— Бретт. А я София. — Она протянула ему маленькую точеную руку, которая оказалась теплой и нежной. — Мы перед вами в долгу, сеньор. Всего хорошего. — Adios[45]. Гарри покинул квартиру, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. По пути обратно к Толедским воротам он заметил, что ноги у него немного трясутся, а в ушах снова шумит. Ему вспомнилась разрушенная площадь, собаки. «Неужели все Мера погибли? — подумал он. — Как Берни». Глава 16 С Барбарой Гарри познакомился благодаря родителям Берни. Пасху 1937 года он проводил со своими дядей и тетей. Тогда он первый год учился в аспирантуре. Последние четыре года, с момента поступления в Кембридж, Гарри редко виделся со своими приемными родителями. Странно, но, кажется, старики скучали по племяннику, во время редких визитов встречали его радушно и с удовольствием слушали новости. Однажды днем в конце апреля в прихожей большого старого дома зазвонил телефон. Дядя Джеймс вошел в гостиную, где Гарри читал «Телеграф». Вид у него был встревоженный. — Звонила мать твоего друга Берни Пайпера, — сказал дядя, — парня, с которым ты ездил в Испанию. Гарри пять лет не получал вестей от Берни. — Что-нибудь случилось? — Трудно было уследить за ее мыслями, она так бестолково говорила — наверное, не привыкла общаться по телефону. Похоже, Берни поехал воевать в Испанию. За красных, — с отвращением добавил дядя Джеймс. — Они получили письмо с сообщением, что сын пропал без вести. Она хотела узнать, не согласишься ли ты им помочь. Мне это показалось крайне неприятным. Я сказал ей, что тебя нет дома. У Гарри все внутри похолодело. Он вспомнил мать Берни — нервную, похожую на птицу женщину, к которой они вместе ходили в Лондоне перед самым отъездом в Испанию в тридцать первом. Берни просил Гарри убедить ее, что с ними ничего не случится. Она поверила его словам, если не словам своего сына. Вероятно, Гарри представлял для нее почтенную солидность Руквуда, которую Берни отверг. — Нужно с ней поговорить. Я позвоню ей. — У них нет телефона. Она спрашивала, не можешь ли ты прийти повидаться. Довольно нахально. — Дядя Джеймс помолчал. — Но бедная женщина, похоже, в отчаянии. На следующий день Гарри сел в поезд и отправился в Лондон. Он помнил путь до маленького бакалейного магазина на Собачьем острове, по узким улочкам которого ходили безработные в обносках. Магазин был все такой же: овощи в открытых коробках на полу, банки с дешевыми консервами на полках. Отец Берни сидел за прилавком. Как и его сын, он был высоким крепким мужчиной и когда-то, наверное, отличался приятной наружностью, но теперь весь выцвел, плечи поникли, безжизненные глаза глядели с тоской. — Это ты. Привет. Мать там, — сказал он и кивнул на застекленную дверь позади прилавка. Провожать Гарри он не стал. Эдна Пайпер сидела за столом в маленькой гостиной. Ее узкое лицо, завешенное прядями немытых волос, осветилось при появлении Гарри. Женщина встала и сжала своей костлявой рукой руку гостя: — Арри… Арри, как вы? — Спасибо, все хорошо, миссис Пайпер. — Я так расстраивалась, что Берни бросил общаться с вами, а стал тратить время на этих людей в Челси… — Она оборвала себя. — Вы знали, что он поехал воевать в Испанию? — Нет. Боюсь, я уже несколько лет не получал вестей от Берни. Мы потеряли связь. Миссис Пайпер вздохнула: — Такое ощущение, будто он и не был в школе, ничего в нем не изменилось, кроме манеры речи. Извините меня, садитесь. Хотите чая? — Нет. Нет, спасибо. Что… что случилось? Дядя не смог мне толком объяснить. — Месяц назад мы получили письмо из британского посольства. В нем говорилось, что в феврале произошло какое-то сражение и Берни пропал без вести. Оно было такое короткое и отрывистое. — Глаза женщины наполнились слезами. — Отец говорит, это значит, он мертв, просто тела не нашли. Гарри сел напротив женщины. На столе лежал конверт с яркой испанской маркой. Миссис Пайпер взяла его, повертела в руках: — Берни заскочил к нам как-то в октябре и сказал, что собирается идти воевать с фашистами. Посмотрел на меня так дерзко, знал, что я стану возражать. Но больше всего это повлияло на его отца. Берни даже не задумался, но я видела, как муж поник, когда услышал новость, будто из него выпустили воздух. Это его прикончит. — Она посмотрела на Гарри мутными глазами. — Знаете, иногда дети распинают на кресте своих родителей. — Мне очень жаль. — Вы же потеряли своих? — Да. — Пит не зайдет к нам, он уверен, что Берни мертв. — Миссис Пайпер потрясла письмом. — Хотите взглянуть? Оно от английской девушки, с которой Берни там познакомился. Гарри вынул из конверта и прочел письмо. Оно было отправлено три недели назад. Уважаемые мистер и миссис Пайпер! Вы меня не знаете, но мы с Берни были очень близки, и я