– Павел Николаевич? Мое почтение, это Смолин. И сразу – не бросайте трубку, это не в ваших интересах. Наш с Ряжским разговор занял минут пять. Он сначала крайне удивился, потом достаточно резко высказался в мой адрес, но под конец все же согласился сделать то, о чем я его попросил. Без особой радости и охоты, но согласился. За время беседы я перетащил Маринку в комнату и уложил на кровать, предварительно сняв с безмятежно сопевшей соседки халат. Ну не дрыхнуть же ей за столом, верно? После не удержался, стянул с нее кружевные трусики и повесил их на люстру. Хотел еще записку написать, что-то вроде: «Будить не стал, ты слишком сладко спишь. И да, ты на самом деле в постели тигрица! Р-р-р!» – но не стал. Просто не факт, что она ее найдет и прочтет, а для далекоидущих выводов и нижнего белья под потолком достаточно. Напоследок велел Родьке, чтобы тот приглядывал за гостьей и встал на ее защиту, если загулявшая невесть где Жанна заявится домой. Уверен, ей очень не понравится, что в моей постели спит какая-то женщина, пусть даже ей и знакомая. И вообще что-то с моей спутницей надо думать, меня начинает беспокоить ее поведение. Я не слепой, все прекрасно вижу и знаю, что следовало бы сделать, вот только мне очень не хочется расставаться с немного непутевой, но зато прямой и верной девушкой-призраком. Привык я к ней. Она мой друг. Против моих ожиданий, Ряжского в машине не оказалось. – Привет, – забираясь в салон, сказал я. – А где шеф? – Он ждет вас в клинике, – не слишком дружелюбно сообщил мне знакомый водитель, имени которого я, к своему стыду, не смог вспомнить. – Хорошо, – я поелозил задом по сиденью. – Тогда помчались. Время не ждет, как бы не опоздать. Ради правды, тут я немного сгустил краски. Дороги ночной Москвы были предсказуемо пусты, потому, когда мы добрались до пункта назначения, оказалось, что запасец имеется, и даже немалый. Ряжский обнаружился в палате жены, когда я вошел, он сидел рядом с ней и невесело вздыхал. Мало того, как-то сполз с него привычный лоск и блеск. Неухоженным каким-то стал недавно еще вальяжный бизнесмен. Потерянным. – Все же живой вы человек, Павел Николаевич, – не без удивления сообщил ему я. – А меня все заверяли, что, мол, у вас вместо сердца калькулятор. – Я и сам так думал, – буркнул он. – А вот нет Ольги рядом – и как-то пусто стало. Ничего не нужно, ничего не радует. Живу, как не живу. – Может, это любовь? – вполне серьезно предположил я. – Не знаю. Мне не с чем сравнительный анализ проводить, а без этого любой результат может оказаться неверным. – Красиво сказано. – Добрый вечер, – заглянула в палату симпатичная медсестра. – Может, вам чаю подать, господа? Или кофе? – А поесть ничего нету? – спросил я у нее, глянув на экран смартфона. – Может, суп какой-то найдется или котлетка с пюрешкой? – Ты серьезно? – уставился на меня Ряжский. – Вполне. Я сегодня… Вернее, уже вчера только завтракал. Нет, еще мороженое ел, но это в зачет не идет. – Кухня закрыта, – поведала мне сотрудница клиники. – Но есть каша. Некоторые пациенты едят по часам, для них держим. Еще сушки могу предложить. – Щи да каша – пища наша, – оживился я. – Мне бы тарелочку, да с верхом. А если еще хлебушек с маслом раздобудете и чаю сладкого дадите, то моей признательности не будет границ. – Безумие какое-то, – провел ладонью по лицу Ряжский – Сюрреализм. – А вам каши принести? – осведомилась у него медсестричка. – Нет? Хорошо. Только попрошу вас перейти в другое помещение. Тут есть нельзя. Тут пациентка. Ряжский молчал все то время, пока я