— Думаю, нога пострадала сильнее, но руку псы тоже прихватили. Вам помочь? — Все в порядке, — покачала София головой и повернулась к брату. — Придется тебе найти где-нибудь другие брюки. С этими словами девушка принялась разрезать штанину. Энрике закусил губу, чтобы не закричать от боли. Нога выглядела жутко, вся в следах зубов и длинных ранах в тех местах, где собакам удавалось разодрать кожу. София сняла с Энрике пиджак и разрезала рукав рубашки, под которым тоже обнаружились укусы. Она достала из ящика пузырек с йодом: — Будет сильно щипать, Энрике, но иначе раны загноятся. — Есть какие-нибудь симптомы бешенства? — с волнением спросил он. — Так сразу не поймешь, — тихо ответила София. — Собаки вели себя странно? Шатались? Моргали? — Одна шаталась, овчарка, — тревожно ответил Энрике. — Это плохо, сеньор? София посмотрела на Гарри, на ее лице застыл страх. — Я попал в нее камнем, она сперва бросалась на меня. Потому и хромала. На вид собаки не были больны. — Тогда есть надежда, — сказала София. — Эти псы опасны, их нужно уничтожать! — выпалил Гарри. — Да, в один прекрасный день правительство что-нибудь для нас сделает, — отрезала девушка. Она промывала раны. Гарри молча наблюдал, удивляясь ее холодному профессионализму. — София должна была стать врачом, — прохрипела с кровати старуха. Гарри повернулся к ней и робко спросил: — Правда? — Из-за войны пришлось оставить учебу, — не отрываясь от дела, бросила девушка. — Ваш брат должен показаться врачу. — Мы не можем себе этого позволить, — резко ответила София. — Я прослежу, чтобы раны не загноились. — Я могу заплатить. — Гарри помялся. — В конце концов, я спас его и должен позаботиться об остальном. София взглянула на него: — Вы можете кое-что сделать для нас, сеньор, и это не будет стоить вам денег. — Все, что в моих силах. — Не докладывайте об этом. Брат сказал на лестнице, вы знали, что он за вами следил. Он делал это только потому, что нам нужны деньги. Гарри посмотрел на Энрике: тот сидел весь перемотанный бинтами и был похож на усталого, перепуганного мальчика. — Старшина нашего квартала — чиновник из Фаланги, ответственный за этот дом, — знал, что нам трудно живется, и пообещал найти Энрике работу. Мы расстроились, когда узнали, в чем она состоит, но нам нужны деньги. — Я знаю, — сказал Гарри. — Ваш брат все объяснил. София прищурилась: — Значит, вы спрашивали, чем он занимался. — А вы бы не стали? Девушка выпятила губы. — Как знать, — ответила она. София не сводила глаз с Гарри. Лицо ее было серьезным, но она не оправдывалась. Он почувствовал, что София не из тех, кто ищет оправданий. — Слава Богу, Рамона не было внизу у лестницы, — сказал Энрике. — Да, это дает нам шанс. Мы можем объяснить, что на Энрике напали собаки, но не станем упоминать про вас. Вероятно, ему даже будут платить, пока он не поправится. — А когда мне станет лучше, сеньор, вам не придется беспокоиться из-за слежки, если вы будете знать, что это всего лишь я, — добавил Энрике. — Буду говорить, что вы просто выходили подышать свежим воздухом, до сих пор вы только этим и занимались, насколько я видел. Гарри засмеялся и покачал головой. Энрике тоже издал нервный смешок. София нахмурилась. — Простите, — сказал Гарри. — Простите меня, просто все это так странно. — Мы так постоянно живем, это наш мир, — сердито отозвалась София. — Вы ведь знаете, в этом нет моей вины, — ответил Гарри. — Ладно, я ничего не скажу. — Спасибо вам, — поблагодарила София. Девушка облегченно вздохнула, достала пачку дешевых сигарет, протянула одну брату и предложила закурить Гарри. — Нет, спасибо. Энрике глубоко затянулся. С кровати раздался громкий храп: старуха заснула. — Как она? — спросил Гарри. Девушка с нежностью посмотрела на больную мать: — Все время спит. У нее случился удар, когда она узнала, что папу убили, он служил в милиции. — А Пакито — ваш младший брат? — кивнув, спросил Гарри. — Нет. Он жил в квартире напротив вместе с родителями. — София посмотрела на Гарри немигающим взглядом. — Они были профсоюзные активисты. В прошлом году я как-то раз вернулась с работы и увидела, что дверь их квартиры открыта, стены испачканы кровью. Родителей забрали, а мальчика оставили одного. Мы приютили Пакито, чтобы он не попал к монахиням. — С тех пор он так и не пришел в себя, — добавил Энрике. — Мне очень жаль. — София работает на молокозаводе, — пояснил Энрике, — но этого недостаточно, чтобы содержать нас четверых, сеньор, вот почему я взялся за это дело. — Я ничего не скажу, — тяжело вздохнул Гарри. — Обещаю. Все хорошо. — Только прошу вас, сеньор, не водите меня больше на ту площадь, — робко пошутил Энрике. — Не буду, — улыбнулся Гарри. Он ощутил странное родство с этим молодым человеком, который стал шпионом поневоле под влиянием обстоятельств. — Странное место выбрал для прогулки дипломат, — заметила София и пристально посмотрела на Гарри. — Я был знаком с одной семьей. Давно, еще до Гражданской войны. Они жили на площади, где на нас напали собаки. Этот квартал разбомбили. — Он вздохнул. — Что стало с этими людьми, я не знаю. — Там теперь никого не осталось. — София с любопытством посмотрела на Гарри. — Значит, вы бывали в Испании раньше… до всего этого? — Да. Девушка кивнула, но ничего больше не сказала. Гарри встал: — Я ни словом не обмолвлюсь об Энрике. И пожалуйста, позвольте мне заплатить за врача. София затушила сигарету в пепельнице: — Нет. Спасибо, вы столько для нас сделали. — Прошу вас. Пришлите мне счет. Он достал листок бумаги, написал свой адрес и подал Софии. Она поднялась и взяла его. Тут Гарри сообразил, что Энрике наверняка известно, где он живет. — Мы к вам как-нибудь заглянем, — уклончиво сказала девушка. — Благодарю вас, сеньор… Бретт. Так, кажется, вы назвались? «Р» она произносила раскатисто. — Да. Девушка мрачно кивнула: