— Было бы здорово. — Гарри немного помолчал. — Можешь рассказать поподробнее об этом деле? Сэнди улыбнулся и покачал головой: — Пока нет. Вопрос конфиденциальный. — Он посмотрел на часы. — Мне пора идти, у меня встреча в Еврейском комитете. — Барбара говорила, что ты помогаешь беженцам. — Да, они перебираются через Пиренеи. Пытаются попасть в Португалию на случай, если Франко вступит в войну и отправит их обратно к Гитлеру. Некоторые по прибытии очень плохи, мы помогаем им привести себя в порядок, оформляем документы. — Сэнди робко улыбнулся, будто стеснялся своей благотворительности. — Мне нравится помогать им, наверное, я сам отчасти Вечный жид. — Он выпрямился на стуле. — Ну, мне пора. Я угощаю. Но нам нужно будет снова встретиться. Я почти всегда здесь в это время. Гарри отправился домой. На улице по-прежнему было холодно и сыро. Ему то и дело вспоминался разговор Маэстре с Хиллгартом, строгий наказ последнего забыть Хуана Марча и рыцарей Святого Георгия. Может ли посольство быть вовлечено в подкуп министров? По зрелом размышлении такая деятельность выглядела слишком опасной авантюрой, Франко вполне мог узнать о ней. И что тогда? Гарри покачал головой, в поврежденном ухе опять ощущалось напряжение и слабое, надоедливое жужжание. Вероятно, виной тому была сырая погода. Ему вспомнились слова мисс Макси, что они не смогут выиграть эту войну, действуя прямо и открыто. Что же еще она говорила — о людях, которые вовлекаются в политику, где действуют крайними мерами? «Иногда дело не только в политике, но и в азарте». Сэнди всегда нравилось рисковать. Может, потому он и оказался здесь? Гарри снова подумал о евреях. Да, были в Сэнди и хорошие стороны. Он помогал людям, если ему выпадал случай: так, например, он делился знаниями об окаменелостях или взялся направлять в жизни Барбару. Так казалось со стороны. Нужно было вернуться в посольство и доложить о своих успехах. Начальство обрадует предложение Сэнди войти в одну из его схем. Разумеется, это могло быть что-то другое, вовсе не золото, однако Гарри все думал о рыцарях Святого Георгия и о том, что все это могло означать. А если они проиграли, победу в борьбе за поддержку Франко одержали фалангисты и Испания вступит в войну? Люди вроде Маэстре будут в опасности. Вероятно, генерал не отказался бы вывезти свою дочь за пределы страны, имей он такую возможность. Гарри заметил, что дошел уже почти до Толедских ворот. Он резко остановился и стал глядеть на проезжавшие мимо повозки и раздолбанные старые машины. Некоторые имели такой вид, будто ездят по дорогам уже лет двадцать, да, вероятно, так и было. Рядом пропыхтел газоген. Прошла уже почти неделя, а Гарри так и не знал, отвела ли София Энрике к врачу. А вдруг он заболел бешенством? Гарри слышал, китайцы верят, будто если вы спасли жизнь человеку, то связаны с ним навечно, но он понимал, что его мысли возвращаются к этой семье из-за Софии. Он немного поколебался, потом перешел дорогу и направился в сторону Карабанчеля. Улица, где жила София, как и все остальные в этом квартале, была тиха и пустынна. Наступали сумерки, когда Гарри оказался перед ее домом. Двое детей, которые катали взад-вперед старое колесо от телеги, остановились и посмотрели на него. Их босые ноги раскраснелись от холода. Гарри устыдился своего теплого пальто и шляпы с широкими полями. Он шагнул в темный подъезд, немного помедлил, потом поднялся по влажным ступеням и постучал в дверь. Тут же открылась дверь в соседнюю квартиру, и из нее вышла пожилая женщина. У нее было круглое морщинистое лицо и холодные острые глаза. Гарри приподнял шляпу: — Buenas tardes. — Buenas tardes, — подозрительно ответила старуха в тот момент, когда в дверном проеме появилась София и удивленно взглянула на Гарри большими карими глазами: — О… Сеньор Бретт. Гарри снова приподнял шляпу: — Buenas tardes. Простите, что беспокою вас. Я только хотел узнать, как Энрике. София бросила взгляд на соседку, которая с любопытством разглядывала Гарри, и сказала ей довольно суровым тоном: — Buenas tardes, сеньора Алива. — Buen’dia, — буркнула старуха, закрыла дверь и засеменила вниз по ступенькам. София посмотрела ей вслед, затем повернулась к Гарри. — Прошу вас, входите, сеньор, — мрачно, без улыбки, пригласила она. Гарри проследовал за ней в сырую, холодную гостиную. Старуха на кровати здоровой рукой играла с мальчиком в шашки. При виде Гарри тот весь сжался