озадаченным видом нахмурилась: — Мне откуда-то знакомо ваше имя. — Руквуд. Я учился там с Берни. Женщина улыбнулась, и ее лицо вдруг потеплело. — Ну конечно. Гарри. Берни говорил о вас. — Правда? — Он сказал, вы были его лучшим другом в школе. — Она помолчала. — Хотя он ненавидел ее. — Уже взрослым? — Это связано с его политическими взглядами. — Барбара вздохнула. — Кажется, в конце концов она его и прикончила, эта треклятая политика. Простите, у меня плохие манеры. — Она убрала с кресла стопку одежды. — Садитесь. Кофе? Хотя, боюсь, он дрянной. — Спасибо. Это было бы кстати. Барбара приготовила ему кофе и села напротив. Жизнь как будто снова покинула ее. Понурившись в кресле, она курила крепкую испанскую сигарету. — Вы ходили в Красный Крест? — спросила Барбара. — Да, мне там сказали, что вы в отпуске по болезни. — Уже почти два месяца. — Она покачала головой. — Они хотят, чтобы я вернулась в Англию, говорят, Берни наверняка мертв. Сперва я в это поверила, но теперь сомневаюсь. Я не могу знать, пока мне не скажут, где тело. — Вам удалось что-нибудь выяснить? — Нет. Они от меня устали, сказали, чтобы я больше не приходила. Даже пожаловались старику Дюмерже. — Барбара зажгла новую сигарету. — Был один комиссар, знакомый Берни по сражениям в Каса-де-Кампо, коммунист, он работал в штабе армии. Капитан Дуро. Он проявил сочувствие, пытался узнать, что мог, но внезапно уехал на прошлой неделе, его куда-то перевели. В последнее время многое изменилось. Я спрашивала, могу ли поехать туда, на фронт, но, разумеется, мне ответили отказом. — Может, лучше и правда вернуться домой. — Незачем мне возвращаться домой. Глаза Барбары были пустыми, смотрели внутрь себя. Казалось, она забыла о присутствии Гарри. Ему стало отчаянно жаль ее. — Приходите обедать ко мне в отель, — предложил он. Она коротко, печально улыбнулась ему и кивнула. Следующие два дня, почти целиком, Гарри провел с Барбарой. Она хотела знать все, что он мог рассказать о Берни. Казалось, это ненадолго вытаскивало ее наружу, хотя она то и дело соскальзывала обратно в свою отрешенную печаль, скрытую за остекленелым взглядом. Она носила старые юбки и неглаженые блузки, совсем не пользовалась косметикой, — похоже, ей было все равно, как она выглядит. На второй день Гарри посетил британское посольство, но там ему сказали то же, что говорили всем: «пропал без вести» означает, что не найдено и не опознано тело. Он пошел обратно в квартиру Барбары. Передавать ей полученный в посольстве ответ не хотелось. Он обещал, что завтра сходит в штаб армии, — может быть, на мужчину там отреагируют серьезнее. После этого Гарри уже не знал, что еще можно сделать. Он был уверен в гибели Берни. Позвонив в звонок, он вновь услышал шарканье Барбары. Она открыла дверь и прислонилась к ней, глядя на гостя: — Входите. На столе стояла полупустая бутылка вина, вторая лежала в мусорной корзине. Барбара тяжело опустилась в кресло. — Выпейте, — сказала она. — Выпейте со мной, Гарри. — А вам не хватит? — мягко спросил он. — Нет. Возьмите стакан. Гарри позволил ей налить ему вина. — За проклятую революцию! — вскинула Барбара стакан. Он передал ей, что сказали в посольстве. Барбара поставила на стол стакан и снова замкнулась в себе. — Берни был такой жизнерадостный, всегда. Такой веселый. Такой красивый. — Она подняла взгляд. — Он говорил, некоторые мальчики в школе влюблялись в него. Ему это не нравилось. — Нет, не нравилось. — А вы были в него влюблены? — Не был. — Гарри печально улыбнулся, вспомнив тот вечер, когда Берни пошел к проституткам. — Я иногда завидовал его внешности. — У вас есть девушка в Англии? — Да. — Он замялся. — Милая девушка. Он встречался с Лорой уже несколько месяцев, но в тот момент с удивлением для себя понял, что с момента приезда в Мадрид ни разу о ней не вспомнил. — Говорят, у каждого человека есть кто-то в этом мире, и это правда, только никто не скажет, что иногда его у вас забирают. Он уходит. Исчезает. — Барбара прижала ко лбу кулак и заплакала, надрывно всхлипывая. — Я лишь обманывала себя. Его больше нет. — Боюсь, очень похоже на то, — тихо проговорил Гарри. — Сходите завтра в штаб армии, ради меня. Поговорите с капитаном Дуро. Но если новостей нет. Я… я сдамся. Мне придется с этим смириться. — Я схожу. Обещаю. Гарри подался вперед и взял руку Барбары. — Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Мне очень, очень жаль. Она сжала его руку, преклонила к ней голову и плакала, плакала… Солдат, стоявший у входа в штаб-квартиру армии, не хотел пускать Гарри, но тот по-испански объяснил суть вопроса, и это помогло. Внутри он повторил какому-то сержанту, что пришел узнать о солдате, пропавшем без вести при Хараме, упомянул имя Берни и назвал коммуниста, который, по словам Барбары, помогал ей. Сержант сказал, что ему нужно посоветоваться со старшим офицером, проводил его в маленький кабинет без окон и оставил там ждать. Гарри сел за стол и принялся рассматривать портрет Сталина, взиравший на него со стены: прищуренные глазки и большие усы, улыбка, похожая на гримасу. Рядом висела карта Испании, карандашные линии отмечали все более сжимавшуюся территорию, которую удерживали республиканцы. Вошел испанец в форме капитана, с папкой в руках. Он был невысокого роста, смуглый, с усталым, обросшим щетиной лицом. За ним появился другой капитан — высокий, дородный и бледный. Они сели напротив Гарри. Испанец отрывисто кивнул: — Я так понял, вы интересуетесь капитаном Дуро. — Нет. Нет. Я пытаюсь получить сведения о добровольце Берни Пайпере. Его девушка была здесь, она сказала, капитан Дуро ей помогал. — Могу я взглянуть на ваш паспорт? Гарри отдал ему документ. Испанец открыл его, поднес к свету, хмыкнул и сунул в свою папку.