уничтожал очень вкусную манную кашу, и только когда тарелка опустела, наконец снова подал голос. – Смолин, ты же осознаешь, что если Ольге сегодня станет хуже или, не ровен час, она… Ну, в том случае… – Если она умрет, – помог я ему. – Да? Вы не продолжайте, я знаю все, что вы мне скажете. Ну, что мне тогда отсюда не выйти и бла-бла-бла. Павел Николаевич, давайте уже с этими страшилками завязывать, нет в них смысла. В первую очередь потому, что наши с вами планы совпадают. Я на самом деле хочу помочь вашей супруге, иначе бы меня тут вообще не было. – Я могу спросить, как именно? – наконец-то задал он тот вопрос, который лежал у него под сердцем. – Что с ней вообще такое? Никто из светил мне ответа ведь так и не дал. – Вот оно вам зачем? – я отправил в рот остатки хлеба и снова глянул на часы. – Не во всём и не всегда стоит пробовать дойти до самой сути, уж поверьте мне. Ладно, пойду. Самое время разбудить спящую. – Я с тобой, – поднялся с кресла и Ряжский. – Не надо, – остановил я его. – Вот это лишнее. Более того, что бы там, за дверью, ни творилось, как бы ни громыхало – не вздумайте зайти. Вы все испортите, причем безнадежно. А если все же решитесь на подобное, то после не говорите, что вас не предупреждали. Замолчал бизнесмен. Задумался. – Так что сидите и ждите – хлопнул его по груди ладонью я – Ну что вы так смотрите? В конце концов, вы же в операционную не рветесь, когда там хирурги работают, верно? Вот и тут что-то подобное предстоит. Вон, лучше еще чайку выпейте. Что примечательно, мне еще и охранника пришлось шугануть, который за это время обосновался у палаты Ольги Михайловны. Причем оказался тот самый новый начальник службы безопасности Антон, сменивший на данном посту покойного Алешу. Он было тоже попытался выдать тираду на тему «если нет, то о-го-го», но его я уж и вовсе слушать не стал, только поморщился недовольно, снял волосок с его плеча, посоветовал поменьше нервничать, чтобы раньше срока не облысеть, да и отправился в палату. Мало того, там еще одним из двух имеющихся в наличии стульев дверную ручку подпер. Кто знает этого Ряжского, вдруг все же он надумает мне помешать? Ольга дышала тихо-тихо, почти неслышно, бело-восковое лицо было недвижимо, и только синенькая жилка еле заметно билась на виске. Я, уже бог весть в который раз, глянул на экран смартфона. Два часа прошло. Минута в минуту. – Пора, – произнес я мягко, беря ее руку в свою. – Оль, пора возвращаться. Не знаю точно, где ты сейчас, но уверен в том, что это место не лучшее на свете. И уж точно тут, с нами, тебе будет куда лучше. Здесь твоя жизнь. Здесь твой мужчина, сестра, дело. Я, в конце концов. Понятия не имею, верные слова сейчас произношу или нет. Хочется верить, что да. Но, по крайней мере, говорю то, что на самом деле думаю. Не дежурные фразы. – Оль, если бы я мог, я бы вытащил тебя оттуда за волосы, но так уж получается, что тут ты сама себе должна помочь. Найди силы, вырвись оттуда к нам. Мы скучаем. Мы все скучаем. Ты сможешь. Другая бы, возможно, не справилась, но ты – не любая. В тебе крепости на сто человек припасено. Мне показалось или ее рука дрогнула? Нет, не показалось. Это точно так. – Давай, Ольга. В конце концов, для тебя никогда и ни в чем преград не существовало. Ты даже меня прогнуть умудрилась. Не целиком, но все же. А уж это точно подвиг! Неужто тебя какие-то туманы удержат? И вот в этот самый момент, когда я помянул туманы, меня словно серое облако накрыло, мрачное, непроглядное и недоброе. Зато в этой серой густоте я внезапно увидел Ольгу