Мурка удивлённо вскинула брови: Эй, дерьмово((((Из-за Звероеда? Шариков кивнул, глядя в пол: Нам дали четыре дня, чтобы найти маньяка. Или три. Да хоть бы и две недели — мы с Когтиным занимались хернёй на протяжении всей весны. У нас даже нет подозреваемого. Мурка: Ну, знаешь… (она загадочно улыбнулась) Шариков: Что? Мурка: Да так. Шариков беззлобно нахмурился: Эй! Говори, что хотела сказать))) Мурка: Ну просто, если копы не могут найти подозреваемого, они его часто… создают сами)) Шариков понимающе кивнул; Мурка часто говорила то, что было в его голове — отчасти поэтому она и была ему так по душе: Признаться, я стараюсь не думать об этом. Не знаю, что хуже. Потерять работу или совесть. Я хотел стать ментом с пятнадцати лет. Кто бы мог подумать… Мурка встала, обошла Шарикова со спины, наклонилась к нему, обвила мягкими лапками его напряжённую шею и мокрым носиком зарылась в его густую жёсткую чёрную шерсть: Лейтенант Шариков, я приказываю вам перестать загоняться. Ей было не впервой работать с тревогой клиента; мужчины часто рассказывали ей о сокровенном. Не будь она шлюхой — могла бы устроиться психологом. Шариков: Я стараюсь, но если честно — всё это так бесит меня. Не моя вина, что мы так и не нашли его. Я делал, что мог, пока Когтин затыкал меня и продолжал вести грязные дела с волками. Я начинаю думать, будто… Впрочем, ладно. Мурка: Это правда, что убили Малышку Зи? Шариков: Так и есть. Мурка: Кого-то подозреваете? Шариков нервно хохотнул, вспоминая весь идиотизм прошедшего дня: Звероеда. Но это не он. Нет, это не серийное убийство. Я пытаюсь объяснить это Когтину, но он только бесит меня всё сильней с каждым днём. Боюсь не удержаться однажды и отмудошить этого тупорылого пид*раса. Мурка обогнула стул, на котором он сидел, медленно опустила лапки на его плечи и принялась массировать их: Не нужно делать этого, мой дорогой лейтенант. Я буду скучать по твоим визитам. Шариков покивал, думая уже о другом; в последнее время порох не давал ему той радости, какую давал в первые разы; всё как и с картами — теперь он будет так же отчаянно гнаться за порохом в попытке вернуть тот первый неподдельный кайф: Ты не знаешь, что с Младшим? Обычно он просиживает вечера здесь, но сегодня его нет. Мурка с грустью вздохнула. Ей определённо симпатизировал сильный и смышлёный пёс-детектив; с ним было интересно не только трахаться, но и проводить остаток часа. Однако был у него один жуткий недостаток, который почти перекрывал все вышеописанные плюсы — лейтенант был игроком. Как и её папа… Верно говорят, что женщин тянет к образу отца, каким бы подонком тот ни был. А этот чёртов заяц Косой-Младший уже смеялся над Шариковым, когда тот в очередной раз садился к нему за карточный стол, чтобы проиграть все имеющиеся в бумажнике деньги и задолжать ещё пару тысяч сверху! Мурка: Тебе не следует играть с ним, он явно жульничает. Шариков: Мне просто нужно быть более внимательным. И сдержанным. Чтобы хорошо играть — нужно играть с сильными соперниками. Мурка: Глупый, это правило относится к шахматам, а не к покеру. Шариков обернулся на неё, притянул к себе и поцеловал; затем встал со стула, обнял за талию, уложил спиной на кровать и медленно опустил голову на мягкий белый живот. Мурка принялась гладить его по голове: Мой хороший мальчик. Самый лучший мальчик в мире… Шариков: Я должен допросить столько зверей. Но никто не даст мне это сделать… И мне кажется… Мне кажется… Молодому лейтенанту казалось… казалось, что кто-то из полицейского управления заинтересован в том, чтобы виновный во всех этих убийствах не был найден. На крыльце Борделя Шариков столкнулся с бобром Зубовым; это была их вторая встреча за вечер. Пёс уважительно кивнул ему и направился в сторону своей вишнёвой девятки, припаркованной через дорогу. Но Зубов окликнул его: Лейтенант. Шариков остановился, развернулся и медленно подошёл к бобру: Да? Зубов: Вы не узнали меня? Шариков вновь кивнул: Спасибо за помощь с Бамби. Вы, судя по всему, имеете на него некое влияние? Зубов снисходительно усмехнулся и махнул лапой: Ну что вы, нет. На этого пацана влияния не хватило даже у мэра. Но мы имели тесные связи с его покойным отцом. Бобёр не врал. Несмотря на то, что выглядел он теперь помятым, растрёпанным и уставшим, ранее он и в самом деле был одним из приближённых отца Бамби; имел долю в Борделе и клубе “Милк”. Теперь же, согнутый жизнью в бараний (или олений) рог, он мыл полы в Доме Природы. Хотя, после его выходки на званном вечере прошлой ночью, возможно, и этой работы он также вскоре лишится. Стыдно, конечно, что зверь его полёта заканчивал жизнь таким образом — моя полы за своими тупозубыми собратьями. Но платили ему прилично, а к унизительной жизни он привык быстро. Зубов: Мы с вами встречались и ранее. Шариков: Это где же… Зубов: В комиссариате. Я давал показания после убийства моей дочери. Шариков вспомнил первую жертву Звероеда: Простите, не признал. Зубов: Ничего страшного. Меня в последнее время и в самом деле не узнать. Шариков был бы очень не против завершить этот разговор: Я… чем-то могу помочь вам? Зубов: Вы расследуете убийство моей дочери. И я хотел узнать, как обстоят дела. Шариков: Простите, но я лишусь погон, если буду раскрывать тайны следствия. Зубов: Что ж… Возможно, это и к лучшему. Но я также хотел сообщить вам кое-что. Моё предложение. Шариков насторожился, осмотрелся по сторонам; чего этот бобёр хочет от него?: Простите, я… Зубов: Выслушайте. Я мог бы пройти мимо, когда вы собачились с Бамби, а сейчас его мордовороты до сих пор избивали бы вас где-нибудь за углом. Можно сказать, что я купил вам пару часов и пару костей. Шариков: Да. Полагаю, вы правы. Зубов: Я небогатый зверь, лейтенант. Во всяком случае, теперь. Но у меня есть пять миллионов. Как считаете, это крупная сумма? Шариков смущённо улыбнулся, по-прежнему не понимая, к чему клонит бобёр: Ну… смотря для чего. (впрочем, он считал названную сумму крупной вне зависимости от контекста). Зубов: Вы ищете Звероеда. Но что закон сможет сделать с ним? Вряд ли наказание будет страшнее того, чему он подверг несчастных девушек. Как я и сказал — у меня есть пять миллионов. Все мои деньги. И я отдам их вам, если вы, найдя Звероеда, отдадите его не под суд… а лично мне. Я хотел бы… провести свой собственный процесс. И вынести приговор, который соответствовал бы его вине.. Шариков нервно хохотнул от услышанного: Простите, но это невозможно. Зубов: Отчего же? Шариков: Вы просите меня нарушить закон. Это не стоит никаких денег. Зубов грустно улыбнулся и прозрачным взглядом посмотрел на детектива: Закон… Мне казалось — это для полиции никогда не было проблемой. Шариков: Сочувствую вашему горю, господин Зубов. Но в этом я не смогу вам помочь. Всего доброго. После этих слов молодой лейтенант развернулся на сто восемьдесят и быстро зашагал к машине. Он расправил ворот пальто, как бы защищая затылок от сверлящего взгляда Зубова. Пять миллионов. Пять. И откуда этот Зубов взялся? С такими-то предложениями. Пять миллионов. За то, чтобы осудить маньяка по справедливости. Поставить к стенке. Прекрати, Шариков, оставь эти мысли. Не этому тебя учили в институте. Молодой лейтенант-сыщик клянётся. Помнишь, что о чём? Пять миллионов. А Когтин-то от такого предложения вряд ли откажется. Шариков даже понимал, как это можно устроить. Поймают они этого урода, порешат, а за его преступления осудят кого-нибудь другого, такого же больного подонка — благо, их в Зверске было предостаточно. И будут у них и торжествующая справедливость и по два с половиной миллиона на рыло. Как говорится, и волки сыты… Шариков одёрнул себя, садясь за руль. Негоже таким мыслям давать прорасти в голове. Прекращай, лейтенант. Прекращай… Глава 9