Часы показывали начало восьмого. Вот и здравствуй, новый день… Потрясенные офицеры сидели на коленях рядом с телом Пушкаря. У Мишки Балабанова дрожали губы. – Товарищ майор, вы прикончили гадину? – Прикончил… Пушкарь уже отмучился, Садовский закрыл ему глаза. Смерть подстерегала на каждом шагу, могла нагрянуть внезапно. Рамона смахнула с глаза слезинку, прижалась плечом к майору – ее уже мало заботило, что подумают о ней другие. Взрыв с обратной стороны двери прогремел в самый неподходящий момент. Заложило уши, качнулись стены и, казалось, стали куда-то заваливаться. Люди дружно закричали. Страх пригвоздил всех к полу. Неужели немцы все-таки решились на штурм?! – Командир, они не соврали насчет взрывчатки! – ахнул Садовский. – Дверь разносят! Что делать, командир?! Вывод напрашивался сам собой – подорвать взрывчатку в коридоре. Это можно сделать очень быстро… Кажется, все об этом подумали, смертельно побледнели, как-то подтянулись. Дверь не рухнула от подрыва, но что-то в ней уже надломилось. Расходилась сварка, отваливались стальные листы, набранные для усиления конструкции. С обратной стороны посыпались какие-то штанги, соединительные кольца. Торжествующе закричали немцы. Надломилось что-то важное, ответственное за блокировку, остатки двери вышли из зацепления, сдвинулись по направляющим. Еще мгновение, и полезет нечисть! – Всем уходить! – крикнул Дымов. – В комнаты, куда угодно, чтобы никто не остался на линии огня! Не давайте им бросать гранаты! Люди рванули кто куда, забыв про сон, про усталость. Силы таяли. Офицеры влетели в первое попавшееся помещение, прижались к стене. Через коридор расположились партизаны. На лицах – обреченность. С откатной дверью опять происходили метаморфозы. Она открылась сантиметров на десять и снова встала. Механизм заклинило. Немцы стали ругаться. «Специалисты, мать вашу, – подумал Дымов. – Будут теперь нервы мотать…» Снова стартовали «пусконаладочные» работы. Загремело железо. Младший командир стал яростно выкрикивать ругательства. – Вот суки, сами не знают, чего хотят… – прошептал Садовский. Со лба капитана тек обильный пот, кожа приобрела зеленоватый цвет мертвечины. – Товарищ майор, это самое… – как-то издалека начал Балабанов. Парень извлек из кармана стеклянный флакон с крупными серыми таблетками, начал нервно мяться. – Это из контейнера, который к отправке приготовили… Написано: оскарин… Ну, волшебное средство, которое они разработали… – И что предлагаешь? – озадаченно спросил Дымов. – Ну, так… не знаю. – Дай сюда. – Садовский отобрал у парня флакон, открутил крышку и вытряс на ладонь две таблетки. Одну отправил в рот, потом, подумав, другую – что явно было излишним. С ума сходим, товарищи? Но почему бы и нет? Хуже не будет! Мишка шумно выдохнул, проглотил таблетку. Дымов сделал то же самое – была не была! Таблетка имела горьковатый вкус, хрустела под зубами. Приходилось разжевывать, чтобы быстрее подействовала. Хотя когда еще подействует? Или новый, революционный препарат действует почти мгновенно? – Мужики, держите! – Балабанов швырнул флакон через проход. – Жуйте, веселее будет. Паулюс поймал флакон, пожал плечами, но сунул таблетку в рот, передал склянку товарищам. Лиепа съел таблетку последним, бросил емкость обратно Балабанову, хотя тот вроде и не просил. Из соседней комнаты высунулась Рамона, сделала вопросительное лицо. Дымов показал ей кукиш – перебьешься. Пусть хоть у кого-то останется трезвая голова. Стал махать рукой: сгинь и не высовывайся! Работы затянулись. Кряхтели солдаты. Кажется, они использовали лом. В узкую щель влетела граната, покатилась по полу. Людей как ветром сдуло. Боеприпас взорвался с оглушительным треском, никому не навредив. Где-то далеко разорялся профессор Абель: прекращайте, идиоты, здесь все заминировано, хотите на воздух взлететь?! Он, видимо, не верил, что сотрудники СМЕРШ готовы пойти на самоубийство. Честно говоря, сотрудники СМЕРШ тоже в это не верили. Не дело умирать после победы! Тянулись минуты, дверь