и стоявшую рядом с ней Мару, причем последняя пребывала не в привычном мне облике маленькой девочки. Нет, теперь это была стройная, очень красивая женщина с длинными черными волосами, и лишь глаза, которые остались прежними, позволили мне понять, кто именно находится рядом с моей знакомой. Вот только красота ее была, если можно так выразиться, злой. Так себе определение, но другого у меня нет. – Ведьмак? – удивилась Мара, глядя на меня. – Ты тут откуда? – Не знаю, – растерянно ответил я, уже сообразивший, куда именно меня занесло. – Но оно к лучшему. Оль, нам пора. – Саша? – растерянно произнесла женщина и прикрыла одной рукой грудь, другой – причинное место. Просто она тут, в Нави, оказывается, бродила в чем мать родила. – Я слышала твой голос, но думала, что мне кажется. – Ведьмак, тебя тут не должно быть, – нервно дернулась Мара. – Если он учует нас, то все, никто обратно не выберется. Не знаю точно, кого она имеет в виду, но одно ясно стало сразу: если служанка Мораны такое говорит, то дело плохо. – Ольга, да отомри ты уже, – я приблизился к Ряжской и тряхнул ее за плечи. – Время на исходе! – Он рядом! – взвизгнула Мара. – Ведьмак, беги! И как не бывало ее, исчезла черноглазая красавица в один миг. Ну, а я услышал совсем рядом с собой негромкое шипение и неприятный скрежет, напомнивший мне посещение серпентария, находящегося в Московском зоопарке. У некоторых змей так же чешуя поскрипывала, когда они ползали туда-сюда. И тогда все встало на свои места, я понял, кто именно напугал Мару. Великий Полоз. Это он пожаловал глянуть, кто же это наведался на пустынные равнины давно забытого мира. И вот тут впервые за долгое время мне стало по-настоящему страшно. До дрожи в коленках, до мурашек в кулак величиной по спине. – Оля, надо валить! – рявкнул я. – Иначе обоим кранты! Найдет твой Пашка в палате два тела и после этого совсем затоскует! Он и так почти одичал, а уж после такого вовсе промутирует. Может, даже бухать начнет. Сама посуди: и любимой жены нет, и того, кому за ее смерть что-то предъявить можно, тоже нет! – Паша по мне грустит? – в глазах тени, которой почти стала Ряжская, блеснула яркая живая искорка. – Да не то слово. – Я всем своим существом ощущал, как за моей спиной шевелится в туманной мути огромная змея. И это не разбушевавшаяся фантазия, уверен, так оно и есть. Можно было бы повернуться, чтобы в этом убедиться, только вот все инстинкты орали мне: «Не смотри! Не надо!» – Потерянный бродит, небритый, нечесаный, даже на бизнес забил! – Честно? – Предельно. Да сама сходи посмотри! Ольга Михайловна знакомым жестом поправила волосы и исчезла, так, будто ее тут и не было. В тот же миг перед глазами у меня вспыхнул огонь, в виски бухнули два огромных молота, и я ощутил, что падаю в какую-то неведомую бездну. Но перед тем успел услышать голос, в котором не имелось ничего человеческого. «Я все равно найду тебя, ведьмак», – сказал он мне. Всего одна фраза, ни больше ни меньше. Но сколько в ней было уверенности, сколько предвкушения, сколько злобы. А еще я, похоже, стал лучше понимать Морану. Я бы на ее месте тоже нервничал, если бы эдакая пакость ползала поблизости от моего дома, и пытался набрать сил для того, чтобы дать ей отпор. – Саш! – стукнулся в мои уши голос Ряжской. – Саш, это ты? Открыв глаза, я понял, что, оказывается, навернулся со стула и в данный момент валяюсь на полу. – Ну, а кто же еще? – выдохнул я, не поднимаясь. – Добро пожаловать обратно, Ольга Михайловна. Добро пожаловать домой. – А мы где? – В больнице. – Почему?