и отодвинулся к стене. Женщина обняла его. — Buenas tardes, — поздоровался с ней Гарри. — Как вы? — Хорошо, сеньор, благодарю вас. Энрике сидел за столом, его нога, обмотанная бинтами, лежала на подушке. По лицу было видно, что парня лихорадит, однако при виде Гарри он просветлел: — Сеньор, как приятно снова вас видеть! Он весь подался вперед и пожал своему спасителю руку. — Как ваша нога? — Плохо. Сестра промывает раны, но лучше не становится. — Нужно время, — заметно смутившись, сказала София. На столе лежало несколько детских рисунков. Гарри посмотрел на них, и его глаза округлились. Двое гвардейцев — их зеленая форма с отделкой из желтой тесьмы раскрашена в совершенно точный оттенок — стреляют в женщину, из тела которой красными фонтанчиками бьет кровь. Рядом другой гвардеец, повешенный на фонарном столбе, маленький мальчик тянет его вверх на веревке. Однако эта картинка была перечеркнута толстыми черными линиями. — Это Пако сделал, — тихо пояснила София. — Он сперва рисует, потом зачеркивает картинки и расстраивается. Только мама умеет его успокоить. Сегодня утром он такой поднял шум, я думала, сеньора Алива прибежит. Гарри посмотрел на мальчика и не мог придумать, что сказать ему. — Сеньор Бретт, — робко сказала София, — могу я поговорить с вами на кухне? — Конечно. Гарри прошел вслед за ней в комнату с бетонным полом, вдоль стен которой стояли дешевые шкафы. Вечерело. София щелкнула выключателем, и по кухне разлился свет тусклой лампочки. Здесь было чисто, только раковина полна немытой посуды. София проследила за взглядом Гарри: — Мне теперь приходится готовить для всех и убирать одной. — Нет… я ничего не имел… — Прошу вас, садитесь. — Она указала на стул у кухонного стола, сама села напротив, сложила перед собой маленькие руки и задумчиво посмотрела на него. — Я не ожидала, что вы вернетесь. — Я не получил счет за услуги врача, — улыбнулся Гарри. — Я надеялась, нога у Энрике сама пройдет. — Девушка вздохнула. — Но рана загноилась. Думаю, да, ему нужен доктор. — Мое предложение в силе. — Простите меня, сеньор, но почему вы нам помогаете? — нахмурилась София. — Энрике шпионил за вами. — Просто я почувствовал причастность к этой истории. Прошу вас, это всего лишь счет от врача, я в состоянии помочь вам. Мне это вполне по средствам. — Эта старуха из соседней квартиры… если она прознает, что я беру деньги у иностранного дипломата… Ясно, какие у нее возникнут мысли. Гарри покраснел. София и сама так думает? — Простите. Я не хотел ставить вас в неловкое положение. — Он приподнялся со стула. — Я хотел лишь вам помочь. — Нет, что вы. Я понимаю. Пожалуйста, останьтесь, — сказала София просительным тоном. — Но это удивительно. Иностранец предлагает нам содействие после того, что сделал Энрике. — Она закусила губу. — Думаю, моему брату нужен этот новый пенициллин. — Тогда позвольте мне помочь вам. Я понимаю, жизнь… трудная. Тут улыбка осветила лицо девушки. — Хорошо. Спасибо вам. — Приведите врача, купите лекарства, необходимые вашему брату, и пришлите счет мне. Больше вам ничего не нужно делать. София явно испытывала неловкость: — Извините меня, сеньор Бретт, вы спасли жизнь моему брату, а я даже не поблагодарила вас как следует. — Это ничего. — Все теперь друг друга подозревают. — Она встала. — Приготовить вам кофе? Он, конечно, не такой, как вы привыкли. — Да, спасибо. Девушка наполнила водой из-под крана большой черный чайник. — Ох уж эта старая ведьма, которую вы видели на лестнице! Теперь Энрике болен, и она хочет, чтобы мы отдали Пакито в церковный приют. Но мы не хотим. Там ничего хорошего. — Правда? Гарри собирался было сказать, что знает женщину, которая работает волонтером в одном из приютов, но передумал. София подала ему чашку кофе. Он взглянул на девушку. Откуда у нее такое самообладание, такая энергия? Волосы у Софии были черные, как деготь, но, когда на них падал свет, отливали рыжиной. — Вы давно работаете в посольстве? — спросила София. — Вообще-то, всего несколько недель. Меня уволили из армии по инвалидности. — Значит, вы воевали? — В ее голосе прозвучали нотки уважения. — Да. Во Франции. — И что с вами случилось? — Немного повредило ухо: рядом взорвался снаряд. Постепенно становится лучше. — Говоря это, Гарри ощущал давление в голове, которое никуда не делось. — Вам повезло. — Да. Думаю, повезло. — Он замялся. — У меня еще был легкий военный невроз. Теперь он прошел.