грохотала, теряя составные части. И внезапно стало спокойно на душе, даже безразлично: какая разница, умрет он или не умрет? Страха не осталось, дышалось легко, невзирая на нехватку кислорода, организм наполнялся силами – Влад почувствовал приток энергии. Прояснилось в голове, все вставало на свои места, он знал, где должен находиться и что делать. И остальные знали – Мишка Балабанов заулыбался, расправил плечи. Принявший излишнюю дозу Садовский стал оттирать товарищей плечом, первым собрался в бой… И когда откатилась разлохмаченная дверь и в коридор полезла нечисть в форме СС, их атаковала горстка безудержных людей. Нападение было внезапным. Семеро, что проникли внутрь, не успели даже открыть огонь! По ним стреляли в упор, потом навалились, началась яростная схватка! Бились чем попало – прикладами, ножами, кулаками. Партизаны не уступали офицерам, дрались неистово. Прилив сил был необычайный. Но голова оставалась ясной, Дымов прекрасно осознавал все риски. И у него было такое ощущение, что он мог предсказать поведение противника! Массивный солдат, истекающий кровью, возник перед глазами, сделал попытку схватить его за горло. Влад предвидел это движение, отклонился, ударил в живот. Пресс у парня был что надо, но сила и энергия просто бурлили, удар имел невероятную пробивную силу. Глаза противника сбились в кучку, он согнулся пополам, и возникло ощущение, что сейчас разразится русским матом. Последовала хлесткая затрещина, за ней – удар в нижнюю часть подбородка, ломающий челюсть. Соперник куда-то отвалил, а Дымов пошел дальше, раздавая удары направо и налево. Оглоблю бы в руки – и всех бы смел одним махом! Побоище достигло апогея, хлестала кровь, раскололся чей-то череп. Рослый тип в мундире гауптштурмфюрера шел последним и явно пожалел, что пристроился к этой группе. Холеная физиономия исказилась от страха. Такого напора от кучки загнанных людей никто не ожидал. «Герр Цепнер, начальник охраны! – осенило майора. – Какой же вы неосторожный!» Цепнер попятился, хотел убраться, но зацепился штаниной за какую-то зазубрину, с силой рванул ее. «Люгер» затрясся в его руке, он совершенно забыл дослать патрон в патронник! Прямой в челюсть был не лишним, брызнула кровь из разорванной губы. Одновременно вторая рука Дымова вырвала из ладони Цепнера пистолет, локоть ударил в висок. Дернулась голова, на человека было больно смотреть. Возникла возможность передернуть затвор чужого пистолета. Цепнер с ужасом смотрел, как его оружие работает против него, ствол практически упирается в голову, вылетает пуля… – Эх, раззудись, плечо… – выдохнул Садовский, пробегая мимо. Он вылетел за пределы обороняемой зоны, швырнул гранату (в глубине коридора ворочались размытые тела), резко подался назад, схватил командира за плечо, и оба упали. Протарахтел автомат, после чего рванула граната. Желающих вести боевые действия пока не наблюдалось. Но кто-то там таился, ждал своего часа. Энергия кипела, как борщ в кастрюле, но хватило ума не развивать наступление. Поднажали – и переломанная дверь загородила две трети проема. Сместить ее дальше не помогла даже «силушка богатырская». В человеческом месиве шевелились и стонали раненые. Паулюс невозмутимо в них стрелял – и никто не возражал. Ахнул Дзинтарс, выкопал из груды тел неподвижного Лиепу, оттащил его под мышки на свободный участок пола. Парень был мертв, в животе чернела страшная рана. Дзинтарс опустился на колени, горестно завыл. Паулюс молча и с угрюмым видом сел рядом с ним. Группа несла невосполнимые потери, осталась даже не горстка, а единицы. Выскользнула из комнаты бледная как мел Рамона, подошла. Молодец, – Дымов приобнял ее. Хорошо, что не полезла в эту мясорубку, где дрались мужчины. – Командир, сейчас опять пойдут, – мрачно возвестил Садовский. – Не могут не пойти. – Мы и этим наваляем, – оскалился Балабанов. – Сила в нас, мужики. Вы же чуете эту силу, товарищ майор? – Всем отступить, – приказал Влад. – Разойтись по комнатам, ждать команду. Я останусь здесь… Но затем началось