* * * Выйдя из тюрьмы, Дилл перевел дух. Он почти не дышал там, словно для того, чтобы не вдохнуть ненароком неведомый вирус, бродивший среди заключенных. Избавившись от страха перед встречей с отцом, он почувствовал себя лучше – но ненамного. Внутри по-прежнему жил тот, первоначальный, страх, поселившийся в нем еще утром. Он подошел к машине. Лидия как раз объясняла Трэвису, сколько калорий нужно было бы потреблять дракону ежедневно, чтобы он мог дышать пламенем. Ее аргументы, судя по всему, казались ему неубедительными. Подняв взгляд, она увидела Дилла. – О, слава богу. – Она завела машину. – Ну что, как твой папа? – Странный, – произнес Дилл. – Он реально странный. – А… – начал было Трэвис. – Если честно, мне не хочется об этом говорить. – Блин, ну ладно. – Извини, я не хотел показаться грубым, – сказал Дилл. – Просто… давайте просто поедем домой. На обратном пути друзья в основном молчали. Трэвис читал книгу. Лидия включила микс Nick Cave & The Bad Seeds/Gun Club и отбивала пальцами ритм на руле. Она по-прежнему была в прекрасном расположении духа. Почему нет? Она чудесно провела день. Дилл смотрел в окно на деревья, обрамлявшие дорогу. На фоне сплошной зеленой стены на обочине время от времени попадались самодельные кресты – в память о тех, чей путь здесь оборвался. Вдали кружили три стервятника, взмывая выше на восходящих потоках воздуха. Дилл старался запечатлеть в памяти оставшиеся минуты этой поездки. Последний школьный шопинг. Конец маленького кусочка моей жизни. А я ведь даже не успел насладиться им как следует из-за своего безумного папаши, который с каждым днем становится только безумнее. Краем глаза он наблюдал за тем, как Лидия ведет машину, за уголками ее губ, как они изгибались кверху в практически перманентной ухмылке, как почти неуловимо шевелились ее губы, неосознанно вторя словам песни. Запомни это. Напиши на самодельном кресте и воткни его в свое сердце – в память об окончании всего этого. Когда они въехали в Форрествилл, тени уже были длинными и свет словно лился сквозь графин сладкого чая. Первым они высадили Трэвиса. Он выпрыгнул наружу, а потом, положив ладонь на крышу, заглянул в салон. – Еще один год, ребят. Увидимся завтра? – К сожалению, да, – произнес Дилл. Трэвис неспешно направился к дому. Дойдя до крыльца, повернулся и еще раз помахал, подняв кверху свою дубинку. Лидия нажала на газ. – Я не спешу домой, – сказал Дилл. – Привычка. – Не хочешь поехать в парк Бертрам и посмотреть на поезда, пока не стемнело? – Я бы с радостью, но в ближайшие несколько месяцев мне придется посвящать больше времени своему блогу. Я буду ссылаться на него в заявлении о поступлении в вузы, так что контент должен быть качественный. – Да ладно тебе. – Слушай, было бы весело посмотреть на поезда, хотя это ужасно скучное занятие, но нет. Они подъехали к дому Дилла. Он немного посидел не шевелясь, а потом повернулся к Лидии. – Значит, в этом году тебе будет не до нас? На лице Лидии отразился протест. Ее взгляд стал жестким, а восторг от поездки вмиг улетучился. – Прости, я что-то была невнимательна: а что мы делали последние несколько часов? Ой, точно. – Я не про это, не про сегодня – в целом. Вот таким будет этот год? – Э-э-э, нет, чувак. Это мой вопрос. Вот таким будет этот год? Ты будешь не понимать меня и вести себя странно, когда мне придется делать то, что я должна? – Нет. – Не слишком многообещающее начало. – Понял: ты будешь занята. Ладно. – А ты будешь намеренно неразговорчив и, может, даже немного себе на уме. – У меня много чего на уме. – Я серьезно, Дилл. Прошу тебя, не будь таким мерзким, когда у меня дела. – Я не мерзкий. – Есть немного. – Прости. Они еще с минуту смотрели друг на друга, словно оставляли возможность озвучить еще какие-то претензии или жалобы. Лицо Лидии смягчилось. – Говоря о другом, половинка моего салата из Panera – так себе обед. – Я в порядке. – Уверен? – Ага. – Ладно, мне пора. Друзья? – Она потянулась к нему и обняла на прощание. Дилл еще раз вдохнул ее аромат, словно желая унести его с собой, вместе со своей новой одеждой. – Спасибо тебе. Не хотел показаться неблагодарным. – Хорошо, потому что у меня для тебя кое-что есть. – Она вытащила из центральной консоли диск с надписью, сделанной черным маркером: Joy Division/New Order. – Это то, что мы слушали по дороге в Нэшвилл. Я подумала, ты захочешь, чтобы я записала тебе такой. Дилл постучал по диску подушечками пальцев. – Ты права. Спасибо. – И ты просто обязан знать, что «Love Will Tear Us Apart» – моя любимейшая песня на свете. – Приму к сведению. – Завтра в семь пятнадцать. Он показал большой палец. – Буду ждать. Дилл вышел из машины и направился к своему дому. Поднявшись по растрескавшимся бетонным ступеням на крыльцо, взялся за ручку двери, но потом решил, что это не лучшая идея: к чему сидеть в мрачном доме дотемна? Он положил диск и пакеты с одеждой на ступени, а сам сел рядом и стал смотреть на табличку у церкви. «Нет покоя, нет покоя. Нет покоя, нет покоя». 4 Трэвис Всякий раз, когда Рэйнар Нортбрук возвращался с охоты, ему радостно было видеть зубчатые стены Нортхоума. Он не многого хотел – лишь усесться рядом с пылающим огнем, растопить усталость за фляжкой медового напитка да побеседовать о покоренных землях и красивых женщинах с начальником караула. Это желание жило в нем до тех пор, пока он не посмотрел вниз с самой высокой башни и не увидел Рэнда Алластейра с его свирепой армией проклятых, которые приближались к его стенам, собираясь начать осаду… Войдя в дом, Трэвис увидел отца. Тот сидел перед телевизором, положив ноги на кофейный столик, и допивал банку пива Budweiser. На экране шел матч «Брейвс» против «Кардиналс». На коленях у него стояла тарелка с засохшими костями от куриных крылышек. Глаза у него были красные, взгляд – осоловелый. Не отрывая глаз от экрана, отец спросил: