Дальнейшее празднество не вызывало у Майи интереса, в голове крутилось множество вопросов. Дождавшись окончания пира, с тяжёлым сердцем она поспешила вернуться домой. ---------------- [1] Тескатлипока «Дымящееся Зеркало» — одно из главных божеств ацтекского пантеона. Он носил зеркало или щит, с помощью которого наблюдал за деяниями людей на земле. Изображался в виде черепа, украшенного обсидианом и бирюзой. [2] В качестве поэмы Айокана была взята песня из мексиканского фольклора «La Llorona» в переводе Андрея Тишина, однако в рамках повествования испанское имя Йорона (Llorona) было заменено на ацтекское Чиуатеотль (Cihuateotl). Считается, что Чиуатеотль, призрак женщины, умершей при родах, стала прототипом той самой Йороны, о которой поётся в песне. Глава 7 - Микстли Тепилцин, терзаемый чувством вины, намеревался поговорить с сестрой сразу после Малого Праздника Владык, ведь следовало как можно быстрее объясниться с Майоаксочитль! Праздник завершился поздно и воину пришлось дожидаться утра. Дочь вождя занималась рукоделием, тихонько напевая любимую мелодию из детства, когда в комнату вошёл брат. — Майя, — окликнул он девушку, — Могу я поговорить с тобой? Девушка кивнула. В детстве маленькая Майоаксочитль, видя с каким теплом родители относятся друг к другу, мечтала, что когда вырастет, выйдет замуж за отца, ну или на худой конец за брата. Никого другого видеть своим женихом категорически не желала. Сейчас, уже будучи взрослой, она с горечью вспоминала свою наивную детскую мечту. Тепилцин молча сел рядом, глядя не незамысловатый узор уичоль, а затем сказал: — Прости меня, сестра. — За что, брат? — За мой позор. Из-за меня теперь ты должна вступить в брак, которого не желаешь! — Такова воля Богов. Но, в чём твоя вина? Я не понимаю! Какой долг у тебя перед Текуантокатлем? — Недавний поход должен был стать для меня последним, — со вздохом ответил воин. Майя удивлённо выгнула бровь. Тепилцин замолчал на мгновение, а затем начал свой рассказ: — Мы возвращались обратно, когда встретили вражеский отряд. Теуль, тот самый, которого мы взяли в плен, ехал верхом на огромном громоподобном тапире*. Когда завязался бой, чужеземцы попытались сбежать, и я ударил копьём чужеземного зверя, чтобы сбить его с ног. Неожиданно животное встало на дыбы, сбрасывая всадника прямо на меня. Теуль был огромен и очень тяжёл в своих железных одеяниях! Я не мог пошевелиться под его тяжестью, а он замахнулся для смертельного удара. Майя сидела с широко распахнутыми глазами и слушала брата внимательно, не перебивая. — Но мне повезло, — продолжал Тепилцин, — рядом оказался Текуантокатль. Он ранил теуля, а я получил шанс высвободиться из железной хватки. — Выходит теперь, ты обязан Текуантокатлю жизнью. — подытожила Майя. — Да, сестра, это так. Согласно нашим законам, командир может потребовать с меня любую плату. Даже мою жизнь. — Но какой тогда смысл сохранять жизнь в битве, если потом её всё равно придётся отнять? — Отнять можно по-разному: принести в жертву, отправить на заведомо провальное задание, обязать служить только одному господину, словно раба... — Так у империи совсем не останется благородных мужей! — Как бы то ни было, меня воспитывали как воина и мой долг — поить землю кровью врагов и найти благородную смерть на поле боя. Тепилцин положил руку сестре на плечо: — Я отправлю гонца к нашему отцу. Уверен, он найдёт способ убедить тлатоани отказать Текуантокатлю! — Нет, Тепилцин. Не нужно беспокоить отца. Я слышала, император приказал вождям оставаться на месте. — Увы, это так. Теули находятся в районе Чолулы. Слишком близко к нашим границам. Вождю Эхекатлю приказано оставаться в Сочимилько. — Выходит, чтобы помочь мне, отцу придётся ослушаться приказа и покинуть город. Нельзя этого допустить! — Прости, Майя, но тогда я не знаю, что делать. — Вероятно, моя судьба была предначертана. Я должна смиренно её принять. Печально улыбнувшись, Тепилцин кивнул и, целуя сестру в лоб, сказал: — Это великая жертва, сестра. Я благодарю тебя. *** Пожилая вдова, выбранная в качестве свахи, приблизилась к дому. Её сопровождали слуги, неся большие увесистые корзины с подарками и угощениями. По древней традиции невесте положено было отказаться от подарков, дабы продемонстрировать свою скромность. Принимала дары ацтекская невеста лишь после повторного визита свахи. Майя соблюдала традиции, как и было положено. Первый раз от подарков отказалась, почувствовав при этом хоть и временное, но облегчение. Второй раз дары пришлось