Шариков прошёл в комнату, из которой доносились голоса. Его голова была повёрнута до упора направо в попытке боковым зрением разглядеть лиса за своей спиной. Тот закрыл дверь на два замка и проследовал за ним. Собачье сердце по-прежнему колотилось, предчувствуя недоброе. В комнате еще двое лисов играли в карты. Молодому лейтенанту захотелось в бордель. К любимой женщине (проститутке — поправил он) и игральному столу. Чифир махнул лапой на того, что сидел слева, у единственного окна. Богдан был худощав и растрёпан. Другой, по имени Брага — был плотнее и выше ростом, а на фоне своего тощего друга выглядел и вовсе довольно крепким парнем. Запах анаши разъедал детективу глаза. В этом дыму сложно было учуять масло листьев коки и оружейный металл, но молодой лейтенант учуял. Шариков показал ксиву и Богдану: Лейтенант Шариков, полиция Зверска. Ты Богдан? Богдан кивнул и указал на свободный стул: Присаживайтесь, лейтенант. Чем могу? Шариков: Я постою (он понимал, что сейчас ему не стоит думать о борделе и картах, но не думать о них было трудно). Пришел задать пару вопросов насчет Малышки Зи. Богдан усмехнулся, глядя на друзей-лисов: Неужто эту шлюху всё же шлёпнули? Шариков сощурился, пристально глядя на Богдана: Очень проницательно с твоей стороны. Тот обомлел. Опустил голову. Шариков заметил бинты на его правой лапе: От чего это? Богдан: У клуба подрался. А тот гавнюк при ноже был. Брага вмешался: Всё так и было, лейтенант. Шариков: А что за гавнюк? Богдан: Да псина какая-то. Вы уж простите… Брага развёл лапами и ободряюще похлопал друга по плечу: А за что извиняться-то? Стоит отметить, детектив, что у вашего брата буйный нрав. Кулаки вы, псы, почесать любите. Шариков глянул на улыбчивого Брагу: Что ж, может быть. (затем перевёл взгляд на печального Богдана) С Малышкой Зи были какие-то проблемы? Богдан: Что с ней случилось? Шариков: Убийство. Будет лучше, если я буду задавать вопросы. Девушку убили, тебя видели с ней прошедшей ночью в клубе “Милк”. Богдан предохранительно выставил лапы вперед и нервно усмехнулся: Постой-ка, я в ту ночь ушёл один. Бросил эту… Брага предложил сыграть партейку в классический покер, заискивающе поглядывая, на то, как лапы его ловко тасуют колоду. Шариков отрицательно покачал головой: Нет, спасибо. Брага продолжал мешать карты: Вы, ведь, любитель сыграть, я же знаю. Не помните меня? Пару раз мы пересекались в Борделе. Меня зовут Брага. Не хотите ли товарищеский матч? Я наслышан о вашем везении. Шариков: На службе не играю. Брага: Сколько денег вы должны Младшему? Я бы на вашем месте цеплялся за любую возможность поиграть с хорошими соперниками. Шариков: Захлопнись-ка, дружок и делай своё дело. Брага заговорил мягче, принялся медленно раскладывать карты в четыре стороны: Хищники должны поддерживать друг друга, лейтенант. Вы охраняете закон, ищите убийцу красивой девушки. А этот богатый зайчик каждый раз раздевает вас до трусов. О-о-о, если бы не папа-мэр — шкурой этого п*дораса давно обтянули бы какой-нибудь игральный стол. (и он погладил чёрную бархатную поверхность стола, как бы воображая шёрстку Младшего под своими когтями) Этот чёртов лис был прав. Косой-младший, именуемый в узких кругах просто Младшим — вводил молодого лейтенанта в некий транс, в котором Шариков за один присест мог проиграть сумму эквивалентную его месячному жалованию. Банки охотно выдавали молодым ментам кредитные карты с лимитом до полумиллиона. Шариков окончательно размотал свою кредитку месяц назад и десятую часть зарплаты отдавал теперь банку за ежемесячный платёж. Теперь оставалось только ждать зарплаты или занимать у друзей и знакомых. Молодой лейтенант шагал по жизни, прыгая из одной долговой ямы в другую. Он молился глухим богам, чтобы по долгу службы ему не пришлось конфисковывать какую-нибудь кучу незаконных денег — в таком случае он бы вряд ли сдержался и присвоил бы эту кучу себе, чтобы затем бессмысленно проиграть её в карты. Конечно, дело было не в зайце, а в самом Шарикове. Потому как и теперь стол этот и карты — с разрисованными суками-королевами и величественными