что-то странное. Подземелье наполнилось криками. Выжившие карабкались по искореженной лестнице, и через минуту в коридоре никого не осталось. Наверху гремели выстрелы, уверенно работал ручной пулемет! Офицеры онемели. Они не ослышались, советский пулемет Дегтярева поливал огнем! Нестройные крики «ура», стрельба усилилась. – Наши, что ли? – Мишка Балабанов недоверчиво заморгал. – Да ну, не издевайтесь… Остальные даже этого не могли произнести, лишились дара речи. Перестрелка продолжалась несколько минут. Кого-то загнали в здание – выстрелы стали громче. Сработала лимонка, и сопротивляться больше было некому. Кто-то спрыгнул на лестницу, спустился вниз, присел на корточки. – Ау, есть кто живой?! Петруха, смотри, ни хрена себе подземка! Да тут от души кто-то поработал… – Контрразведка 1-го Прибалтийского фронта, майор Дымов Владислав Георгиевич! – проорал Влад. – Из СМЕРШа мы, мужики, выполняем задание в тылу врага! С нами местные подпольщики! – Серьезно? – озадаченно спросил боец. – А ты не врешь? – Нет! – Слышь, Петруха, говорят, что наши и что не врут… Ну-ка, сбегай за капитаном, пусть разбирается. Эй, вы там, выходите! Только оружие оставьте! – Мы в немецкой форме, переоделись! – Да мне по барабану! Это был какой-то цирк. Люди выходили с поднятыми руками, словно пленные. Хотелось ржать – действие препарата еще не кончилось. Дымов подсадил Рамону, вскарабкался сам. Выходили к морю, щурясь от яркого солнца. Красноармейцы с автоматами «ППШ» удивленно присвистывали. – Смотри-ка, фрицы. – Сам ты фриц, – огрызнулся Мишка Балабанов. – Видишь кулак? Подойди понюхай. – Ну, может, не совсем фрицы… – засомневался красноармеец. Прибыл подтянутый запыхавшийся капитан с «ППШ» за плечом, изумленно уставился на пеструю команду. Поколебавшись, отдал честь. – Капитан Громадин, командир двести двадцать третьего стрелкового батальона. – Он выслушал все, что мог ему поведать контрразведчик, затем спросил: – Документы есть? – Издеваешься, капитан? – Дымов покрутил пальцем у виска. – Сам подумай, что сказал. Ты вообще меня слушал? – Вы пьяные, что ли, мужики? – Громадин подозрительно потянул носом. – Ведете себя как-то странно. – Трезвые, – вздохнул Дымов. – Хотя как сказать. В общем, не твое это дело, Громадин. Подошел еще один офицер – судя по взгляду, явно «военно-политический товарищ», пробормотал на ухо комбату: – Может, расстрелять их? – Можно и расстрелять, – согласился Влад. – Но когда начальник армейского управления СМЕРШ обо всем узнает, веселая жизнь у вас начнется, мужики… Я внятно объясняю? Нужны неприятности? – Ладно, Максимыч, сам разбирайся. – Замполит отвернулся и направился к морю. – Так вы и впрямь из СМЕРШа? – туповато спросил капитан. – Именно это мы пытаемся объяснить. Руководство обещало подтянуться. Что вообще происходит, Громадин? – Наступаем, – пожал плечами комбат. – Четыре часа назад, в ходе утреннего штурма, взяли Лиепаю, в данный момент преследуем вояк из шестого армейского корпуса СС. С ними парочка генералов, и ушли они, как сказала разведка, берегом. Но, думаю, бесполезно преследовать, далеко уже ушли, если где-то не затаились… Слушай, майор, а что здесь? – Капитан кивнул на перекошенную дверь. – Военная тайна, без обид, – объяснил Влад. – Много будешь знать, как говорится… – Да мне без разницы, – пожал плечами Громадин. – Войне капут, а дальше хоть трава не расти. Слушай, майор, когда мы подходили, кучка гражданских в скалы убегала. Двое или трое были в белых халатах. Это нормально? – Да, это в порядке вещей. В общем, ступайте, парни, своей дорогой, спасибо, что выручили. А мы пойдем своей – дождемся начальства. Взвод бойцов не оставишь – для охраны важного объекта? Мое начальство будет искренне благодарно. – Нет, взвод не могу, – замотал головой Громадин. – Взвод – это много. Отделение оставлю. Больше не получится, сам понимаешь, врага преследовать надо. – Устроит, – кивнул Дымов. Радовались преждевременно. Невозможно предугадать события на войне. Группа эсэсовцев, которую пасли