— Да зачем? — грустно усмехнулся старший сержант РККА. — Если каждый день вот так — то ну его… Я подо Ржевом достаточно натерпелся. Лучше своей смертью, от старости, а не наблюдать за тем, как все окружающие постепенно умирают. Нет, точно ну его. — Тогда используй это как дар нашему самопровозглашённому генсеку, — предложил я с усмешкой. — Сама она не сможет применить, но жест оценит. — Точно тебе не надо? — спросил Старонос. — Да забирай, — махнул я рукой. — Я, конечно, хлюзда, как любит говорить моя грон-мэр, но не жадная хлюзда. — Табачком угостишь? — спросил старший сержант. — Угощайся, — протянул я ему пачку. Он закурил первую, а я подпалил вторую сигарету от тлеющего бычка. — Махался ты знатно, — похвалил меня Старонос. — Как упал, я уже подумал, что всё, отбегался Наполеон. И хорошо ты придумал, со снарядами. Я бы ни в жизнь не догадался до такого. — Наитие, — пожал я плечами. — Кстати, будь готов к тому, что вы много чего не знаете о современной войне, поэтому вам предстоит поучиться. — По поводу этого: твоя хитромудрая ловушка сработала, — сообщил старший сержант Старонос. — Здоровый один зацепил, ему верхнюю часть тела оторвало… — Ну, на то и был расчёт, — ответил я. — Это у вас так принято? — спросил Георгий Никитич. — Гранату на леске натянул и жди, пока кто-то заденет? — Обычай войны, — усмехнулся я. — У нас и мины направленного действия в ходу, и мины, замаскированные под игрушки или боеприпасы, даже диверсионные патроны есть, внешне не отличающиеся от обычных — чтобы выводить из строя ору̀жие врага. Много чего понапридумывали за эти восемьдесят лет… Хай-тек французики тоже, наверное, имели, чем меня удивить, это просто я оказался достаточно невежливым, чтобы не позволить реализовать весь их потенциал. Не удивлюсь, если с ними в каком-нибудь авиадесантном контейнере летели штурмовые роботы или роботизированная артиллерийская система для выкуривания всяких шальных Тесеев из дымовых завес. Но вот ирония-то, сука: контейнеры в том мире упали, а десантники нет, ха-ха. — Не могу поверить, что у вас не догадались до такого, — произнёс я. — У нас были мины с натяжной проволокой, я их пару раз видел у сапёров, — поделился Старонос. — Может, использовали и обычные гранаты — я от сапёрного дела далёк. Интересный способ, надо запомнить. — Товарищ старший сержант, поиск трофеев завершён! — отрапортовал красноармеец Ахметов. — Вольно, — приказал Георгий Никитич. — Строй личный состав. — Есть! — Далеко до Коммуны? — спросил у меня старший сержант. — Тут до первой линии оборонительного периметра идти — как ручей перессать, поэтому пешочком дойдём, не сахарные, — ответил я. — Энфан де пют, как же я скучал по строевым маршам! Красноармейцы построились на относительно чистой от трупов площадке с торца жилого здания. — Товарищ старший сержант, личный состав по вашему приказанию построен! — доложил красноармеец Ахметов. — Докладывает помощник командира взвода красноармеец Ахметов! По списку шестнадцать, налицо шесть. Трое выбыли ранеными, трое погибшими, четверо в охранении. Значит, без жертв не обошлось. — Вольно! — приказал Старонос. — Встать в строй! — Есть! — красноармеец, в точном соответствии со строевым уставом, вернулся в строй. — Скоро мы окажемся в безопасном месте, — заговорил старший сержант. — Товарищ Верещагин, принимайте командование. Киваю ему, после чего оглядываю вверенных бойцов. Взгляды суровые, но усталые, не помешало бы лечь спать прямо сейчас, хотя бы на пару часов. — Р̀аненых и погибших в автобус, — приказал я. — Пожитки тоже. Уезжаем отсюда. Сборы заняли минут пятнадцать. Большую часть боеприпасов мы безнадёжно потратили, поэтому уходим теперь налегке. Окидываю взглядом поле боя, в которое превратилась улица Гаванская: пулевых отверстий прорва и в зданиях вокруг, и в асфальте, участок перед обороняемым домом плотно усеян телами зомби, но выделяются две воронки — одна где-то метр глубиной, а вторая чуть больше полуметра. Вероятно, на глубину воронок повлияла высота подрыва — точно помню, что первый заряд имел время для оседания под ноги мертвецов, а второй взорвался на высоте человеческого роста. Когда всё было готово, сел за руль немецкого автобуса и завёл движок. Удивительно, но бой это детище