клыкастыми волками в роли валетов — манили его к себе. И едва ли дело было в попытке сорвать большой куш — Шариков никогда не питал иллюзий о безбедной жизни. Карты были его каким-то непреодолимым подсознательным проклятьем. А сын мэра лишь умело пользовался этим, завидев на горизонте отчаянного игромана. Шариков рыкнул: Я веду допрос подозреваемого. Хочешь поучаствовать? По-хорошему молодому лейтенанту следовало выгнать этих двух раздолбаев и продолжить опрос Богдана в приватной обстановке. Но он что-то никак не набирался смелости и не знал, как следовало вести себя в случае, если лисы откажутся уходить. Брага: Всё-всё, замолкаю. Просто я подумал, что у вас с Богданом общий враг. Этот заяц, да, Богдан? Богдан стрельнул глазами на товарища. Шариков: И сколько же ты должен ему? Богдан: Сто. Но я не привык считать врагом того, кому должен денег. В конце концов, они были выиграны им в честной игре. Брага: А вот насчёт этого я бы поспорил. Шариков: И сегодня ночью ты тоже играл с ним? Богдан: Нет, этой ночью нет. Шариков: Да брось, чем ещё парень, вроде тебя, мог заниматься в VIP-зоне клуба “Милк”? Брага хохотнул: Такой бичара как он, мог только отсасывать у богатых посетителей. Богдан: Заткнись ты. Я был с Малышкой. Можете проверить по камерам. Она всегда платила за меня. Простите, детектив, но пожалуй, это единственная причина, по которой я сам до сих пор не прибил её. Шариков: Так что с ней было не так? Богдан ответил не сразу, но всё же выдавил из себя: Эта девка не умела вовремя опускать хвост. Шариков: У вас были постоянные отношения? Богдан пренебрежительно махнул лапой: Не. Мы отмечали прошлый новый год в клубе, и тогда нас свела Мари, её подруга. Малышка Зи… скажем так… любила парней. В смысле, детектив, я не хочу говорить плохо… Шариков: Говори, как есть, у меня нет времени на оговорки. Брага: Сыграем, господа? Уважаемому полицейскому тоже выделено место. Просто померяться силами, ради интереса, детектив. Мы даже ставки сделаем символические. (Уголки его губ тянулись к ушам, показывая оскал небольших острых зубов) Максимальная ставка — полтинник. Начинаем с десятки. Лучшее, что молодой лейтенант мог сделать в этот момент — стремглав выскочить из проклятой лисьей блатхаты. Пусть над ним потешались бы, пусть приняли бы за дурачка, это пусть… Только не играй — говорил едва слышный голос в его голове — не играй ты, лейтенант, ну только не снова… Шариков поступил, как совершенный идиот, но тогда ему казалось, что это хороший способ разговорить свидетеля — такую мысль ему подсказала зависимость, которая, развиваясь внутри молодого лейтенанта, стала и вовсе в недавнее время походить на самостоятельный организм. Убийственный паразит в разуме смышлёного офицера. Шариков сел за стол и коснулся лапой карт: Ты знаешь это наверняка, Богдан? Что Малышка была шлюхой? Богдан поджал губы, не решаясь ответить: Про такую самочку опасно говорить подобные вещи, не имея доказательств. Но если бы меня спросили без лишних ушей — мать его, да. Она была наркоманкой и шлюхой. Такую бы я замуж не позвал. Едва ли, — подумал Шариков, — этот тонущий в долгах лис отказался бы от тугого кошелька её отца. Тройка и четвёрка треф, король бубна, десятка черви и джокер. Джокер — этот рисунок шута заставлял всё внутри молодого лейтенанта трепетать даже, если набор карт был дерьмом. Карту Джокера можно было держать, как карту любой масти и дополнять ей желаемую комбинацию. Брага заменил две карты в колоде. Шариков избавился от короля и десятки; взял две новые карты: Так и что Малышка? Говоришь, непросто было быть ее кавалером? Богдан: Эта дура вертела жопой, в клуб с ней ходить было невозможно. Клеились к ней всякие, а ты гадай — что она ему ответила, стоя у барной стойки. Уезжала куда-то внезапно, долго не брала трубки. Гулящая подружка — для кого-то это стало бы хорошим мотивом. Впрочем, чему Шарикова и научили в полицейском институте, так это тому, что часто парням не нужен особый повод, чтобы пришить свою девчонку. Шариков: И что в клубе? Богдан: Выпили, посрались и разбежались. Шариков: Из-за чего посрались?