захотела написать вам. Я знаю, что посольство сообщило вам о Берни — его считают пропавшим без вести. Я работаю здесь на Красный Крест и хочу, чтобы вы знали: я пытаюсь узнать о нем больше, вдруг он еще жив. Добыть информацию трудно, но я не брошу попыток. Берни был таким прекрасным человеком. Искренне ваша, Барбара Клэр — Я не понимаю, что она имеет в виду, — сказала миссис Пайпер. — Пишет, что он может быть еще жив, а потом, что он был прекрасным человеком, как будто он уже мертв. — Такое ощущение, что она надеется вопреки всему, — сказал Гарри и отложил письмо. Сердце у него упало; он начинал верить, что Берни больше нет. — Он писал нам о ней, знаете, в Рождество. Сказал, что встретил в Испании английскую девушку. Она, наверное, в ужасном состоянии. Мне горько думать, что она там совсем одна. — Вы написали ей? — Сразу, но ответа не было. — Миссис Пайпер тяжело вздохнула. — Вероятно, письма не всегда доходят. Я подумала, вы говорите по-испански, может, вы знаете страну? — Я не был в Испании с тридцать первого года, — нерешительно произнес Гарри. — Какую сторону вы поддерживаете? — вдруг спросила мать Берни. — Никакую, — покачал головой Гарри. — Я думаю, что все это большая трагедия. — Мне прислали компенсацию из Испании, но зачем мне деньги, мне нужен Берни. — Миссис Пайпер посмотрела в глаза Гарри. — Вы съездите туда? Попытаетесь найти девушку, узнать, что случилось? — Она подалась вперед и взяла его руку обеими своими. — Понимаю, я прошу о многом, но вы так хорошо дружили. Если бы вы могли узнать наверняка, узнать, есть ли хоть тень надежды. Через два дня после визита к миссис Пайпер Гарри сел на поезд до Мадрида. Ему удалось забронировать номер в отеле. В туристическом агентстве его предупредили, что вокруг будет полно журналистов, только они тогда ездили в Испанию. Из окна поезда Гарри повсюду видел лозунги, провозглашавшие войну рабочих. Стояла теплая и свежая кастильская весна, но люди выглядели угрюмыми, готовыми бороться. По прибытии в Мадрид Гарри удивился, насколько все изменилось со времени его первого визита: всюду висели огромные плакаты, кругом было полно солдат и милиции, люди ходили с напряженными, встревоженными лицами, несмотря на пропагандистские речи, звучавшие из громкоговорителей в Сентро. Газеты полнились сообщениями о попытке «троцкистско-фашистских» предателей совершить переворот в Барселоне. Он поселился в отеле рядом с проспектом Кастельяна. У Гарри был адрес Барбары, но ему хотелось сперва немного сориентироваться самому. После обеда он пошел прогуляться по Ла-Латине в Карабанчель. Путь был знакомый, так они ходили с Берни в тридцать первом в гости к Мера. Вспомнилось, какая жара стояла тем летом и их тогдашняя беззаботность. Чем дальше к южной части города он продвигался, тем меньше встречалось прохожих. Солдаты смотрели на него с подозрением. Многие улицы были перегорожены кое-как сложенными из булыжников мостовой баррикадами с узкими разрывами для пешеходов. Улицы без мощения превратились в моря грязи. Слышались звуки артобстрела, время от времени в отдалении свистели и взрывались снаряды. Гарри повернул назад и с тошнотворным чувством в животе подумал: «Неужели Мера до сих пор живут в Карабанчеле?» Вечером в отеле он познакомился с одним журналистом — циничным, похожим на ученого мужчиной по фамилии Филлипс. Гарри спросил его, что произошло в Барселоне. — Русские заводят свои порядки. — Журналист рассмеялся. — Какие там троцкисты. Ни одного нету. — Значит, это правда? Русские подчинили себе Республику? — О, ничего страшного. Они теперь управляют всем; у них есть свои пыточные камеры в подвале на Пуэрта-дель-Соль. Видите ли, они вытащили козырную карту. Если правительство их заменит, Сталин скажет: хорошо, мы прекращаем поставки оружия. Он даже вынудил их отправить золото из Банка Испании в Москву. Не скоро же они его теперь увидят. — Я рад, что мы в это не вмешиваемся, — покачал головой Гарри. Филлипс снова захохотал: — Не вмешиваемся? Не смешите меня. Если бы Болдуин в прошлом году позволил французам поставлять Республике оружие, они бы к русским и на милю не подступились. Это наша ошибка. Республика рано или поздно падет. Немцы и итальянцы массово шлют сюда оружие и людей. — А что потом? Филлипс вытянул руку в фашистском приветствии: — Sieg heil, старина! Еще одна фашистская власть. Ну, мне пора ковылять в постель. Завтра делаю репортаж из Каса-де-Кампо, не повезло мне. Жаль, не захватил свою жестяную шляпу. На следующий день Гарри пошел в штаб-квартиру Красного Креста и спросил мисс Клэр. Его проводили в кабинет, за заваленным стопками бумаг столом на козлах сидел изможденного вида швейцарец. Они заговорили на французском. Чиновник посмотрел на Гарри очень серьезно: