Капитан одним ударом копыта сшиб волчару со стула. Когда серый грохнулся на ледяной пол, Хрюн принялся избивать его ногами. Перед тем, как начать допрос (хотя более уместным было бы слово «беспредел»), капитан присвоил себе пакетик пороха из комнаты хранения улик. Порошок разогнал капитана, и он ещё пару минут непрерывно наносил удары всеми четырьмя конечностями. Волчара держался, но под конец стал скулить и сдавленно вскрикивать; поясницу и грудину жгло огнём, перебитый нос мешал вдохнуть полной грудью этот мерзкий затхлый, но такой необходимый воздух. Он мог орать во всю глотку — никто бы и когтем не пошевелил, чтобы избавить Звероеда от мучений. Капитан продолжил бы и дальше мордовать арестованного, если бы в дверь не постучали. Разумеется, простое избиение было лишь прелюдией к тому аду, что ожидал волчару на протяжении следующих двух суток. Так что торопиться им было некуда. Тяжело дыша, кабан вставил копыта в лежащие на столе бионические лапы и открыл дверь. На пороге стоял Когтин с ведром воды, в котором плавали большие куски льда. Когда волчара попытался встать, капитан нанес ему еще с десяток ударов, на этот раз — сжатыми в кулак железными лапами. Они очень эффективно прошлись по корпусу и парализовали волчару на следующие несколько минут, пока капитан готовился к процедуре. Хрюн: Слышишь меня, волчара? (тишина) Э! (он пнул его ногой раз, другой) Серов: Каждый вздох твой слышу, кх-кх-кх… хряк ты еб*ный. Хрюн захрипел, собирая слюну в пасти, а затем смачно харкнул на волчару: Это меньшее из того, что ждёт тебя впереди. Мне не доплачивают за это и удовольствия я не получаю. Поэтому я хотел бы спросить у тебя, (капитан взял со стола листок и показал Серову) не подпишешь ли ты признание сразу, чтобы мы могли это прекратить? Когтин подался к двери: Я, наверное, пойду… Хрюн: Останьтесь, товарищ майор. Мне потребуется ваша помощь. Серов обратился к Когтину: Что, начальник? Чистеньким выйти хочешь? Я вас двоих запомнил, вы меня лучше сразу прибейте. Вы не того волчару приняли. Хер вам, а не признание! Хрюн зловеще хохотнул, суя лапы в карман пальто, висевшего на его стуле: Если бы мне давали по пуле за каждую подобную фразу — я бы уже давно перебил всю вашу волчью свору! Капитан положил извлечённую из пальто дубинку, подался к ведру и одним махом вылил его на волчару. Серов закричал; дрожа, обхватил себя лапами и свернулся клубочком в углу комнаты допроса: С-с-с-с-суки, б-б-б… Хрюн взял дубинку со стола, подошёл к волчаре и наступил ногой ему на горло. Грязно-белые шнурки свесились вниз, щекоча Серову ухо и щеку. Когтин: Капитан, я вижу, ты и один справляешься. Хрюн обернулся, продолжая держать барахтающегося волка под своей подошвой: Вы далеко не уходите. Мне помощь потребуется скоро. Когтин: Да-да… Майор спешно покинул камеру. Серов продолжил извиваться под подошвой Хрюна, тщетно пытаясь поднять тяжёлый кроссовок со своей глотки. Затем к удушью прибавились разряды тока. Сердце волчары забарабанило в груди, электрическая дубинка стреляла по его груди и животу — ТРР-ТРРРРР-ТР-ТРРР. Боль затихала мгновенно, как только Хрюн убирал дубинку от мокрого тела, но затем приходила вновь. ТРР-ТРР-ТРРРРР. Разряды стали сильнее, охватывая большую площадь изувеченного тела — капитан увеличил мощность электроразрядов. Наконец, он убрал ногу с его горла, схватил волчару за шкирку, поднял и ударил дубинкой в живот. Спазм охватил волчий желудок и его стошнило на грудь капитана. Хрюн бросил дубинку: Бл*ть, СУКА! (и принялся избивать волчару бионическими кулаками, пока тот вновь не шмякнулся на пол; разгорячённый капитан обернулся на дверь и крикнул) МАЙОР! ВОДЫ ПРИНЕСИ, МАЙОР! И В БУТЫЛКЕ! (затем, потирая пятно рвоты на олимпийке, глянул на обблёванного волка) Фу, бл*ть… Подписался бы уже, и дело с концом. Заставляешь меня тут… нервничать! Когтин принёс ведро воды и бутылку минералки. Хрюн по возможности вытер пятно с олимпийки. И вновь окатил волчару из ведра. Когда его усадили на стул, он широко раскрыл глаза и закричал — ААААААААА!!! Капитан несколько раз ударил его по лицу и тот вновь отключился. Когтин: По лицу не бей, слышишь? Хрюн: Ничего, майор, заживёт. Когтин: Я серьёзно! На лице ни царапины быть не должно.. Хрюн: Ты лучше наручники дай. (сковав арестованного, он вновь глянул на Когтина) Будь другом, принеси-ка пакет. Продуктовый. И скотч. Пожалуйста. Когтина совсем не смущала роль посыльного этой ночью, а также то, что капитан, вдруг, стал обращаться к нему на ТЫ. Напротив, он был даже благодарен кабану-садисту за то, что тот делает его работу. И как не пытался кабан скрывать получаемое от процесса удовольствие, Когтин замечал в его глазах разрастающийся блеск. Хрюн похлопал волчару по щекам, приводя его в чувство и сунул ему под нос то же заявление с признательными показаниями: Слышь? Давай, хорош придуриваться. Ты почитай хотя бы, мы тут за тебя всё составили. Тебе каракули свои только поставить, а дальше мы всё сами сделаем. Ну! Волчара харкнул кровавой слюной на бумагу. Несколько красно-чёрных пятен расплылись по листу; капитан раздражённо скомкал бумагу и сунул в скалящуюся волчью пасть. Упираясь одной лапой в его грудь, другой он схватил клок серой шерсти и потянул на себя. Тысячи игл пронзили толстую кожу Серова, он выгнулся и завыл — АААУУУУУУУ!!!! Вой разнёсся по гулкой комнате допроса, отлетая от стен и даже был немного слышен в коридоре. В глазах у волчары помутнело, но он мог видеть клок оторванной шерсти в бионической лапе капитана. Затем процедура повторилась. Хрюн хватал его снова и снова, снова и снова выдирал клочья его шерсти, доставляя арестованному невыносимую боль, пока тот, наконец, вновь не обмяк. Кабан закурил и вышел в коридор, где увидел идущего к нему Когтина. Хрюн: Шприц есть? Когтин пожал плечами, протягивая капитану сначала скотч в целлофановом пакете, а затем — вновь наполненное ведро воды: Найдём. А это зачем? Хрюн: Вырубается он. Так дело не пойдёт. Раз-другой его водой обольём — он к ней привыкнет, калачиком свернётся и уснёт. А вот если мы его похором поставим… Когтин вытаращил глаза: Э, пороха ему не надо. Он мне живой нужен. Хрюн: Да ты не боись, майор. В любом случае — выбора-то у нас нет. А с дозировкой я разберусь. Он от этого пороха боль лучше чувствовать будет. И отключаться не сможет.. Волчара сидел на стуле с лапами, скованными за спиной, опустив голову и доживая последние минуты покоя. На груди и животе его в некоторых местах виднелась красная кожа с кровоподтёками. Шерсть на туловище и морде слиплась от крови и блевоты. Ему никогда не нравилась еда, которую он ел (и в самом деле волку нужно мясо и только оно), однако сейчас снилась ему полная тарелка угольно-чёрных варёных жуков. Домашних. Он совал их себе в пасть и громко хрустел. Затем глянул на свою лапу, которую, вдруг, будто кто-то уколол… подумал, что порезался вилкой — так сытно он ел… И проснулся. В голове разорвалась граната, затрепетали мысли, задрожали стенки черепа, а следом за ними заходили из стороны в сторону широко распахнутые глаза. До чего тяжёлым стало его дыхание. Сам воздух стал тяжёлым или это лёгкие его слишком устали. В любом случае Серов едва ли мог сейчас полноценно разобраться в том, что чувствует. Капитан вновь упёрся ногой в его грудь и вырвал у него ещё пару клоков на плече и груди. Хрюн: Ну как, сука? Подпишешь? Серов теперь лишь тяжело и сипло дышал, выпучив на капитана глаза. Хрюн даже испугался, что не угадал с дозировкой и пациент откинется прямо сейчас. Но через пару минут, надевая пакет на голову и фиксируя его скотчем на шее, капитан забыл о своих опасениях. Затем он пнул волчару в грудь, тот упал вместе со стулом. И не успев опомниться, Серов закричал, когда на лицо его полилась ледяная вода. Дерзить он больше и не думал, но пока что держался. Пока не лишили они его разума. Не смогли. И не смогут! Это просто ледяной душ. Зимний ливень, прекрасный зимний… Хрюн пинал лежавшего на полу волчару и шипел сквозь зубы: Лежи-и-и-и, бл*ть! Лежи, сука, не ворочайся! Оставалась ещё треть ведра, когда волчара перестал брыкаться и в очередной раз обмяк. Хрюн удивился. Всё-таки слабенький волчара попался. Ножом он надрезал пакетна его лице, и в ту же секунду разинутая пасть волчары ринулась на него. Кабан вскрикнул, попятился и плюхнулся жопой на пол. На лице волчары более не было прежней усталости или испуга. Похоже, капитан всё же переборщил с дозой.