- ... давно хотел предложить! Да все боялся, не примете! Осознание причины пришло следом за сказанными словами. Принкипо, к большому сожалению, совсем не Карелия. Ласковое Мраморное море - не студеное Белое. Труд писателя - не соловецкий лесоповал. То есть загибаться от голода и холода семья Троцких будет долго, очень долго, а вернее всего - никогда. Между тем пошел уже третий месяц, как никто не пишет воззвания и письма в СССР, не ищет союзников в Москве, Париже и Берлине, не мешает Сталину готовить чудовищную коллективизацию, а Гитлеру пожинать голоса озверевших от безработицы избирателей. Наконец, не издается самое простое и очевидное - Бюллетень оппозиции! Денег нет даже на почтовые марки! А значит, советское окно Овертона продолжает скользить в ад великого террора и чудовищной войны. Скоро будет поздно! Моя рука сама собой полезла в карман пиджака: - На первое время... чек на две тысячи долларов вас устроит? Как там вождь писал в Бюллетене? Против бюрократизма! Против оппортунизма! Против авантюризма! За возрождение ВКП и Коминтерна на основах ленинизма! За международную пролетарскую революцию! Все равно из этой глупости ничего стоящего не выйдет. Однако лучше делать вид, чем ничего. \\\*Далеко не безобидное обвинение. В "Правде" от 30-го марта 1930 была напечатана статья Ярославского "Слева направо", посвященная "переходу" левой оппозиции Троцкого... в лагерь социал-демократии (то есть "вправо", на позиции "контрреволюции").\\\ \\\**Изменение в сельском хозяйстве развивающихся стран в 1940-х -- 1970-х годах, приведшее к значительному увеличению продуктивности. Например в Мексике (на родине этой революции) за 15 лет урожайность зерновых выросла в 3 раза.\\\ \\\***Теория выдвинута Л.Д. Троцким еще до изгнания, противопоставлялась построению "социализма в отдельно взятой стране". Дальнейшее развитие - "Бюрократический коллективизм" (Бруно Рицци, 1939 год), с которым Л.Д. Троцкий до последнего не соглашался в деталях (например, отрицал отождествление сталинизма и фашизма).\\\ \\\****В реальной истории Л.Д. Троцкий сохранял подобное отношение к СССР до второй половины 30-х годов, причем зачастую - против позиции своих же соратников.\\\ \\\*****Группа парижских "троцкистов" в мае 1929 года оказалась изрядно обескуражена личной встречей с лидером на Принкипо. Несмотря на все попытки, в том числе повторную встречу летом 1930 года, сотрудничество "не пошло".\\\ \\\******В реальной истории Л.Д. Троцкий расплатился в основном благодаря начатой еще в Алма-Ате книге "Моя жизнь", отрывки из которой публиковались в газетах начиная с ранней осени 1929 года. Позже его литературные гонорары выросли до существенной величины - нескольких десятков тысяч долларов в год.\\\ * * * Низкое небо Гамбурга плакало промозглым мелким дождем. Дым из обоих труб океанского лайнера мягко стелился в сторону выглядывающей из-за бурой громады складов стальной дуги моста. Там как-то совсем незаметно расплывался в облака, да так быстро, что верхняя часть фермы терялась в серо-сизой хмари. - Albert Ballin,* - прочитал я название вслух. Белые буквы, выведенный на борту причудливой готикой, казалось, нависали прямо над низким зданием морского вокзала. Рука Марты судорожно сжалась в моей ладони: - Нам туда, - кивнула она в сторону, мимо осаждающей двери третьего класса толпы. - Как никак первый класс, - скривился я. И тут же сорвался на вывернувшегося невесть откуда попрошайку: - Geh weg! - Лови! - крупная серебрушка, не иначе в пять марок, полетела из руки Марты ловко перехватившему монетку костыльнику. - Прощай, Дойчланд! - добавила девушка, словно извиняясь. - Хлеб купи, а не дозу! - кинул я в спину болезненно худому, едва одетому, но при этом быстрому и верткому ветерану Великой войны. Может послушает, продержался же он как-то десять лет мира? Если сейчас наркоманов в Германии - как нищих на паперти православного храма, страшно подумать, что творилось сразу после демобилизации. Чуть не у каждого вернувшегося с фронта офицера, а то и унтера, в кармане подарочная аптечка, в которой набор игл, шприц и ампулы с героином. Рядовые отстали ненамного, у них в ходу вариант подешевле - "ускоренный марш", с пояснением на этикетке: "ослабляет чувство голода и усиливает выносливость". Он же кокаин в таблетках.** Какого труда мне стоило отвести Марту от заразы?!