бойцы Громадина, появилась не там и не в то время. Они точно где-то отсиживались, а потом продолжили движение. Возможно, они имели сведения об объекте профессора Абеля. Они возникли из ниоткуда – двигались кромкой моря, со стороны Лиепаи. Разразилась автоматная стрельба. Солдаты Ваффен СС бежали, как на смотре, – в размеренном темпе, с засученными рукавами. За ними грамотно прятались офицеры в щеголеватых фуражках. Со скалы застрочил пулемет «МГ-42». У парней капитана Громадина, разместившихся на открытом участке у причала, не было ни одного шанса выжить. Десять бойцов легли как один, даже не успели разбежаться. А ведь Дымов предупреждал: уйдите в скалы! Эсэсовцы бежали плотно, их было человек сорок. Они явно кого-то прикрывали. Снова сдавило грудь – да мать же вашу! Группа Дымова расположилась за автомобильной стоянкой – и в зону поражения пулеметчика не попала. – Все в здание! – заорал Дымов. Народ полез в осточертевший бетонный куб, никто не пострадал. Но их заметили, эсэсовцы сменили направление, открыли шквальный огонь по раскуроченной двери. Сохранялась надежда, что пройдут мимо, – зачем им лезть в эту дыру?! Но, видимо, была причина. Когда по одному стали слетать с лестницы, пехотинцы уже топали по бетонному полу. Они могли знать про ценный груз, но каким образом собирались его вывезти? Выжившие убегали прочь по коридору. У них практически не осталось боеприпасов. Не рассчитывали, что красноармейцы так подставятся! Люди спотыкались о мертвые тела, падали, но как-то вставали, бежали дальше. За дверью просто не было свободного участка пола, сплошная мертвая плоть. Дымов подобрал автомат, побежал дальше. В спину стреляли – эсэсовцы упорно преследовали. «Не просто они здесь оказались, – мелькнула мысль. – Абель сбежал, мог связаться по рации с руководством СС…» Коридор забирал вверх. Эх, не иссякла еще силушка молодецкая… – Я задержу их! – крикнул Влад. – Садовский, подпалить бикфордов шнур! Остальным – к двери, на улицу! Отпирайте задвижки! Прятаться в скалах! Он повалился за порожек, отсюда просматривался весь коридор. Эсэсовцы бежали в прежнем темпе, словно роботы – без всяких эмоций. Он выпустил несколько прицельных очередей, одного убил, другого ранил. Солдаты прижались к стенам, залегли, открыли шквальный огонь. Дымов отползал, не поднимая головы, чуть пол не вылизывал. Поднялся он за изгибом коридора и опрометью бросился прочь. Садовский все еще ковырялся в нише, тянуло паленым. Рядом с ним приплясывала Рамона, она обрадовалась майору, кинулась к нему. Какого черта она здесь?! Но поздно было ругаться и выяснять отношения, вся жизнь еще впереди, и семейных скандалов на нее хватит – Дымов схватил девушку за руку, и они вместе стали прыгать от нетерпения. – Бежим, командир! – выдохнул Садовский. – Рванет секунд через пятнадцать! Держите, гады! – Он хищно засмеялся. – Это вам за счет заведения! Он первым кинулся в распахнутую дверь. Рамона споткнулась – этого еще не хватало! Сердце ухнуло в пятки. Дымов схватил девушку, она повисла на его шее и заплакала от отчаяния. Коленку разбила! Сделала шаг и снова чуть не повалилась. Уже прошли те самые пятнадцать секунд! Влад схватил Рамону поперек талии, отдуваясь, потащил к выходу. – Командир, давай быстрее! – заорал из прохода Садовский. Он подхватил обоих, и они вырвались наружу. До ближайшей скалы было рукой подать. Немцев видно не было. Царство камня, петляющая дорожка, пустая площадка для грузового и легкового транспорта… Партизаны и Мишка Балабанов махали руками: где вы, черти?! А ведь немцы уже были где-то на подходе… Дрогнула земля. Посыпались камни со скалы. Рамона завыла от страха, с трудом переставляя больную ногу. Оборачиваться не хотелось. Но Дымов обернулся. Такое впечатление, что верхняя часть скалы поднялась, а потом опустилась обратно – но при этом вмялась и села криво, словно шутовской колпак. Камни посыпались на землю, откалывались и кувыркались крупные куски скалы. Участь всех, кто оказался на объекте, явно была незавидной.