— Да как ты… — Наказание… Небеса мои, — прошептал Ингар и снова впился поцелуем. И как это у него получается? Как? Все мои благоразумные мысли смел, заставил стонать в те крошечные мгновения, когда отпускал, плавиться, словно свеча. Взгляд скользнул ему за спину… — А-а-а! Кричать я умела знатно, что тут скажешь. И вместо того чтобы отодвинуться от Ингара, словно ища защиты, прижалась теснее, широко раскрытыми глазами глядя на воду, усеянную алыми полыхающими цветами. Они словно были сделаны из огня, и каждый лепесток колыхался, как самое настоящее живое пламя. Красиво, конечно, до жути — ночь, укрывшая затихший сад, серебристые струи воды, безграничное звездное небо, алые, явно волшебные цветы. И мужчина рядом. Мое личное проклятие, так как забыть то, что он со мной недавно творил, не смогу никогда. Но и пугающе… тоже до жути. И волшебство момента стремительно стало таять, исчезать, убегать, как песок сквозь пальцы. В груди разливалась горечь. Ингар просто воспользовался ситуацией. И если бы я не остановилась… Колючие ежики, даже не хочу думать о подобном повороте событий. А все это… Колдовство! Чистой воды обман! Мошенничество! — Да как ты мог! — возмутилась я, освобождаясь и отплывая. — Яна! — крикнул Ингар, глядя на меня какими-то ошалевшими глазами. Пламя в них уже безумствовало, билось, словно зверь в клетке. Нырнула, оказываясь от мужчины подальше, стараясь не обращать внимания на алые сверкающие цветы. Возле камня, на котором лежал флакон с зельем, вспыхнула воронка портала. Я рванула к ней, не думая. — Яна! Стой! Не уходи… Не смей! Яна! Ингар почти рычал, выскользнув из-под струй водопада. Но меня было не остановить. И чувство — то светлое и пламенное, что до этого билось внутри, — переросло во что-то гадкое и противное. — Яна! Я выскочила на берег, схватила злополучный флакон, зацепив плащ, на котором он лежал. Ладно, одежда не будет лишней, а этот гад явно не обеднеет. — Яна! — Теперь мужчина рычал так, что дрожали деревья. Вдали, кажется, даже гремел гром, и сверкали молнии. Или это у меня так разыгралось воображение? Но я, не оглядываясь, шагнула в воронку портала. Ингар — Ты с ума сошел! В этот раз я не спорил, а был полностью согласен с отцом. — Ты… Дальше последовали такие ругательства, которые отец не употреблял даже тогда, когда наш дворец чуть не разнесла моя едва проявившаяся сила, а я просто пытался хоть немного прийти в себя. Не получалось. Мысли путались, сводясь к одной — кем надо быть, чтобы не узнать свою пару? Мной. И внутри от злости, бессилия и собственной сотворенной глупости все рычало и билось так, что хотелось выть. Девчонка совсем. Не подозревающая о том, кто я. Ничего не знающая о драконах. Абсолютно ничего. Ни истории, ни их силы, ни даже имен правящего рода. Нереально. Но это было так. И откуда она взялась? Как? Вовек не узнать. — Как ты посмел пройти с ней обряд линары, даже не поставив меня в известность? Сила отца била наотмашь, жестоко и больно. И я не устоял, сколько ни пытался, оказался перед ним на коленях, задыхаясь от жара в крови. — Отец, пожалуйста… выслушай. Он дернулся, откинул за спину нарядную косу, перевитую лентами с драгоценными камнями, которые я никогда не любил носить, уставился на меня. Во взгляде сквозило… удивление. — Повтори, что? — Выслушай меня, прошу. Он сел в ближайшее кресло, притянул бутылку вина, отпил прямо из горла, вытер рот рукавом, чего раньше не делал. Но и я ведь… никогда не просил. — Я не знал, что эта моя ийрия. Думал, Лар прислал кого-то отвлечься. — Ты хотел… после того как… узнал… что узнал… отвлечься с другой женщиной? Отец поднялся, гневно сверкая глазами, снова позволяя своей силе вырваться, ударить меня. Не больно, но ощутимо, поэтому и стыдно. Но гораздо хуже признаваться, как я не поверил в слова дайне о паре, посчитал их бредом, чьей-то уловкой, черным колдовством. Врагов у меня хватает. И да, темные горы Архарна, решил провести ночь с женщиной, используя единственный способ, чтобы убедиться: я еще свободен, могу развлекаться, не привязан к избранной богами незнакомке, словно цепями! Ненавижу! Внутри все пылает огнем, горит так, словно не хватает воздуха. — Отвечай! Сила отца снова склонила к земле, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством, сдерживать рык и горечь. — Да. Но почти сразу понял, что она не анарэ, слишком странно себя вела. Подумал, девчонка развлекается. Даже нужное ей зелье сделал. — Это какое? — «Поцелуй смерти». Я не мог не сказать. Отец все равно узнает. Да и лгать ему… клятва верности не позволит. Либо молчу, либо говорю правду. — Что? Молния, которая отозвалась на гнев отца, расколола что-то во дворце, вдали послышался визг слуг. Но они точно защищены и не пострадали от вспышки силы своего же правителя, так всегда было, сколько себя помню. — Она не сможет его использовать, если затеяла темное дело, ты же знаешь. — И поэтому, основываясь на подобных предположениях, ты забрался в мой кабинет и сотворил запрещенное зелье? Теперь сила отца била жестко, болезненно, вытягивая из меня остатки самообладания. — Отец, клянусь, я просто хотел развлечься и проверить, действительно ли та встреча с избранницей была! Как же, силы тьмы, трудно признаваться в собственной трусости! Да лучше бы я сотни раз умер! — И тут эта девчонка… А хватило всего одного поцелуя! И если бы… — А о своем народе ты подумал? — рявкнул отец так, что в кабинете выбило стекла, а холодный северный ветер, который откликнулся на зов отца, разнес документы по комнате. Я молчал. Снова накатил стыд. Не думал. Ни о чем тогда не думал. Особенно после того, как осознал, что Лар не присылал Яну и она понятия не имеет, кто я. Забавно же! А когда потянуло к девчонке — отозвалась сила, инстинкты, сердце, — не поверил собственным ощущениям. — Сын! — Я собирался с ней поплавать, — сказал совсем тихо, поднимая глаза на отца. — Поплавать, значит. — Да. — И стало быть, кровь в воде вы не смешивали? И линары просто так расцвели? — прорычал он. Хотел бы я опустить голову и не видеть молний в его глазах, но не мог. За все нужно платить, а за глупость — вдвойне. — Яна случайно поранилась, а потом я рассек ладонь, чтобы в зелье добавить кровь. И… — И? — Голос отца был подозрительно тих. Как ему объяснить, что, когда я увидел Яну в воде, у меня в глазах потемнело? Она была такой хрупкой, доверчивой, сладкой… Да я почти не соображал от пламени, которое билось внутри, грозя вырваться и смести все на свете. Какие слова подобрать, раскрывая чувства, что испытал к незнакомой девчонке, непонятно как очутившейся в королевском заповедном саду и утайкой наблюдавшей за моей тренировкой? Ведь я оказался готов ради нее отказаться от той, что подарили боги! Мне уже она была не нужна, только Яна… И кто же знал, как все обернется! Что эта девчонка, едва не лишившая меня рассудка, окажется моей парой? Проклятие тьмы! Ненавижу! Жар, что пылает в крови, свою сущность, отсутствие выбора. Я теперь как зверь в клетке! Твою ж… драконья бездна! И никто, кроме меня, в произошедшем не виноват. Все должно было пойти не так. — Наказывай, — тихо сказал я, покорно склоняя голову. Я заслужил это, знаю. И быть может, боль от сделанной глупости станет глуше, свернется клубком на дне сердца. Сила отца неожиданно меня отпустила. Он сел на чудом выживший в погроме стул, задумчиво посмотрел в мои глаза. — Сдается, ты сам себя наказал, сын. Ты хоть понял, что она не человек? Я нахмурился.