*** Едва завелись деньги, какие-никакие столичные знакомства, подруги... ее потянуло на модную дорожку. А тут, как назло, даже среди вполне приличных дам принято таскать чертов порошок в пудренице, да нюхать его ничуть не скрываясь, в кафе, на службе или в трамвае, проще чем сигарету закурить в 21-ом веке. Хорошо хоть я успел вернуться вовремя, пока привычка не стала зависимостью. Вообще надо признать, осень и большая часть зимы 1929 года пролетели незаметно. Неделю после Принкипо, никак не меньше, я прокувыркался в постели с Мартой. Две - с ней же, но в каморке офиса, за разбором накопившихся канцелярских мелочей. Месяц с лихвой ушел на продажу "Kinderluftballons", на фоне восторженного просперити "золотых двадцатых"**** дело оказалось сильно проще, чем я опасался. Зато волокита с оформлением, напротив, так и шептала на ухо доплатить Троцкому за его антибюрократический лозунг отдельно, по двойной ставке. После трансклерковского марафона биржевой крах прошел спокойно и размеренно, примерно как охота на слона в зоопарке. С утра занять побольше акций, сколько дадут под залог имеющийся наличности, тут же продать, ближе к вечеру откупиться бумагами, подешевевшими на десяток, а то и два процентов, вернуть их держателю. Что может быть проще? Главное не соваться в омут биржи, где в эти дни царит тяжелый коллективный психоз. "Акционеры" с вытаращенными глазами по-броуновски клубятся вокруг белесых от плохо стертого мела котировочных досок, кричат на миллион голосов, а еще машут руками как артистки женского бокса на ринге. Есть телефон. Есть понимающие тему брокеры. Их стараниями к утру среды мой капитал составил без малого сто двадцать тысяч долларов. Пока не богатство, но уже - состояние. Плюс к этому, порядка тридцати пришлось на долю девушки, которую хоть и с немалым трудом, но все же удалось уговорить поставить на кон собственную долю. Деньги, черт бы их попрал! С точки зрения Марты, крупный счет в банке - квинтэссенция абсолютного счастья. Она еще не знает, что богатые тоже плачут. Мне же нужно неизмеримо больше - годный инструмент для игры в жизнь. Получить я его сумел, а вот с использованием - впору ставить статус "все сложно". Совсем недавно, по дороге из Турции, я было окончательно решился - гори все синим пламенем! Люди готовы биться смертным боем ради ничтожного "барского лужка", умирать за идиотские, вбитые газетными передовицами идеи, стрелять в затылки классово чуждых женщин и детей, раболепно прославлять палачей, писать миллионы паскудных доносов на соседей, загонять во рвы и лагеря смерти неправильные нации. Или, что куда страшнее, - без затей и всякой выгоды радоваться сдохшей у соседа корове или рухнувшим башням WTC. Умудренные сединами отцы семейств, при авторитете и должностях, все, за редким исключением, наделись на крючок пропаганды - как последние кокаинисты. Именно они, а никакие не фанатики-коммунисты столкнули мир в кровавое безумие. К чему спасать придурков, вздумавших устроить семейную вечеринку на территории десятикиловольтной подстанции? У меня есть прямой путь в Валинор, он же - сияющий огнями Нью-Йорк. Купить квартирку на Манхэттене с видом на Центральный парк, почему нет? Там никто не помешает аккуратно играть на бирже, а полученные нетрудовые доходы вкладывать в персональное хобби - скромную лабораторию по исследованию полупроводников. Хвала институтским конспектам и не чуждым конспирологии преподам, кое-какие фамилии у меня есть. Так что смогу в помощь себе, любимому, выкупить у большевиков блестящего экспериментатора Олега Лосева, по части теории разорить нацистов на гениального Оскара Хайла, заодно прихватить из Ленинграда его женушку, товарища Агнессу Арсеньеву.***** Глядишь, появится году к тридцать пятому в этом мире первый транзистор, к пятидесятому - полноценная полупроводниковая ЭВМ. А там и до Интернета рукой подать. Что еще надо человеку, чтобы встретить старость? Уже куплены тяжелые, напоминающие безразмерные сундуки морские чемоданы, выбрано судно, каюта, оплачены билеты. Да только на душе, чем дальше, тем гаже. Как не крути, задача "трех нет" не решена. Следовательно, отъезд в Америку - суть трусливое бегство. Я пытался призвать на помощь здравый смысл. Что для меня Вторая мировая или Великая Отечественная? Много ли я знаю про них? Всего лишь несколько глав в учебниках, зазубренные на уроках и на следующий же день благополучно забытые даты битв, десяток фамилий полководцев, ритуальные ленточки на антеннах машин и красные флаги на экране телевизора ко дню Победы. Спасение