германского автопрома пережило относительно неплохо: осколками выбило заднее стекло и незначительно потрепало корпус. Доедем. — Огонь не открывать, даже если увидите кадэвр[28], — произнёс я, переключая скорость. — Тут недалеко! Мчу со скоростью шестьдесят, сбиваю запоздалого мертвеца, отлетевшего в чей-то парадный, а затем вижу причину, почему вообще стало возможным появление здесь целого табора мертвецов. Семиэтажка на перекрёстке Гаванской и Шкиперского отсутствовала как явление, а за ней высилась десятиметровая стена с колючкой на венце. Разобрали к хренам, на железобетонные панели, даже фундамент частично сняли, видимо, и ему нашли применение. Вот по этой открытой площадочке и прошло скопление мертвецов, прямиком к нам. И это всё, сука, Некромант накапала… Не было причин им идти сюда, буквально вопреки заложенным в мертвецов инстинктам: живые на стенах, мало того, что видны, так ещё и стреляют, а мертвецы продолжали идти мимо, именно на Гаванскую, чтобы встретить там меня. Она целенаправленно пытается меня убить, применяя с каждым разом всё большие количества зомби. Ей очень важно избавиться от меня. Но почему? Со стороны главных ворот доносятся выстрелы и негромкие взрывы, что свидетельствует о продолжении противостояния с Бригадой. Ворот тут нет, со стены мне машет какой-то парень с автоматом и указывает в сторону двора. Пришлось развернуться и заезжать во двор, где был выезд на запад. — Что происходит? — подошла к водительской кабинке Шув. — Тут нет ворот, надо проехать в западную часть, там точно были, — ответил я, крутя баранку. В этом направлении мертвецов было немного, единичные представители, пришедшие с северной части острова — на этих я даже не реагировал. Поворачиваю налево на Наличную, где всё тихо и спокойно. — Вон там! — Шув указала захомутанными руками в сторону укреплённых ворот. Ворота эти были стальными, но закрывали арку во двор, то есть присутствует риск, что автобус не пройдёт и придётся тащить раненых на руках. Хрен с ним, протащим, если понадобится. Окна и любые иные уязвимости на домах закрыты бетоном и кирпичом, а всякие кафешки и прочие плохо защищённые места вообще перекрыли железобетонными плитами с разбора. Коммуна времени зря не теряла, уделяя укреплению границ первостепенное значение. — Открывайте! — выглянул я из водительского окна. Из амбразуры над аркой выглянул Вадим, радостно помахал мне рукой и кивнул. — Сейчас! — крикнул он. Где-то через полминуты, завибрировал телефон. — Дима, это ты у западных ворот? — спросила бабушка. — А кто же ещё?! — спрашиваю я саркастически. — У нас раненые, грон-мэр! Прошу ускориться с открытием врат! — Я распоряжусь, — ответила бабушка. Спустя пару десятков секунд, заскрипел металл и самодельные стальные врата поднялись, едва не перекрыв амбразуру. Начинаю маневрировать, выравниваю автобус и пытаюсь затолкать его в очень узкую арку. Удаётся мне это прямо впритык, но я всё равно лишился боковых зеркал. Похрен. Въезжаю на бывшее футбольное поле, оказываюсь на улице Опочинина, где ещё одни врата. Пересекаю их, после чего проезжаю мимо памятника Мусе Джалилю. Опять Гаванская улица, но уже безопасная её часть, а далее поворот и я во дворе дома бабушки. И тут было очень неспокойно. Во дворе многолюдно, вооружённые люди, гражданские с боеприпасами в ящиках и прочими грузами, у здания медпункта развёрнут пункт приёма раненых, где лежит уже приличное количество людей. Останавливаю автобус. — Товарищи, несите раненых в медпункт, — указываю я на армейские палатки. — Двоим остаться в качестве охранения. Мы не знаем, какова обстановка, а раненых убить легче всего, поэтому пара-тройка здоровых и вооружённых людей лишней не будет. — Погибших вон туда, там покойницкая, — указал я новое направление. — Товарищ старший сержант, дальше сами, но не советую разбредаться. Старонос кивнул мне, после чего жестом руки дал указание исполнять приказы. Красноармейцы высыпали из автобуса и занялись делом. Я же схватил Шув за плечо и повёл её к местной тюрьме. — Вот так, да? — с надрывом спросила она, когда мы спустились в подвал. — Мы не были друзьями и за это время не успели ими стать, дорогая мадмуазель, — усмехнулся я. — Так что да, вот так. Глава тридцатая Нечестная схватка