принять. Однако, у её будущего супруга был ещё один подарок, отказаться от которого было, увы, невозможно. — Благородный господин Текуантокатль пожелал принести в жертву пленника в день вашей свадьбы, — сказала сваха своим противным скрипучим голосом, — Чтобы ваш брак был счастливым и благословенным, Богов необходимо напоить кровью. Ритуальные жертвоприношения на ацтекских свадьбах были скорее исключением, чем правилом. Считалось, что брак будет счастливым и принесёт многочисленное потомство, если в день свадьбы задобрить Богов, но только богатые вельможи могли позволить себе покупку раба. Гигантский открытый рынок в купеческом квартале Тлателолько показался Майе богатым, многолюдным и невообразимо шумным, а по размеру огромным как весь город Сочимилько. Пешеходные проходы разделяли рынок на участки, где торговцы выкладывали свои товары на лавки или циновки. Там имелись ряды, где торговали золотыми и серебряными украшениями, разноцветными перьями, мясом, рыбой, разнообразными приправами, посудой, тканями из белоснежного хлопка и даже яркими диковинными красками для перьевых дел мастеров. И хотя старуха привела дочь вождя туда рано утром, торг уже шел вовсю. В иной ситуации Майоаксочитль крутила бы головой, да глазела во все стороны со всем присущим ей любопытством. Но не сегодня. Вместе со свахой и целой вереницей охраны Майе пришлось отправиться на самый большой невольничий рынок вглубь Тлателолько к возвышающимся помостам с пленёнными рабами, разделёнными на группы в зависимости от качества товара. Десятки людей самых разных возрастов сидели на деревянном помосте босые, голодные, изнывающие от жары. Первые ряды помоста занимали крепкие молодые мужчины и юные очаровательные девушки, далее шли рабы более старшего возраста и рыхлого телосложения, там же, во второй группе, находились дети от младенцев и до отроков лет десяти. В самом конце оставались пленники с внешними дефектами, будь то отсутствие зубов, шрамы, потерянные конечности или серьёзные травмы. Женщины обнимали своих детей, мужчины, опустив глаза, нервно потирали мозолистые руки. На теле некоторых из них виднелись следы наказаний, ноги были сбиты от долгого пешего пути, одежда у женщин местами изорвалась, открывая взору покупателя прелесть женской наготы. Услужливый работорговец с заискивающим видом показывал господам свой товар, превознося достоинства каждого из рабов. Выбирать пленника предстояло будущей невесте. Раб должен быть молод, здоров и крепок — Боги требовали источник сильной трепещущей жизни. В родном Сочимилько Майя часто находила причины, чтобы пропустить очередной кровавый ритуал. Её высокое положение обязывало посещать праздники в честь главных Божеств, в иных случаях достаточно было внимания касика. Дочь вождя испытывала отвращение, но поделиться своим страхом ни с кем не могла — большой позор ацтеку, что боится крови! Связанные попарно мужчины и женщины, которых отобрал хозяин для демонстрации, встали перед Майоаксочитль, опустив головы, и каждый из них надеялся, что выбор падёт не на него. «Стать злым роком для кого-то из этих людей... Тяжко!» — подумала Майя, — «Но выбирать старика или больного нельзя. Сочтут оскорблением». Девушка медленно шла по рядам, вглядываясь в печальные лица, когда один из невольников осмелился обратиться к ней: — Выбери меня, госпожа! Я молод и силён. Я подойду тебе! Она остановилась перед ним. Молодой мужчина в одной лишь набедренной повязке глядел на неё без страха. — Как тебя зовут? — обратилась к нему Майоаксочитль. — Микстли*. — Ты желаешь быть принесённым в жертву? — Да, госпожа. Я готов принять достойную смерть и послужить вам. «Своим храбрым поступком он хочет защитить остальных, возможно, кого-то из его племени. А заодно и облегчить мне выбор» — решила Майя. — Что ж, будь по твоему, Микстли. Девушка кивнула старухе: — Выбираю его. Пожилая сваха хмыкнула и, чванливо пожевав губами, проскрипела: — Ты уверена, госпожа? Здесь есть рабы и покрепче! — Уверена. — Что ж, твоя воля. Недовольно скривив губы старуха подошла к работорговцу и стала яростно торговаться. — Этот пленник стоит полцены! Не больше! — восклицала она. Убедившись, что сваха и слуги отвлечены, Микстли едва слышно обратился к девушке: — Не печалься обо мне, госпожа. Я вижу с каким трудом ты принимала решение. Суровая болезнь снедает меня изнутри, но не нужно беспокоиться! Во мне достаточно мужества, чтобы не показывать боли и выглядеть здоровым. — Я благодарю тебя за твой бесценный дар, Микстли.