рядового Райана и Перл Харбор, Штрафбат и Утомлённые солнцем. Не более чем набор мифов, теперь я это понимаю лучше чем кто-либо в мире. Все увертки пропаганды кроет один факт. Ближе к ночи, стоит лишь сомкнуть глаза, вокруг меня собирается безбрежное море голов. Двадцать, тридцать, пятьдесят миллионов призрачных мертвецов - считая русских, немцев, китайцев. На время их можно прогнать, полстакана водки или коньяка действуют безотказно. Но каждый новый день они подходят на шаг ближе! Сколько раз я пробовал оправдаться? Изобретал аргументы: до войны еще целых десять лет, куча времени, чтобы остановить бесноватого австрияка; создавать новый мир нужно пером, десятками и сотнями писем, а не глупым метанием по Европе. Вынашивал план найма киллера для Гитлера. Воображал сонм потенциальных союзников на противоположной стороне океана. Или же, наоборот, кидался в крайность ортодоксального марксистского детерминизма, который нашептывал - что ни делай, страшное непременно произойдет. Нацизм неизбежен как приход зимы, противоречия Версальского мира заложили неизбежный реванш. Исчезнет один фюрер, на его месте волшебным образом появится другой, еще кровавее и коричневее. Результатом стало нехитрое знание: самообман - занятие неблагодарное. Самокопание того хуже. Память услужливо вернула подзабытые ощущения бегства по карельской тайге: ежесекундный страх, нечеловеческую усталость, голод, стылую воду озер и рек, смертельную топь болот, лай собак и сочные шлепки чекистких пуль по стволам деревьев. Соседей по нарам, мертвых и, возможно, пока живых. Отправленного по гибельному зимнему этапу старика-учителя, профессора филологии Кривач-Неманца. Авдеича, напарника по лагерю и его несчастную дочь. Всем этим призракам прошлого не требовалось подходить близко. Я узнавал их лица в толпе. Они спрашивал: ты отомстил за нас? Но самым жестоким из моих судей оказалась Татьяна - нагая дафна Кемперпункта. Та самая, что бросила вызов главвертухаю Курилко. Взгляд ее глаз преследовал меня неотступно - ведь там, в концлагере, я поклялся отомстить за нее! Она, быть может, все еще жива! А если нет? Тем более! Сколько их еще в Советской России, прекрасных, несломленных, нерастоптанных в соловецкую пыль тяжелыми большевистскими сапогами? Два года назад, в тайне от самого себя, я думал об орденах и медалях. Мечтал стать знаменитым, хоть в отчаянном прыжке, но дотянуться до упоминания своей фамилии на страниц учебников. На подвиги меня толкало честолюбие... наивный глупец! Теперь мне известна страшная правда: жажда славы - ничто против груза ответственности. Перелом случился в канун двенадцатой годовщины русской революции. Для начала я отрезал себе путь отступления, то есть сдал билет на Albert Ballin. Затем пережил недельный скандал - уладить отношения с Мартой без смертоубийства оказалось непросто. Мне очень хотелось отправить ее в в новую жизнь свободной, богатой и красивой невестой. Не вышло: в законах Веймарской республики "развод по взаимному согласию" как понятие начисто отсутствует. Самое близкое по смыслу, так называемое "злонамеренное оставление супруга", можно предъявлять не ранее чем через год. Пришлось ограничиться набором простых инструкций: не подходить к бирже ближе чем на пушечный выстрел, и вообще, ничего серьезного не покупать до 32-го года. После 33-го - собрать пакет акций крупных табачных компаний.****** С этого и жить. Она же... решила ждать меня за океаном. Ждать и дождаться. Я обещал! Она верила мне, верила со слезами на глазах, так умеют верить только женщины. Верила искренне, истово, но точно знала - мы расстаемся навсегда. Она никогда не читала Толкиена, поэтому не надеялась на орлов. Я обещал! Поэтому обманывал, как мужчина, по давней традиции выбравший самое простое - поход и битву. Очень удобно - нет смысла беспокоиться о завтрашнем дне, он, может, и вовсе не наступит. ... Позади таможенные формальности, погружен багаж. Улетают последние мгновения. Столбики дыма из труб малявок-буксиров забугрились черными клубами. Около швартовых пушек суетится портовая команда. Мы в последний раз обнялись у трапа; такую привилегию имеют только пассажиры первого класса, остальные - машут руками с трибуны на крыше вокзала. Мокрый снег скрыл слезы. \\\*Спущен на воду в 1922 году, с 1935 - "Hansa", с 1953 по 1980 - "Советский союз".\\\ \\\**Например одна только фирма Merck в Дармаштадте произвела в 1912-1914 годы около 21 тонн кокаина, а во время Первой мировой - более полутора тонн в месяц.\\\ \\\***По данным 1924 года, из 548 опрошенных проституток Москвы 410 потребляли наркотики. Не думаю, что ситуация в Берлине отличалась принципиально.\\\ \\\****Экономика Германии в 1924-1929 годах бурно росла. Объём промышленной продукции к возрос к 1928 году до 122% от уровня 1913, доходы населения превысили последний почти на 20%.\\\ \\\*****О.В. Лосев - изобретатель кристадина (1922 год). Умер от голода в блокадном Ленинграде. О. Хайл - немецкий физик, запатентовал принцип действия полевого транзистора (1935 год). А. Арсеньева - супруга О. Хайла, в 1935 не смогла выехать из СССР, позже - профессор ЛГУ.\\\ \\\******Доллар, вложенный в табачную компанию в 1900 году, к 2010 год принес бы 6,3 млн. -- в 165 раз больше среднего по промышленности США.\\\ * * * Дорога на войну, как и положено, началась с завещания. Нехитрое, можно сказать насквозь житейское дело... только не в моем случае. Прикинул и прослезился - для сохранения текстового и графического контента 21-го века, то есть без музыки и видео, требовалось никак не менее сотни тысяч кадров. Примерился было к Kodak нумер четыре, купленному для поездки в СССР чуду фототехнической мысли, и тут же, не задумываясь, отправил его в комиссионку. Широкая пленка чудо как хороша для художественных снимков, но в подобных количествах способна разорить даже миллионера. Вдобавок для ее хранения потребуется арендовать не ячейку банка, а все хранилище целиком. Взамен я рассчитывал купить готовый станок для микрофильмирования, на худой конец - специально придуманную под данный процесс камеру.* Реальность неприятно удивила - ничего подобного в продаже не имелось. Самые опытные профессионалы в ответ на мои вопросы недоуменно разводили руками. Только один из них что-то слышал о программе перевода манускриптов на фотопленку, затеянной пару лет назад в библиотеке конгресса США. Но где Берлин, а где Вашингтон! При всем богатстве выбора лишь Leica I** минимально соответствовала требованиям - работала на узкой тридцати пяти миллиметровой пленке, той же самой, что массово использовалась в кинематографе. Все остальные варианты требовали чего-нибудь пошире и ощутимо подороже. Возиться с кассетами на тридцать шесть кадров категорически не хотелось, хорошо что не только мне. Создатели Лейки случайно или умышленно оставили место для настоящего чита: можно за копейки купить большую катушку кинопленки, и потихоньку, в темноте, отматывать с нее нужные куски. Так что идея, можно сказать, лежала на поверхности. Доработанную напильником камеру я воткнул в большой "темный ящик", так что наружу торчал только объектив. Туда же пристроил профессиональные киношные катушки на две тысячи футов кинопленки, полную и, соответственно, пустую. Для управления получившейся сверхкамерой - вывел специальные светонепроницаемые нарукавники. Получилось удобно - правой рукой, изнутри и на ощупь, я перематывал пленку и нажимал спуск, левой, снаружи, - манипулировал экраном смартфона. Долгими часами, день за днем, полтора месяца. Восемь полных бобин, два чемодана. Зато проявка не составила труда: кинопроизводство в 20-х жило чудовищными по фотографическим меркам объемами, десятки мастерских были готовы удовлетворить любые прихоти как известных продюсеров, так и операторов-любителей. Хочешь присутствовать в процессе, лично контролировать, чтобы никто не лез с лупой к негативам? Порнуха, значит? Вот тут, уважаемый герр, у нас строчка в прейскуранте для вашего случая предусмотрена. Платите тройной тариф, и ни в чем себе не отказывайте. За сохранением нажитого непосильным трудом я отправился в Швейцарию, сейф Union Bank of Switzerland показался мне лучшим вариантом из всех возможных. Изрядная перестраховка, надо признать, в известном мне будущем Германия оставалась относительно доступной года до тридцать пятого. Однако мало ли что случится с историей после моего вмешательства? Условия просты. Доступ в архиву - исключительно личный, по кодовой фразе и росписи. В случае моей гибели, а точнее - отсутствия в течении трех лет, банкиры обязаны переслать сопроводительное письмо, флешку, двадцать тысяч долларов и весь архив в Англию, господину Капице, Петру Леонидовичу, действительному члену Лондонского Королевского общества. Мир должен получить второй шанс. Остаток денег с чекового счета, если таковой обнаружится, отойдет Марте. Ближе у меня тут все равно никого нет.